Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2 - Дмитрий Галантэ

Ведь то, что справедливо по отношению к одному, часто несправедливо по отношению к другому! Попробуй-ка отобрать у голодных волчат только что пойманного и принесённого матерью-волчицей ещё живого оленёнка и отдай его оленихе, как того требует справедливость! А коли не захотят отдавать по-хорошему, веско аргументируй свой поступок тем, что утолить голод живым существом, так же жаждущем жить, как они сами, это крайне несправедливо как по отношению к оленёнку, так и к его матери! А раз так, то теперь волчатам необходимо кушать травку, что, кстати, несправедливо по отношению к травке. Или попробуй объяснить оленихе, что её маленького оленёнка справедливо было бы отдать на съедение голодным волчатам, не травку же им есть! В чём тут справедливость? Нет её нигде в жизни, сколько не ищи! Каждый сам решает, что справедливо, а что нет, и влияет, если только может, на ход и течение обстоятельств своей, и не только своей, жизни, но желательно в свою пользу. Влияет, порой не понимая, к чему приведут его те или иные действия и поступки.

Тогда я попытался привести ему пример пожилого человека, всю жизнь искренне помогающего своим детям и отдавшего им всё, что у него было в моральном, духовном и физическом смысле. Но приходит время, когда дети должны полностью взять заботу о нём на себя, как правило, необходимо взять его к себе жить и ухаживать за ним, как когда-то он заботливо ухаживал за ними! Разве это несправедливо? Справедливо.

Дормидорф, немного подумав, покряхтев, почесав и пригладив бороду, сказал:

– Конечно… конечно, справедливо! Но справедливо по отношению к этому пожилому человеку, а как же его внуки, правнуки, а их дети, которые, возможно, думают по-другому, ведь им придётся делить кров и пищу со своим предком, которого они даже могут толком и не знать! Только не надо ссылаться на полученное воспитание, говорить о личном примере, об интеллекте и круге общения, который якобы так сильно влияет на милосердие, порождённое в данном конкретном человеке! Это так же, как зачастую бывает с внешностью – родители красавцы, а дети нет. Воспитание и круг общения имеют значение, но существует и множество примеров обратного! Человек получает прекрасное образование и чудесное воспитание, его всю жизнь холят и лелеят, носятся с ним, как с писаной торбой, заботятся о нём, да к тому же он обладает внешностью святого! Красота, не правда ли? И что мы получаем? А получаем мы то, что всю жизнь этот ужасно милый человек поступает, как последняя свинья. И таких примеров гораздо больше, ибо каждый человек кому-то хорош, а кому-то обязательно плох, по-иному не бывает. Даже если он блаженный, то всё равно ходит по земле и топчет бедную травку, образно говоря.

На что я ему ответил:

– Но вернёмся к нашему достойному пожилому человеку, нуждающемуся в поддержке! А если дети этого человека вполне способны обеспечить ему необходимую помощь и поддержку, не ущемляя интересов своего потомства, тогда как? Значит, справедливость возможна?

Дормидорф, снисходительно улыбнувшись, заговорил теперь, как мне показалось, несколько утомлённым голосом:

– Возможна лишь отчасти в редких единичных случаях, и то я сильно сомневаюсь, если хорошенько разобраться! А откуда благодарные дети берут средства на эту помощь и поддержку? Они обязательно или сами наживаются на чужой нужде, или недодают работающим на них людям, или те, кто дают им незаслуженно много, ущемляют тем самым интересы других. Тут может быть множество вариантов, и почти везде засела в засаде обязательная несправедливость. Всё относительно. Общей справедливости быть не может, а частная, выборочная, одиночная справедливость, справедливость за счёт других не каждому подходит.

А бывает и по-другому! Предположим, такой вот пожилой человек, о котором ты только что говорил, всю жизнь пытался жить за счёт других и рвал себе кусочки. Он ревностно думал сугубо о своём благополучии, а никак не о будущем своих детей, тем более каких-то далёких и призрачных внуках и правнуках, что, естественно, взаимосвязано, и не понимать этого может лишь глупец. Когда же к такому человеку, наконец, придёт неизбежная немощная и унизительная старость, этот человек, как пить дать, будет нагло претендовать и требовать себе всё, что должен был бы получить, если бы жил по чести и по совести, как в первом примере. И самое удивительное, зачастую недостойный и морально убогий человек как раз и получает незаслуженно то, чего, как правило, лишён человек, всей своей жизнью доказавший, что он и есть живое воплощение чистых и светлых стремлений. Это и есть несправедливость самой чистой воды! В жизни всегда есть место несправедливости, и даже редкая справедливость по отношению к одним есть ни что иное, как результат несправедливости к другим, в особенности, если копнуть поглубже и разобраться.

