Лестинца - Егор Фомин

— Кто они? Что с нами сделают?

— Казнят, наверное, — пожал плечами Итернир.

— Как, казнят? — распахнул глаза тот, — вот так — просто? И все?

— А ты как думал? — продолжал издеваться над ним Итернир, — а ты что ли думал — в сказку попал? Я всегда говорил — способный разбудить спящего — способен на любую подлость. И вот — пожалуйста.

— Нет! Нет! — судорожно заговорил Торок, — нет! Так не может быть! Это не правильно!

— Хм! — усмехнулся Итернир, — а как прикажешь им поступать? У них, видать, работа такая. Да ладно, не боись. Вот сейчас Ланс отоспится и что-нибудь придумает. Он на эти дела мастер.

— Правда? — доверчиво заглянул Торок в глаза Итерниру.

— Точно, — кивнул тот.

Крын сосредоточенно пробовал на крепость веревки, принц погрузился в себя, и только Риггу что-то не давало покоя.

— Это ж я виноват, — выговорил он, в конце концов, и поглядел так, словно по его вине исчезло солнце, — я… я промедлил… а мог же…

Но откровения были прерваны самым бесцеремонным образом. Отворилась дверь и, возникший на пороге немолодой человек, в сопровождении двух молодцов указал на принца:

— Этого.

Эти двое молча подошли, подхватили Кан-Туна, мало заботясь о том, чтобы его ноги касались земли. Вышли. Вновь хлопнула дверь, стукнул засов.

20

— Что вам от меня нужно? — возмущенно спросил принц, когда его вывели наружу.

— Что нужно? — переспросил человек, улыбаясь, — поговорить, всего лишь поговорить, мой маленький принц.

— Я принц крови! — гордо поднял голову принц, даже со связанными руками ему удавалось держать безупречную осанку, — и обращаться ко мне следует не иначе, как «светлый принц».

— Конечно, светлый принц, — опять улыбнулся человек с легким поклоном, — я учту это. Меня же вы можете называть Растерри, жрец у стопы Великого. Сокращайте это, как вам будет угодно, светлый принц.

— Хорошо, Растерри, — кивнул в свою очередь принц, — я требую объяснений. Что все это значит, и почему меня до сих пор не развязали?

— Всему свое время, — улыбнулся жрец, — всему свое время. Я бы хотел пригласить Вас на небольшую прогулку. Вот сюда, прошу вас…

Он указал рукой направление, в котором они неспешно пошли. Связанные руки сильно стесняли Кан-Туна, но он стойко старался держаться прямо и достойно.

— Видите ли, светлый принц, — сказал жрец, опустив голову, нас очень интересует, почему здесь, где никогда не появлялись Восходящие, вдруг появились вы со своими спутниками? Раньше, Лестница была непреодолима. Так что же случилось? И что привело вас сюда? Однако, вам следует иметь в виду, что ваша судьба уже предрешена, и вас все равно принесут в жертву. Итак, как вы здесь оказались?

— Почему я должен отвечать вам? — жестко спросил принц.

— О-о! — опять улыбнулся тот, его слащавая снисходительная улыбка раздражала, — все очень просто, светлый принц. Взгляните направо.

К этому моменту они свернули с центральной улицы на боковую улочку. По правую руку на безупречно ровном плацу учились искусству боя с полсотни одинаковых молодых парней, пышущих здоровьем. Чуть поодаль, на точно таком же плацу, тренировались мальчики младших возрастов. Все было столь безукоризненно одинаковым, что бросало в дрожь.

— И что с того? — невозмутимо спросил принц, пораженный, на самом деле предъявленной боевой мощью.

— Ваши глаза поняли больше, чем сказали ваши губы, светлый принц, — поклонился жрец.

Кан-Тун ничего не ответил.

— Хорошо, светлый принц, — выждав паузу, заговорил жрец, — я вижу, сначала я сам должен кое-что рассказать. Много-много лет назад. Один очень молодой, но истовый жрец Лестницы решил сам узнать, что за тайны хранят ее белые ступени. С горсткой единомышленников он достиг этих мест. Преодолев множество опасностей и трудностей в слепом упоении гордыни. Однако, достигнув этих мест и убедившись в полной непроходимости Лестницы дальше, он был удостоен откровения. Сам высший бог, сам Гоеррен, открыл ему, что Лестница не просто путь к богам, но путь к их небесной обители. И боги, не желая, чтобы смертные в тщете своей их беспокоили, сделали Лестницу непроходимой для человека. Но гордыня смертных вновь и вновь гонит их вверх и заставляет именоваться Восходящими. И тогда сам Великий, сам верховный жрец, понял, что, если он достиг этих священных мест, то их могут достичь и другие смертные и даже больше, — в этом месте карие глаза жреца засияли безумием, а голос поднялся и задрожал, даже больше, светлый принц, подняться выше! И нарушить покой богов! И тогда решил Великий остаться здесь, чтобы охранять покой богов. Понял он, что боги в милости своей позволили ему достичь этих высот, чтобы он мог сторожить их покой. Потому всякий, кто достигнет этих мест, должен быть принесен в жертву!

Во время этой пламенной речи, принц все больше убеждался, что здесь путь будет закончен. Ощущение тяжелой безысходности овладевало им.

— Итак, светлый принц, — продолжил беседу жрец, когда огонь фанатика чуть угас в его глазах, — как вы и ваши спутники оказались здесь?

— Мы построили мост, — сухо бросил Кан-Тун.

— Как, мост? — ужаснулся жрец.

— Но теперь он разрушен и его не скоро построят вновь, поспешил утешить принц, без всякого, впрочем, участия.

— Хорошо, — кивнул головой жрец, — и неужели вы не видите в этом божественного провидения? Неужели падение моста не убедило вас в том, что боги не желают проникновения смертных на Лестницу?

Принц задумался. Жрец предупредительно держал паузу.

— Когда меня отправляли сюда, наверх, — неуверенно начал принц, — меня убеждали в том, что боги создали Лестницу, чтобы государи могли получить божье помазание на правление, поскольку лишь достойный может достичь ее вершины и вернуться. Теперь же я не знаю что и думать… Препятствия, которые нам пришлось преодолеть, действительно о многом должны были мне сказать. О боги! Как же я был слеп!

— Не вини себя, светлый принц, — усадил его на безупречно чистую лавочку жрец в тени живой изгороди, тщательно выстриженной, там, внизу, люди далеки от богов и не видят дальше собственного носа. Лишь здесь, рядом с ними, можно осознать что либо. Раскайся, светлый принц, проси прощения у богов, и может быть, простят они тебе твою гордыню и упорство.

Принц опустился на колени и начал молится всем богам сразу. Священный трепет овладел всем его существом. Он ощутил близость к богам и свою гордыню и тяжесть греха того, что шел против воли богов. Он искренне хотел искупить вину.

— Хорошо, светлый принц, — легонько поднял его с колен жрец, когда голос принца стал совсем не слышен, — встань. Я вижу, ты раскаялся. Я вижу, верховный бог, как бог разума может простить тебя, если откажешься ты от своей порочной цели, если принесешь себя самого в жертву богам. Слышишь ли ты меня и глас бога?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});