Ярмарка любовников. Психоз - Филипп Эриа

поцелуями ткань, обтягивавшую грудь, стараясь почувствовать запах тела.

Наступил день свадьбы.

Утро не принесло ему больших волнений, да и могло ли принести?

Реми ждал, когда Маргарита произнесет свое «да». К несчастью, он так был занят тем, чтобы не пропустить свой ответ, что прослушал ее. Он уже заранее предчувствовал, какое впечатление произведет на него величие похожей на крепость церкви, а также слова благословения, которые прозвучат под ее сводами, Однако из-за своего светского воспитания Реми не был знаком с религиозными обрядами, ему пришлось стараться изо всех сил, чтобы никто этого не заметил. Когда под звон колоколов он вышел из церкви Сен-Мишель под руку со своей женой, их, как в старину, встретили криками дети. Заметив в толпе местного фотографа, он придал своему лицу соответствующую улыбку и поправил складку на брюках.

Однако все надежды он связывал с первой брачной ночью, рассчитывая на бесценный дар, который принесет ему эта девственница, на то открытие, которое ее ожидает благодаря его стараниям, на сон, который их объединит и сделает счастливыми.

Он начал с того, что, раздевшись, вытянулся вдоль ее обнаженного тела. Он поцеловал ее в шею и в плечо. «Мои руки?» – подумал он. И запустил их в волосы Маргариты. Он ласкал губами ее ухо, щеку и коснулся рта. Однако до сих пор его поцелуи были почти что невинными. Самая главная трудность, как он считал, состояла в том, чтобы постепенно привести девственницу в соответствующее состояние, когда ее охватит нетерпеливое волнение, что позволит немного притупить боль и облегчит его задачу.

Реми мягкими движениями придвинулся вплотную к жене. Рукой он гладил ее грудь, живот, бедра. Не спеша он постепенно возбуждал девушку, доставляя ей первое наслаждение, которое он умел прерывать в нужный момент, чтобы потом начать снова.

«В конце концов, – думал он, – если я не буду суетиться, ей только больше придется по душе моя неторопливость и умение». Продолжая придерживаться этой тактики, его губы уже пробежали вдоль всего ее стройного тела, за реакцией которого он следил. Его ласки достигли самых сокровенных точек женского тела, заставляя его откликнуться робким проявлением сладострастия.

«В любом случае, – подумал Реми, – мне пригодился мой богатый любовный опыт и выбранный раз и навсегда метод. Он не подводил меня никогда и сегодня не подведет».

Впрочем, он должен был констатировать, что, несмотря на долгое воздержание или, возможно, благодаря ему, он до последней минуты мог без всякого труда себя сдерживать. Нисколько не сомневаясь в том, что его партнерша высоко оценивает его талант и умение, он подумал: «В общем, я вполне на высоте положения – есть еще порох в пороховнице».

Вытянувшись рядом с Маргаритой Ириссу, он не спал.

После полученного удовольствия она погрузилась в сон. Но не тотчас же после первых объятий, когда она испытала жгучую боль. Однако Реми, чтобы стереть в ее памяти неприятные воспоминания, проявил терпение, снова осыпав ее ласками, и благодаря своему умению вскоре снова возбудил Маргариту. Она была девственницей не только физически, но и в своих ощущениях. Ее плоть, до сей поры невинная, переживала случившееся как огромное потрясение и только во второй раз полностью открылась удовольствию. Сон пришел к ней как продолжение блаженства.

Она спала, не двигаясь во сне. Вытянувшись лежа на спине, она, казалось, хотела дотронуться рукой до головы, но сморивший ее сон прервал этот жест. Ее рука с вывернутой наружу ладонью лежала на подушке у виска и тоже, похоже, отдыхала. Она была прикрыта только одной простыней, под которой рельефно вырисовывалась ее правая грудь. Вторая рука, проступавшая под тканью, лежала внизу живота, как бы защищая его. Положение ее рук во сне выдавало в ней больше стыдливую девственницу, чем удовлетворенную влюбленную женщину.

Она ровно дышала. За распахнутым настежь окном стояла светлая ночь. Повернувшись к жене, Реми рассматривал тонкие черты ее волевого лица: он видел ее хрупкую шею и выдающийся подбородок, выпуклый лоб и не исчезавшую при ярком освещении тень в уголках глаз, придававшую взгляду сходство с лебединым даже тогда, когда она, закрыв глаза, лежала в постели и ее зрачки были прикрыты веками.

Сквозь распахнутое окно в комнату проникала белесая ночь. Много месяцев назад Реми снял ставни, прикрепленные к окнам чьей-то неумелой рукой. Что же до штор, то он их никогда не опускал даже зимой, а на ночь широко распахивал створки окон. Маргарита, как и большинство местных жителей, напротив, привыкла спать в комнате с плотно занавешенными окнами. Но Реми рассказал ей о своей юности, прошедшей в доме на Центральном рынке, об отрочестве, когда по ночам он задыхался в своей спальне, словно в тюремной камере, за тройной решеткой из штор, оконного переплета и жалюзи, препятствовавших доступу света и звуков улицы. Маргарита поняла его и согласилась спать с распахнутыми настежь окнами. Ее восхищало в Реми все, вплоть до странностей, потому что его юность была так не похожа на ее.

Реми повернул голову в сторону прямоугольника ночного неба, вырисовывавшегося в пролете окна. На Центральном рынке, когда его оставляли одного ночью в детской, ему оставалось только предаваться мечтам. Здесь же, когда корабль его жизни встал наконец на якорь и он, приложив немало усилий, добился женщины своей мечты, сквозь открытые створки окон перед ним открывались необозримые просторы Вселенной и он мог заглянуть в свое будущее. Чувствуя себя опустошенным, он задавал вопросы своему равнодушному сердцу.

В какой момент прошедшей ночи он ощутил что-то неизведанное? Его голова оставалась ясной, он был сдержан и владел собой. Он получил удовольствие от своей жены. И знал, что еще не раз легко и просто испытает блаженство, но никогда не потеряет голову. Теперь у него уже были на то веские доказательства: он помнил все, что предшествовало наслаждению. Придерживаясь метода, которому он следовал в первую ночь, когда познал женщину, он вспоминал, что делал вначале, что делал потом и что только в самом конце приступил к главному. Он ничего не забыл.

Он погрузился в воспоминания. Возможно, как следствие любовных разочарований и торжества плотских утех, перед его взором чередой прошли все его прежние подруги. Они заполняли комнату, словно сам Господь Бог направлял их шаги. Они собрались толпой вокруг постели молодых. Они смотрели на новобрачных, которых разлучил сон: на бывшую девственницу, на которую возлагал столько надежд молодой человек, добившуюся не больше, чем тридцать ее предшественниц. Она потерпела фиаско, как и они.

Реми вспоминал совсем не в порядке очередности некоторых своих любовниц. Перед его мысленным взором прошли