Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Англичанам присуща равнодушная прямота насчет их наиболее очевидных недостатков. Мы не стыдясь, в полный голос признаем себя немузыкальными, нелогичными, неспособными к иностранным языкам, не умеющими варить овощи. Ни один англичанин не станет оспаривать, что он недостаточно образован. Справедливо ли это обвинение? По сравнению со многими народами континента мы действительно скорее недостаточно, чем чересчур образованны. Как нация мы несколько стыдимся «учености», избегаем обретать слишком много познаний, нарочито демонстрировать их, а порою даже признаваться в том, чем мы обладаем. Наша слабость состоит в том, что слово «интеллектуал» вызывает среди нас недоверие.
Вайолет Картер (Англия), из сборника «Характер Англии» (1950).В Лондоне часто дивишься тому, как англичане переделывают старые дома. От первоначальной постройки не остается решительно ничего, кроме фасада. Но фасад этот с превеликими хлопотами и дополнительными затратами заботливо сохраняют в неприкосновенности, хотя здание от фундамента до крыши возводится заново
В этом суть английского подхода к жизни. Вместо того чтобы до основания сломать старое и на его месте воздвигнуть нечто совершенно новое, англичанин, как правило, старается многократно перестраивать, подновлять, приспосабливать к новым условиям то, что уже есть. Любой старый дом носит тут следы многочисленных перестроек, отнюдь не делающих его планировку разумной и удобной.
Подобный же метод лежал в основе восстановления британской экономики после второй мировой войны: возвращали к жизни разрушенные предприятия, возрождали старую промышленную структуру, вместо того чтобы создавать новые, перспективные отрасли индустрии, как это сделала, например, Япония. Послевоенная реформа английского народного образования не ставила целью отменить явно отжившую систему, а была направлена лишь на то, чтобы частично ее подправить.
Если англичанин скажет о своем доме: «Пусть неудобный, зато старый» – в его словах не будет и тени той иронии, которую мы вкладываем в шутливый каламбур:«Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Само понятие «старый» воспринимается им как достоинство, способное компенсировать сопутствующие недостатки. Сказать о фирме, что она самая старая в своем деле, значит одарить ее высшим комплиментом. Нелепый обычай, причиняющий уйму неудобств, остается незыблемым лишь потому, что существует с незапамятных времен.
Москвичу привычно считать, что раздражающие его житейские неурядицы представляют собой болезни роста, побочный продукт недавнего и быстрого развития. Лондонцу же свойственно смотреть на это иначе. Несовершенства жизни чаще воплощают для него наследие прошлого, нечто исконно английское, а коль так – волей-неволей достойное уважения.
У англичан даже само слово «консерватор» наряду с негативным несет в себе и позитивный смысл: это не только противник перемен, но и тот, кто консервирует, то есть оберегает наследие прошлого. Среди превеликого множества различных добровольных обществ наибольшим уважением пользуются общества сторонников сохранения чего-то или противников разрушения чего-то. Они появились еще задолго до того, как защита окружающей среды стала модной и актуальной проблемой. Даже будучи родиной промышленной революции, Англия все же сумела в большей степени уберечь свою природу от побочных отрицательных последствий индустриализации, чем это удалось, скажем, послевоенной Японии.
Английский консерватизм произрастает на почве уважения традиций. Именно они скрепляют брак настоящего с прошлым, столь присущий английскому образу жизни. Где еще питают такое пристрастие к старине – к вековым деревьям и дедовским креслам, старинным церемониям и костюмам? Трудно сказать, почему именно стражники в Тауэре одеты так же, как и во времена Тюдоров, почему студенты и профессора в Оксфорде носят мантии XVII века, а судьи и адвокаты-парики XVIII века?
Англия явилась родиной почтовой кареты, почтового ящика и почтовой марки. Стало быть, к числу ее изобретений относится и современный письмоносец. Однако лондонский почтальон выглядит иначе, чем ожидаешь его увидеть по четверостишиям Маршака. Он до сих пор ходит не с сумкой, а с большим холщовым мешком на спине. Примечательный штрих! Он свидетельствует, что с архаичными предметами и явлениями в Англии можно встретиться всюду – даже там, где ей по праву принадлежит честь новатора и первооткрывателя. Другие страны, которые переняли и усовершенствовали английскую систему почтовой службы, давно уже снабдили письмоносцев более удобными сумками. А тут, можно сказать у истоков, в силу традиции сохранился мешок из дерюжной ткани.
Англичане не просто питают пристрастие к старине. Прошлое то и дело служит им как бы справочной книгой, чтобы ориентироваться в настоящем. Сталкиваясь с чем-то непривычным и незнакомым, они прежде всего инстинктивно оглядываются на прецедент, стараются выяснить: как в подобных случаях люди поступали прежде? Если новое приводит англичан в смятение, то пример прошлого дает им чувство опоры. Поэтому поиск прецедентов можно назвать их излюбленным национальным спортом.
Живя в Лондоне, нетрудно подметить своеобразную склонность англичан ходить на концерты ветеранов сцены, чтобы аплодировать артистам, давно прошедшим зенит своей славы. Эти поклонники бывших знаменитостей отнюдь не лишены художественного вкуса. Они отлично сознают, что потускневший талант их любимцев уступает блеску только что взошедших звезд. Но их аплодисменты искренни, ибо выражают присущее англичанам чувство привязанности, верность чему-то уже сложившемуся и потому прочному.
Англичане уважают возраст, в том числе и возраст собственных чувств. Убеждения у них вызревают медленно. Но когда они уже сложились, их нелегко поколебать и еще труднее изменить силой.
Приверженность традициям старины, любовь к семейным реликвиям, настороженное отношение к переменам (если только они не происходят постепенно и незаметно) – во всем этом проявляется дух консерватизма, свойственный английскому характеру.
Несколько упрощая, можно сказать, что англичанин склонен быть консервативным по взглядам и прогрессивным по наклонностям. Он с подозрением относится к новшествам и в то же время жаждет перемен к лучшему. Однако при этом он инстинктивно следует словам своего соотечественника Бэкона, который учил, что время – лучший реформатор. Рискованным ставкам ва-банк он предпочитает осторожное продвижение вперед шаг за шагом при безусловном сохранении того, что уже достигнуто. Проще говоря, ему чаще всего присущ консервативный реформизм.
- По нехоженной земле - Георгий Ушаков - Путешествия и география
- Африка грёз и действительности (Том 3) - Иржи Ганзелка - Путешествия и география
- На исходе ночи - Евгений Габуния - Путешествия и география
- Таежные трофеи - Дмитрий Владимирович Владышевский - Путешествия и география / Хобби и ремесла
- Персидские заметки - Константин Сергеевич Корнеев - Путешествия и география
- Я еду в Париж. Все ответы в одной книге - Михаил Эмкин - Путешествия и география
- Перевёрнутый полумесяц - Мирослав Зикмунд - Путешествия и география
- Когда уходит печаль - Екатерина Береславцева - Путешествия и география / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Пиратские одиссеи Франсуа Олоне - Виктор Губарев - Путешествия и география
- Как уехать в Дубай и остаться там. Невымышленные истории иностранки в ОАЭ - Алина Мустафина - Путешествия и география