Живой щит - Дмитрий Воронин

Граф снова замолк, собираясь с силами. Произнесенная речь порядком его утомила, однако сказал он еще не все. Повинуясь его безмолвному приказу, Модестус открыл ящик и извлек из него два предмета, завернутые в грубый холст.

— Я хочу также передать вам в наследство эти вещи. Они были захвачены мной в бою… — вновь заговорил граф, и никто не заметил, как при этих его словах Аманда слегка поморщилась, как будто слова Эриха ее задели. — Тебе, Рейн, я вручаю этот меч.

С этими словами он развернул холстину и извлек из нее чудесной работы оружие. Длинный прямой меч, чуть ко роче и легче двуручного эспадрона, был выполнен в странной, не виданной Рейном манере и уж, во всяком случае, ни в коей мере не соответствовал орочьему оружию, которое граф в изобилии привез с войны.

Обоюдоострое лезвие, с зацепами возле гарды, было странного цвета, и, присмотревшись, Рейн с удивлением понял, что кровосток меча высеребрен — это оружие годилось и против оборотней. Эфес был выполнен в форме странного зверя, чем-то похожего на медведя — металл был не то черненым, не то действительно черным, хотя о таком Рейн и не слышал. Если это, конечно, вообще был металл.

В целом оружие производило впечатление какой-то удивительной законченности и целесообразности, не говоря уже о том, что меч был просто красив. По телу новоиспеченного рыцаря пробежали мурашки — он представил, как его рука сжимает этот эфес, как сверкает в воздухе серебряный клинок.

— Возьми его, сын. — Граф протянул Рейну меч, и тот, поклонившись, принял его двумя руками, как подобает принимать дарственное оружие. — Теперь испытай его, нанеси удар вот по этим доспехам…

Рейн сжал меч в руке, чувствуя, как удобно лежит в ладони странная и почему-то теплая рукоять. Он, не торопясь, подошел к латам, стоявшим на стойке в углу зала. Это были очень старые доспехи, когда-то неплохие, а сейчас уже порядком изношенные и проржавевшие, несмотря на регулярную чистку и смазку. В свое время металлу пришлось выдержать немало ударов, серебряная насечка была выщерблена, кое-где броню стягивали заплаты. И тем не менее латы были еще достаточно прочны, чтобы покрыть зазубринами лезвие клинка. Юный виконт несколько неуверенно оглянулся на отца, но тот спокойно кивнул ему в знак того, что не стоит опасаться за целостность оружия.

Как правило, любые более или менее прилично сделанные доспехи выдерживали рубящий удар меча. Хороший клинок в опытных руках мог пробить кирасу колющим ударом, особенно если держишь меч двумя руками, а противник лежит у твоих ног. Хотя это уже напрямую зависит от качества кирасы. Топор, как правило, способен пробить любой доспех, кроме разве что магических гномьих лат.

Арбалетный болт, особенно в упор, как правило, пробивает панцирь, но, попадая под углом, может и отскочить. В общем, мечом не рубят доспехи, это, верный способ сломать клинок или, в лучшем случае, превратить лезвие в тупую, зазубренную железку — плечи лат, как правило, наиболее прочны, да и к тому же часто украшены затейливыми драконами, змеями или прочей живностью, причем задача у всех этих украшений одна — защищать от удара сверху, нанесенного мечом, а то и топором.

Поэтому Рейна терзала неуверенность, ему было жаль повредить это чудо, которое он сжимал в правой ладони. Тем не менее уверенность графа придала ему смелости и, взмахнув клинком, виконт с силой нанес удар по правому плечу лат, где над сталью кирасы вздымал голову позеленевший от времени бронзовый дракон.

Раздался звон и скрежет, сверкнули искры…

К непомерному удивлению Рейна, лезвие без труда рассекло спину грубо скованного, но от этого не менее прочного дракончика, затем пробила панцирь на ширину лезвия и там остановилось, завязнув в деревянном манекене, на который были надеты латы. Будь на месте куклы человек, сейчас он умирал бы, истекая кровью из рассеченного плеча. Юноша поднес к глазам лезвие — на светлом клинке не было ни царапины, ни заусеницы, как будто мгновение назад меч разрубил не сталь, а головку сыра.

— Это… — прошептал он, — это… чудо! Отец, я… я не знаю, как вас благодарить за этот бесценный дар.

— Пусть он верно служит тебе, — ответил Эрих, поворачиваясь к Лотару. Модестус заволновался и попытался что-то сказать, но граф жестом заставил его умолкнуть на полуслове. Старик поник, смирившись, но руки его заметно дрожали. Аманда тоже слегка нахмурилась, но так ничего и не сказала.

Лорд развернул холст и извлек на свет божий второй предмет, хранившийся в ящике. Это была книга — очень толстый фолиант в кожаном переплете, снабженном массивными золотыми застежками. От нее прямо-таки веяло древностью.

— Эта книга, видимо, очень древняя, — сказал Эрих, протягивая инкунабулу Лотару. — В ней содержится описание магических заклятий… как мне говорил Модестус, очень сильных. Впрочем, он лучше скажет об этом.

Старик вспыхнул, но, повинуясь жесту господина, нехотя заговорил, пряча глаза:

— Да, это древняя вещь. Многое из того, что написано здесь, принадлежит не людям. Кажется, даже не эльфам, хотя книга написана на их языке. Я просил, чтобы граф сжег этот том, знание, которое он содержит, не должно попасть в мир, но… лорд не послушал моего совета. Здесь описана магия крови, самая древняя и самая страшная из магий. У меня она вызывает только ужас и отвращение…

— Что ж, а у меня это может вызвать только восторг, — насмешливо заявил Лотар, торопливо принимая из рук отца фолиант и отвешивая родителю глубокий поклон. — У меня хватит смелости изучить древнее знание. Бояться непознанного просто смешно.

— Что ж, изучай, — проговорил Эрих. — Раз уж ты решил посвятить жизнь магии, то так тому и быть. Я знаю, что это будет для тебя лучшим подарком, но это же является и одной из причин, по которым я выделяю тебе замок Йен. Что бы ты ни сотворил с этим колдовством, это никому не повредит.

Рейн заметил, как при этих словах нахмурился Модестус, а Аманда осуждающе покачала головой, тем не менее возражать графу никто из них не решился. Его это поразило — похоже, и старик, и мачеха знали об этом фолианте куда больше, чем говорили вслух, и знание это было далеко не самым приятным.

— Теперь подойди ко мне ты, Зулин.

Тролль поднялся с корточек и приблизился к трону, по такому случаю даже стараясь распрямить спину, что, впрочем, удавалось ему плохо.

— Ты вырос в этом замке, Зулин… — Теперь в голосе графа не было властности, он говорил тихо, как бы размышляя. — Я не хочу сказать, что ты чем-то мне обязан, нет. Я хочу просить тебя, как бы ни сложилась жизнь, не оставляй Рейна, будь ему добрым другом и прикрывай его спину в трудный час.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});