Вот такой философский вышел у нас разговор с Дормидорфом перед сном. Конечно, мне не хотелось с ним соглашаться, но доказательств обратного в то время мне на ум не пришло. Не пришло и сейчас. И даже напротив, приходили, как назло, примеры, указывающие на его правоту, а коли и найдутся исключения, то они лишь подтвердят правила. Ну, ничего, поживём и увидим, надеюсь, со временем и примеры найдутся, тогда и поговорим.

Время было позднее, настала пора спать, что мы и сделали. Дорокорн, вызвавшийся первым охранять наш мирный сон, потихоньку мурлыкал себе под нос какую-то задушевную песенку, тем самым, как в детстве, потихоньку убаюкивая нас.

Ночь прошла спокойно, мы превосходно выспались на свежем лесном воздухе. Чуть только забрезжил рассвет, основательно подкрепившись и напоив нашего любимца Джорджа зельем забвения, мы были готовы снова тронуться в путь. Но прежде чем продолжить поход мы, впрочем, как и всегда, тщательно убрали за собой всевозможный мусор, оставшийся после нас. Кстати, очень хочется отметить, что на этот раз и Корнезар, и ворон принимали в этом самое деятельное участие! Не то, что раньше. Правильно, кому охота разбираться потом со стаей голодных и прожорливых леших, которые, вдобавок, прихватят с собой весь нагло брошенный мусор и ещё неизвестно куда его тебе запихнут в порыве праведного гнева!

Присев на дорожку, мы отправились к опушке леса. Шли по своим недавним следам, ибо между деревьев чётко виднелась извивающаяся тропа там, где мы проходили вчера. Лесная трава ещё не успела подняться и распрямиться. Выбравшись из леса, мы увидели, что наша воздушная флотилия в полном составе ждёт только нашего сигнала, чтобы взмыть в небеса, переминаясь от нетерпения с лапы на лапу. Причём Агрес, как настоящий капитан, сдержанно и серьёзно раздавал указания направо и налево: кому где лететь, на каком удалении друг от друга да всякое другое. Все младшие по званию птеродактили беспрекословно ему внимали, настороженно следя за его движениями и подобострастно заглядывая в клюв, на котором ещё виднелись следы завтрака, свежая буйволова кровь. Рога с остатками причёски, раздробленные на мелкие осколки кости и череп, а также отброшенные копыта сиротливо и бесхозно валялись тут же, неподалёку, уже окружённые роем жужжащих жирных зелёных мух, наслаждающихся остатками роскоши. Как раз на этих мух вожделенно и косился наш крылатый гурман Коршан, видимо, желал насладиться ими, но стеснялся это делать при нас. Птеродактилей же вполне можно было понять! Ещё бы, попробуй такого ослушаться, сразу заработаешь себе примерную трёпку, да такую, что в другой раз неповадно будет! И это в лучшем случае, а в худшем другого раза может не быть, орёл просто ещё раз позавтракает ослушником и не подавится, с него станется.

Взгромоздившись на свои места и поудобней устроившись, мы мягкими упругими скачками пошли на взлет. Вот и последний затяжной рывок, затем приглушённый дуплетный выстрел расправившихся крыльев, и земля начала быстро удаляться. Агрес, естественно, находился впереди, остальные растянулись за ним. Мы летели в том же порядке, что и раньше. Наш пернатый строгий капитан решил не нарушать сложившийся порядок строя, к которому все успели привыкнуть. Как потом оказалось, проводя разбор полётов, Агрес особенно акцентировал внимание птеродактилей на их поведении в случае непредвиденных обстоятельств, как то: нападение на нас или коли нам придётся атаковать кого-либо, что, как он полагал, наиболее вероятно. Тут главное было строго держать строй и не лезть, куда не следует без его командирского на то указа, а дальше шли всевозможные тонкости и нюансы, малоинтересные простому обывателю, коими мы и являлись.

На этот раз мы с Дормидорфом, хоть и с трудом, но убедили Агреса лететь чуть пониже, дабы иметь возможность наслаждаться проплывающими внизу пейзажами. В течение некоторого времени это действительно доставляло нам немало удовольствия, но, как не красиво наблюдать за землёй с высоты птичьего полёта, со временем и это утомляет и приедается, как впрочем, и многое другое в жизни, когда это бывает в больших количествах или слишком часто. Леса сменяли поля, поля сменяли леса, тучи и облака были на удивление похожи друг на друга, как две капли воды, и их вообще было в тот день не так много, а нам так хотелось чего-нибудь новенького и необычного!