Феи Гант-Дорвенского леса (СИ) - Беляева Марина Александровна

— Но это же несправедливо! — вскричала Кейтилин. — Почему она своих детей-то не забрала? Разве можно так бросать тех, кого ты сам и создал?!

— Может быть, ты придешь к ней и сама об этом скажешь? — хмыкнул Имбирь. — Миртовая фея — самая прекрасная и мудрая фея, и у её поступков всегда есть причины. И это ты глупая, раз таких простых вещей не понимаешь!

Кейтилин замолчала. Рассказ Имбиря мало что прояснил для Кейтилин: она до сих пор, например, не понимала, как связаны ужасный Паучий Король и несчастная нищая девочка. И зачем ему преследовать Тилли? Может быть, она — потомок самого Коля Ветрогона? Или дочь Миртовой феи? А что, всякое же возможно: вот Кейтилин и сама…

Ох, нет. Надо во всём непременно разобраться и защитить бедную Тилли от таинственного злодея. Конечно, это будет сложно: драться Кейтилин не умеет, а сама она мало что знает о феях… Но Тилли так часто её спасала, да и вообще долг каждой настоящей принцессы — приходить на помощь нуждающимся, а кто нуждается в защите больше, чем Тилли?

И, глядя на постепенно светлеющее небо, слушая первые нотки птичьих песен и подсаживаясь поближе к костру (бррр, как же холодно-то в этом платье, как же холодно!), Кейтилин мысленно давала себе обещание победить Паучьего Короля и избавить несчастную Тилли от этого ужасного проклятия.

А уж каким образом — это её, самой Кейтилин, тайна.

Глава 24

В какой-то момент Тилли вдруг поняла, что она не спит. Она просто лежала с закрытыми глазами, полностью погрузившись в разноцветную сонную темноту. Со всех сторон её окутывало море звуков (птичье пение, чей-то разговор, треск костра, шебуршание листьев, ветер), которое постепенно, по мере пробуждения, становилось всё четче и чётче. Постепенно Тилли окончательно осознала, что проснулась, хотя голова и оставалась тяжёлой, а мысли — вялыми и малоподвижными.

Вставать не хотелось ужасно. Сон так и не смог выгнать ужас и отвращение из души Тилли после встречи с Паучьим Королём: даже сейчас ей казалось, что она слегка дрожит от пережитого.

«Не думай об этом, — пыталась успокоить себя девочка. — Просто не думай. Не сейчас. Будь что будет, а пока — просто не думай».

Но, чем больше Тилли пыталась заставить себя забыть о событиях сна, тем больше её скручивало от страха.

Как же ей не хотелось сейчас открывать глаза.

Мелодия разговора тем временем становилась всё более и более ясной: вот уже Тилли могла распознать голоса Кейтилин и Имбиря, а вскоре — понимать отдельные слова и даже предложения.

— …Я боюсь… Уже день… Как думаешь…

— Да брось… Дай куснуть… Эй, ну что ты… Противная девчонка… Скажи, а…

К тихому шуршанию разговора добавился запах чего-то копченого и вкусного. В животе забурчало, и Тилли только сейчас осознала, что очень голодна и что в последний раз она ела лишь прошлым утром.

«Надо бы встать, — подумала она. — Но как же паршиво-то, а. Не хочу просыпаться».

Однако в тот же момент, вопреки своим желаниям, девочка приоткрыла глаза: медленно, постепенно, словно всё ещё сомневаясь в своём решении.

Было уже совсем светло. Воздух как следует нагрелся и стал почти летним (хотя, конечно, осенняя свежесть давала о себе знать). Вокруг — приятная зелень хвойных деревьев, радующая глаз в солнечный день, особенно когда нет других растений с яркими листьями. Феи, как обычно, ошивались вокруг и бросали заинтересованные взгляды в сторону Тилли. А девочка просто лежала и безразлично смотрела наверх: конечно, она чувствовала, что кто-то из этих небольших проказников игрался у неё в волосах, но у неё не было ни сил, ни желания их прогнать. А какая разница? Всё равно помирать, а эта назойливая мелюзга не отстанет. Почему они, кстати, пристают именно к ней? Не к Кейтилин, а только к ней, к Тилли? Неужели им так нравится, что она их видит?

— Просну-у-улась!

От резкого удара в живот у Тилли едва не посыпались искры из глаз, а вдох остановился в середине горла и никак не мог продвинуться дальше. Феи, бранясь, бросились врассыпную, а Имбирь, так бесцеремонно прыгнувший на живот девочки, схватил её своими крошечными ручками-лапками за щёки. Зелёные глаза пикси сияли озорным блеском, а из рыжих волос торчали веточки и очистки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Просыпайся, хватит спать! — пронзительно закричал он, ещё раз подпрыгнув, отчего Тилли едва не задохнулась. — Ты глаза открыла, я видел, видел!

