Тайга - Виктор Громов

знает.

Поразительно, но мы ни разу не назвали убийц по имени.

Колька заелозил, устраиваясь удобнее.

— Давно ушли? — спросил он.

— Только что. — Тоха недовольно обернулся. — Все, молчок.

И мы замолкли.

Ждать пришлось бесконечно долго. Время тянулось, как резиновое. Где-то в глубине души я прекрасно понимал, что прошло не больше десяти минут. Но казалось, что ожидание тянулось целую вечность.

Наконец у озера появилось две фигуры. Первой шла долговязая мужская. За ней мелькала маленькая женская. Ната и Юрка, никаких сомнений. Я ощутил невольную гордость за себя, за Кольку. За то, как четко мы вычислили убийц.

Рядом довольный Санжай подтолкнул меня. Мол, смотри! Смотри, какие мы с тобой молодцы! Тоха по-прежнему молчал. Я выставил перед собой фонарик. Ну же. Ну! Шаг, еще шаг. Когда парочка поравнялась с навесом, просто нажал кнопку.

Глава 30

Парень был длинный, тощий и ослепительно рыжий. В руках он держал нечто округлое, завернутое в газету. Чуть полноватая девушка за его спиной прикрывала ладонью от света глаза.

Когда Тоха стремительно выскочил из-за кустов и выхватил проклятый сверток из рук парня, тот даже и не подумал противиться.

— Как… — громко выпалил над моим ухом Колька. — Как так? Зиночка, это вы с Эдиком убили Гену?

Мне показалось, что Эдик даже испытал облегчение. Он опустил глаза и сразу сказал:

— Генку мы не убивали.

— А кто? — хмыкнул Тоха. — Леший?

— Водяной, — огрызнулась Зиночка устало. У нее куда-то испарилась вся скорбь.

Из палаток выбрались заспанные Наташа и Юрка. Михина любовь терла глаза и пыталась понять, по какому поводу вдруг возникло ночное собрание.

— Что у вас тут происходит? — спросила она, едва подавив зевок.

— Убийц поймали, — порадовал я ее, обводя фонариком место действия.

— Почему ты думаешь, что убийцы они?

Тоха развернул газетку, сунул всем под нос злополучный онгон. По правде сказать, я испытал жуткое разочарование. На бумаге лежал чуть желтоватый металлический булыжник размером с кулак, отдаленно напоминающий медвежью голову. Я бы нипочем не догадался, что это золото, если бы не знал наверняка.

Юрка смачно выругался. Ната поморщилась, нашла глазами подругу.

— Зина, но зачем? Генка же твой брат!

Эдик решил держать ответ за двоих.

— Мы не хотели. Генка у Зиночки стал отбирать онгон, а она его оттолкнула. Неудачно… Он сам упал головой на камень. Это был несчастный случай.

— Дурак, — процедила девушка, — мог бы и промолчать. Тоже мне, джентльмен.

Эдик подняла глаза:

— Поздно играть в благородство, Зинуль. Пришло время отвечать за свои дела.

Она скривила губы, бросила презрительно.

— Дурак! Слабак! Слизняк!

Мне даже стало интересно.

— А что же ты с ним связалась?

Зиночка решила не темнить.

— А выбирать было не из кого. Сплошные чистоплюи кругом. Даже эта парочка, — она кивнула на Нату с ошарашенным Юркой, — только кричали и возмущались. А как до дела дошло, сдулись.

— Ну ты и сволочь, — Наташа эту фразу буквально выплюнула.

Зиночка моментально взвилась:

— На себя посмотри! Как крутить шашни с Юркой у Михи за спиной, так ты горазда. Ничего? Совесть не мучает?

Юрка опустил глаза и отошел в тень. Сразу стало ясно, что Зиночка не врет. Я посмотрел на Наташу в упор.

— Это правда.

