Любовная петля - Луиза Кларк

Преподобный Рудольф Грейстоун, священник Западного Истона, был сухощавым человеком с высоким лбом и глубоко посаженными карими глазами, полными сострадания. Ну, подумала Алиса, принимая стакан хорошего вина от его жены, почти всегда его глаза были такими.

Когда собравшиеся в доме гости обсуждали вторжение солдат в прошлое воскресенье, его светлые глаза были бесстрастно холодными.

– Человек, указавший солдатам протектората, что собрание роялистов состоится в церкви после службы, бесспорно непорядочный, – возмущенно говорил преподобный мистер Грейстоун.

– Бесспорно, – успокаивающе сказала его жена, предлагая мужу кусок яблочного пирога.

Священник взял и начал жевать.

– Превосходно, дорогая, как всегда, – сказал он о выпечке, прежде чем продолжил свою тираду:

– Предательство соседей и друзей – дело, достойное презрения.

– Он человек без чести и без совести! – с достоинством поддержала она мужа. И протянула тарелку с пирогом всем гостям – Алисе, Пруденс, Абигейл, госпоже Вишингем и госпоже Томпсон. Женщины хотели еще раз договориться о питании рабочих на восстановлении сарая и кузницы, как и было решено тогда в церкви.

– Кто бы он ни был, но, допустив солдат в церковь, нанес не столько вреда, сколько пользы. В конце концов, мы не смогли бы так организовать восстановление сарая господина Вишингема, если бы не вынужденное церковное собрание в прошлое воскресенье, – мирно заметила Абигейл. – Действительно, изумительный яблочный пирог, госпожа Грейстоун.

– Возможно, это событие и помогло нам, – настойчиво сказал священник, – но намерения его все же были нечистые.

– Несомненно, – подтвердила госпожа Вишингем. – Но леди Стразерн права: мой муж и я в долгу перед… сэром Филиппом.

– Сэром Филиппом? – резко переспросила Алиса. – Вы предполагаете, что сэр Филипп донес на нас?

– Кто еще это мог быть? – рассудительно заметила госпожа Томпсон. – Нельзя же думать, что это кто-то из нас!

– Это вполне мог быть кто-то из соседей, – возразила Алиса, покрывшись красными пятнами под всезнающими взглядами дам.

– Я думаю, что Алиса избавится от своих чувств и здравый смысл победит, – заговорщическим тоном прошептала госпожа Вишингем на ухо Абигейл.

В глазах Алисы засверкал огонь возмущения, а Пруденс стремительно вскочила и заговорила:

– Госпожа Томпсон, почему вы считаете шпионом сэра Филиппа, если не принимать во внимание, что он недавно поселился в Эйнсли Мейнор?

– Его брат – круглоголовый, – просто ответила леди.

Абигейл бросила быстрый взгляд на Алису, потом благоразумно сказала:

– Многие семьи раскололись из-за разности взглядов на политику во время войны. Что заставляет вас думать о сэре Филиппе, проведшем несколько лет в ссылке, как о предателе роялистов?

– Вероятно, это была та цена, которую он должен был заплатить за право наследования родительской собственности, – язвительно заметила госпожа Вишингем.

– Эйнсли – богатое имение. Любой человек продал бы душу дьяволу, чтобы заполучить его.

– Сэр Филипп не стал бы этого делать, – разъяренно сказала Алиса, вставая. Уже не имело значения, что Филипп предал ее доверие. Или – что он был круглоголовым. Главное – он не был шпионом, и она не могла слышать, как на него злобно клевещут.

– Извините, мама. Я не могу больше здесь оставаться. Госпожа Грейстоун, я буду рада оказать помощь, где она потребуется. Всего доброго вам и преподобному мистеру Грейстоуну, – она стремительно и резко вышла из комнаты.

На улице Алиса остановилась, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Разговор заставил ее понять, что она не могла так просто, без объяснений, порвать с сэром Филиппом. Ей придется встретиться с ним и объяснить, почему они не должны видеться. Они смогут общаться как друзья, и, таким образом, избежать сплетен, которые бы несомненно поползли, если бы она отказалась принимать его.

Алиса обошла дом и подошла к загону, где была привязана ее лошадь. Там к ней присоединилась Пруденс с озорством прогульщицы уроков, которой удалось сбежать и, наконец, почувствовать себя свободной.

– Мама направила меня за тобой, чтобы ты не ехала домой в одиночестве, и я решила, что это отличная мысль, чтобы сбежать оттуда, где начала уже засыпать.

Слуга помог ей забраться в седло, она сверкнула глазами, и губы расплылись в безудержной усмешке:

– Я думаю, мама почувствовала, что мне надо уйти, потому что все эти старые сплетницы начнут обсуждать твои отношения с Филиппом. А она не хотела, чтоб я слышала такие разговоры.

Алиса рассмеялась, хотя сейчас, после того как в ней остыл праведный гнев, у нее было очень плохое настроение.

– Нет никакой связи между нами. Надеюсь, что мама сумеет их в этом убедить.

Пруденс недоверчиво посмотрела на нее и пришпорила лошадь.

– Поехали! У нас есть свободное время – целый день мы можем делать все, что захотим. Давай не будем заботиться о том, что там болтают эти старые клуши, – не дожидаясь сестры, она вывела лошадь со двора, побежавшую рысью. Алиса покачала головой, но в глазах была улыбка: они с сестрой удалялись из этого осиного гнезда.

Она уже собиралась обогнуть угол дома, когда услышала, как Пруденс проворковала:

– Господин Инграм, как приятно встретиться с вами!

Алиса выехала на улицу и увидела Пруденс, удрученно смотрящую вслед проехавшему Инграму. Он даже не побеспокоился ответить на ее приветствие, не говоря уже о том, чтобы остановиться и поболтать с ней.

– Признаюсь, этот человек возмущает меня до крайности, – Алиса ненавистно посмотрела на облаченную в ярко-красное спину Инграма, мирно подпрыгивавшую в такт бегущей рысью лошади по главной улице Западного Истона. В этот момент она бы с радостью задушила его за грубость к сестре.

– Алиса, – медленно сказала Пруденс. – Я еду за ним.

Алиса ошеломленно уставилась на нее.

Глаза Пруденс горели любопытством и решимостью.

– Алиса, он был настолько погружен в раздумья, что даже не заметил меня. Ты знаешь, как я стараюсь понять, что дорого его сердцу, чтобы доказать ему свою любовь. Пока я не выяснила ничего важного. Но сегодня – почему он такой серьезный? – может быть, он на пути к самому важному для него, – она подстегнула лошадь. – Я должна ехать, ты сама это понимаешь.

Алисе пришлось пустить лошадь рысью, чтобы успеть за Пруденс:

– Сестра, я не думаю, что это благоразумно.

Пруденс пожала плечами и посмотрела так красноречиво, будто сообщила, что сейчас она не думает о последствиях.

Алиса попыталась снова:

– А что если он едет в такое место, куда нельзя ехать женщине?

– Ты имеешь в виду петушиные бои, или бой быков, или что-нибудь в этом роде? По крайней мере, я узнаю, куда он поехал! Алиса, я не могу упустить такую возможность!