— Имбирь, немедленно прекрати! — раздался возмущенный крик Кейтилин. — Ты её сейчас раздавишь!

— Да смотри, какая она коровища здоровенная! — продолжал вопить пикси, больно щипая за щеки Тилли. — Такую раздавишь!

Тилли хватило одного удара, чтобы сбить Имбиря на землю; и вот он уже катался и хныкал от боли, держась за руку — только сейчас Тилли заметила, что на ней не было бинтов. Кажется, он действительно очень сильно ударился, хотя девочка была уверена, что он просто притворяется.

— Ой, моя ручка! Ой, снова сломал!..

— Ещё раз так на меня прыгнешь — ногой наступлю и по земле размажу, — мрачно пообещала Тилли. Кейтилин охнула и, пока Тилли сонно протирала глаза, подняла плачущего Имбиря и усадила его на лежащий на земле ствол.

— Ты слишком сильно его ударила, — строго произнесла она, вполоборота взглянув на Тилли. — Ты могла его убить.

— Ути бедняжечка, — хмыкнула Тилли. — Пусть не прыгает на спящего, раз шкура дорога.

Кейтилин выпрямилась и бросила гневный взгляд на подругу. Имбирь продолжал хлюпать носом, хотя уже и заметно тише: ему явно было интересно, чем закончится эта перепалка. Тилли мимоходом заметила, что случайно от удара рассадила ему скулу, и оттуда идёт некое подобие крови, только погуще и другого цвета. На мгновение ей стало стыдно, и девочка даже подумала, чтобы извиниться перед ним, но тут же Кейтилин начала ругаться, тем самым окончательно испортив Тилли настроение.

— Между прочим, он тебя вчера спас! — произнесла Кейтилин, ощупывая руку Имбиря. — И сегодня ночью помог тебе нормально заснуть! Прояви хоть немного уважения к нему! Или спасение из лап Гилли Ду для тебя уже не оправдание?

— Ой, какие мы все нежные, — раздраженно бросила Тилли, направляясь к костру. После ужасного сна и встречи с Паучьим Королём девочка чувствовала себя настолько обессиленной, что ей даже не хотелось ругаться на раздражающую спутницу. — Прекрати вонять.

Однако Кейтилин разошлась не на шутку.

— Вонять?! — громко воскликнула она. — Ох, я бы тебе сейчас так врезала!..

— Ну давай, подходи, — ехидно хмыкнула Тилли. Она осторожно схватила лежащую на углях печёную свеклу и, легко обжегшись, кинула её на юбку. — Чего тебе мешает-то? Давай, подходи, я жду!

— То, что, в отличие от некоторых, я не дикое животное, которое решает проблемы кулаками, — сквозь зубы процедила Кейтилин, вновь оборачивая руку Имбиря бинтами. — А ещё — потому что я не дерусь с больными!

Тилли опешила. Она вообще-то спокойно относилась к обидным словам в свою сторону, но — назвать её больной!.. Это уже слишком. То есть, эта дура считает, что она какая-то невменяйка, что ли? Сумасшедшая, да? Это она имеет в виду?

— Повтори, — напряженным голосом приказала Тилли.

Кейтилин обернулась к ней, но, кажется, не была испугана страшными застывшими глазами Тилли и её крепко сжатыми кулаками. Она лишь вздохнула и закатила глаза.

— Ох, ну только не начинай…

— Повтори, — голос Тилли стал жестким и угрожающим. Она, не мигая, продолжала смотреть на Кейтилин, медленно закипая: отличное пробуждение она ей устроила! Молодец! Так держать! Хороша подруга — или кем она там себя считает!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не имела в виду, что ты больная, — резко ответила Кейтилин. Имбирь тут же неслышно соскочил вниз и бесшумно отполз в сторону.

— Ну а что тогда?

— Ох, Тилли… — Кейтилин устало закатила глаза. — Почему тебе так нравится постоянно драться?

На мгновение Тилли опешила. Ей прежде не доводилось сталкиваться с человеком, который бы во время ссоры не лез с кулаками на обидчика, а вел себя… вот так вот. Устало и как будто бы даже пренебрежительно. И ведь не поспоришь особо, хотя — что значит «нравится драться»? А как ещё-то надо поступать, когда тебя обижают? Молчать и уткнуться виновато в землю? Вот уж дудки! Пусть сама так и поступает, раз «воспитанный человек»!