Наверное, сегодня случилась ночь откровений. Ната не стала смущаться. Выпалила прямо:

— Правда! А чего ты ожидал?

— Ничего. — Пусть я не помнил ничего из прошлой Мишкой жизни, но мне стало тошно. Стало обидно и противно.

— Нет погоди, — Ната никак не унималась, — честно, так честно. Кто я для тебя? Красивая игрушка? Ценный приз? Ты же всю жизнь получал, что хотел. У тебя же дед академик. Тебе все можно! Тебе все девчата в рот заглядывают. А Юрка меня любит!

Она сделала шаг назад, бывший лучший друг Михи прижал ее к себе. Мне стало все равно.

— Так что ж ты не с ним? Тебя никто, вроде, не сажал на цепь и силой не держал.

Она сразу потухла. Глянула на Юрку виновато.

— Дура потому что. Купилась на твои обещания, — Ната безнадежно махнула рукой, — а потом… Потом даже привыкла как-то. Решила, что так и должно быть.

И она впервые за эти дни дала слабину. Неожиданно разревелась. Юрка бросил на меня победный взгляд, повернул Наташу к себе, обнял еще крепче, поцеловал в рыжий затылок. Я решил их не тревожить. Пусть живут. Вдруг, и правда, нашли свое счастье. Меня куда больше интересовала другая парочка.

Эти самозабвенно лаялись. Милая Зиночка осыпала Эдика нелестными эпитетами, перемежая их мужицким матом. Откуда только что взялось. Я невольно заслушался, а потом решил спросить:

— Зиночка, вот скажи, только честно, ты кого-нибудь вообще любишь?

Девушка распахнула глазищи, изумилась совершенно искренне:

— Любить? Вот еще. Настоящая женщина не должна любить. Настоящая женщина должна дарить себя тому, кто этого наиболее достоин.

Эдик схватился руками за голову и застонал:

— Дрянь…

— Ну, что ты, Эдичка, — голос Зины Беловой стал медовым, — ты же умный мальчик, должен был понимать…

Я даже порадовался, что эта холодная расчетливая гадюка не моя любовь. Что я сейчас не на месте Эдика. Что на подобные откровения мне наплевать.

Ната сжала кулаки, но приближаться к подруге не стала:

— Достойные рассуждения для комсомолки, — сказала она.

Зиночка звонко рассмеялась. В воздухе словно рассыпали хрустальные шарики.

— Ой, насмешила. Да кому он нужен этот ваш комсомол. Что мне с него? Он в карманах не звенит!

— Мда, — только и сказал Антон, — однако…

* * *

Когда первый пыл угас, когда сладкая парочка устала лаяться, когда страсти немного поутихли, Тоха рассадил всех у огня.

Колька, никого не спрашивая, заварил чай. Я оглядел всю компанию. Удивительно, но Эдик вновь обнимал Зиночку, словно и не было обидных слов. Невольно подумалось, странная у некоторых любовь. Хотя, если вспомнить Мишку, Нату и Юрку… Было бы чему удивляться.

Двое последних тоже сидели рядом и выглядели по-своему счастливыми. Я чуть подумал и устроился возле Тохи. Он мне казался самым надежным, если, конечно, не считать Кольки.

В озере плескала рыба. Стало удивительно спокойно. Тайге были безразличны на наши проблемы, страсти и горести. Она жила своей жизнью. И в жизни этой практически не было места человеку.

Костер горел жарко. Колька не стал жадничать, засунул в огонь целую охапку хвороста, подкинул от души полешек. Мы все сидели вкруговую. Почти.

Рядом с Эдиком и Зиночкой образовалась пустота. Впрочем, их это не сильно напрягало.

Тоха говорил спокойным голосом, обращаясь в основном ко мне с Санжаем:

— Вы, ребята с самого начала не задали себе нужные вопросы.

— Это какие? — поинтересовался Колька.

— Самые простые. Во-первых, кто лучше всех знает, где Гена хранит