Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

— Нет, конечно, нет, — согласилась Лия. — В конце концов, это твой день рождения.

Константин приоткрыл ставни чуть шире и присел на подоконник.

— Почему я слышу нотки неуверенности в твоем голосе? Ты боишься мне возразить?

— Просто мне нужно будет купить платье, и…

— … и ты боишься упасть в глазах моих великосветских гостей, сказав или сделав что-то, что не соответствует их великосветским манерам?

— Прекрати, Константин, — упрекнула его Лия, чувствуя, что ее щеки заливаются румянцем.

Он потушил сигарету в пепельнице, которую взял со стола, и закрыл окно.

— Ладно, хватит пустых разговоров. Завтра мы поедем покупать тебе платье. А теперь я вам сыграю. Как вы на это смотрите? Но сначала мы допьем вино. Думаю, пара бокалов никому из нас не повредит.

… Со временем Лия заметила еще одну перемену в себе, произошедшую после встречи с Константином: раньше она и подумать не могла, что ей так необходим секс. Прошло чуть больше недели, а его нехватку она ощущала физически. Однажды она поймала себя на мысли, что ее обидела сказанная им фраза:

— Дорогая, я очень устал. Давай подождем с этим до выходных.

— Хорошо, что ты не говоришь, что у тебя болит голова! — ответила Лия язвительно, не сдержавшись.

Но Константин, вопреки всем ее ожиданиям, ничего не ответил, а положил голову на подушку и через несколько минут уже спал.

Позже Лие стало стыдно за эти слова. Может, потому, что Йосефу про головную боль она говорила часто. А, может, и потому, что ее насторожил сам факт такого поведения. Еще никогда недостаток секса не раздражал ее до такой степени. И даже тогда, когда «планы на выходные» изменились, потому что у Константина случился приступ мигрени — такой, что он не мог подняться с постели — она ничего не сказала. За два дня она несколько раз поднималась к нему в спальню, шепотом спрашивала, как он себя чувствует и не нужно ли ему что-нибудь, иногда приносила ему чай с мятой и спала в комнате для гостей, так как не хотела тревожить его сон.

Сейчас ее сердце, которое пару минут назад готово было вырваться из груди, уже почти успокоилось, головокружение, вызванное не то выпитым вином, не то долгожданными ощущениями, прошло, а со щек понемногу сходил румянец страсти. Она лежала, закутавшись в одеяло и прикрыв глаза, и думала о том, что самой подходящей идеей было бы поддаться приятной дреме.

— Отдыхай, дорогая, — сказал ей Константин. — Завтра нам предстоит нелегкий день. Мы должны будем составить списки гостей и поинтересоваться у каждого лично, придут ли они. Нам нужно будет продумать меню. И еще много, много важных вещей. Мы должны быть в форме. И было бы хорошо, если бы мы встали не позже восьми.

— Я посмотрю на то, как ты встанешь не позже восьми, — проговорила Лия насмешливо.

— Встану, вот увидишь. Максимум не позже девяти. Впрочем, даже если я встану в десять, то мы все успеем. Самое главное — уметь правильно распределять время. Спокойной ночи.

Лия некоторое время прислушивалась к его дыханию, пытаясь понять, задремал он или нет, вздохнула и повернулась на другой бок. Ей уже не хотелось спать.

Думала она не столько о дне рождения и великосветских гостях, сколько о том, что в последнее время она изменилась до неузнаваемости. Причем во всех этих изменениях лежавший на расстоянии вытянутой руки от нее мужчина играл самую активную роль.

До знакомства с Константином Лия не слишком уж любила читать, практически не слушала музыку — тем более, классическую — и уж точно не интересовалась оперой, балетом и театральными постановками. Она ни разу не была в более-менее приличном ресторане, совершенно не умела — по ее мнению — вести себя за столом. Она даже не умела одеваться так, чтобы одежда подчеркивала достоинства и скрывала недостатки. В последнее время Лия часто спрашивала себя: как и где она до этого времени жила? О чем с ней можно было поговорить, куда ее можно было пригласить? Даже если в женщине есть та самая изюминка, о которой все дружно говорят, то интеллектуальная ограниченность этой женщины может все испортить, какой бы неотразимой она ни была.

Каждый вечер они с Константином читали друг другу вслух. Эта традиция появилась незадолго после того, как она решила «переехать» к нему. Константин читал ежедневно и очень быстро — по книге в неделю, попутно выписывая понравившиеся цитаты. Однажды Лия попросила его посоветовать ей что-нибудь. Он ответил, что у него есть разная литература, и спросил, что именно она предпочитает читать. Ответа на этот вопрос у Лии не было, а поэтому Константин предложил:

— Может, я почитаю тебе вслух? Ты решишь, нравится тебе это или нет, а потом я подумаю, что можно тебе предложить.

Оказалось, что воспринимать информацию на слух легче, чем в процессе чтения. Лия с жадностью впитывала услышанное. Это могло быть что угодно — американская классика, средневековые романы, литература двадцатого века, драматургия, короткие рассказы, поэмы, стихи. Читать вслух самой было не менее увлекательным занятием. Она чувствовала себя если не в роли актрисы, то в роли сказочника, который собрал узкий круг своих почитателей и рассказывает свои истории.

Через некоторое время Лие захотелось самостоятельно взять в руки книгу. Она чувствовала, что воспринимает книги совсем по-другому, не так, как раньше. Их впервые хотелось пропустить через себя, понять, задуматься. Константин, в свою очередь, выбирал подходящие, на его взгляд, произведения. Как казалось Лие, он ни разу не ошибся, так как ей нравилось почти все.

Константин рассказывал ей о полезных свойствах классической музыки, учил ее разбираться в композиторах и объяснял, как следует эту музыку слушать. До этого Лия была уверена в том, что классическая музыка ничем не отличается от обычной, и ее вполне можно слушать так, как и любую другую. Она начала интересоваться театром, оперой, балетом и с удовольствием сопровождала Константина во время культурных вечеров. Он пояснял ей, в каком ряду следует сидеть в театре, а в каком — на балете и в опере, рассказывал о принятых в таких местах правилах этикета, о построении спектаклей, о различиях между оперными голосами.

Проблема, смущавшая Лию больше всего — полное незнание всего, что касалось поведения за столом — решилась удивительно быстро и элегантно. Константин постепенно объяснял ее все — от того, в каком порядке принято подавать блюда до практической сути столовых приборов вроде десертных вилок и фруктовых ложечек. Этикет оказался непростой наукой, и запомнить все сразу было невозможно. В случаях ошибки Константин шепотом делал ей тактичное замечание, на которое никто и не подумал бы обидеться, и она тут же исправляла сама себя. Теперь Лия замечала, что большинство людей вокруг действительно не умеют вести себя за столом, и высокомерные замечания Константина вроде «что за невоспитанность — наклонять тарелку для того, чтобы доесть суп!» уже не смешили ее. Напротив, она ловила себя на мысли, что такие люди ее раздражают. Хотя, конечно, упреков в их адрес она себе бы не позволила.