Бернадот. От французского маршала до шведского короля - Григорьев Борис Николаевич

Факты, между тем, свидетельствовали против Карла Юхана: в сражении при Денневитце Бюлов потерял 10 000 человек, в то время как шведские потери составили… 12 раненых. Главнокомандующий ввёл в сражение лишь шведскую артиллерию. Так что избежать обвинений в том, что ударной силой оказались пруссаки, а шведы держались в резерве, главнокомандующему Северной армией не удалось. Шведы намеренно использовались им в незначительных операциях, а под Денневитцем отличился главным образом русский корпус графа М.С. Воронцова. Шведский генерал К.-Ю. Адлеркройц в приватном разговоре с ди Борго признался, что если бы русские и шведы своевременно вступили в бой под Гроссбеереном, то французская армия была бы полностью уничтожена. Один из свидетелей Денневитцского сражения рассказывал о том, как главнокомандующий остановил атаку шведской кавалерии и тем самым предотвратил полный разгром французов. Известно также, что Карл Юхан, ссылаясь на опасные маневры Наполеона, упорно не желал форсировать Эльбу и идти под Лейпциг на соединение с армией Блюхера.

В это горячее для союзников время шведский кронпринц спокойно занимался своими "шведскими" делами, пытаясь нейтрализовать неблагоприятное для Швеции вмешательство в норвежский вопрос Австрии. Он добился того, что Пруссия наконец разорвала свои отношения с Данией, упорно отказывавшейся мирным путём уступить Швеции Норвегию и выйти из союза с Францией. Он настоял также на том, чтобы Александр I убрал от него ненавистного Поццо ди Борго и назначил своим представителем при нём посла Сухтелена.

Между тем собравшиеся в Богемии Александр I, Фридрих Вильгельм III и Франц I стали думать о том, каким образом склонить Карла Юхана к более активным действиям против французов. Граф Нессельроде предложил прибегнуть к "пряникам", и скоро от каждого союзного венценосца в штаб-квартиру Карла Юхана отправились посланники с орденами: от России с высшей воинской наградой — орденом Святого Георгия Победоносца 1-й степени (в ответ кронпринц Швеции наградит русского императора высшей шведской воинской наградой — орденом Меча), от Австрии — орденом Марии Терезии, а от Пруссии — орденом Железного креста.

Русскую награду вручал французский эмигрант на службе царя граф Луи Рошшур, прибывший в штаб Северной армии на 12 часов раньше своих коллег. Глубокой ночью он застал Карла Юхана бодрствующим в кровати с высоко поднятыми ногами. Удивлённому посланнику царя он объяснил, что ему всегда работается лучше лёжа. Награждённый обратился к Рошшуру со следующими словами:

— Друг мой, как всегда они проиграли скачки… Так и должно быть: вы — француз, а они — немцы.

О будущем Франции наследный шведский принц сказал такие "скромные" слова:

— Император — не французский титул. Франция хочет короля, но короля-солдата. Бурбоны себя уже исчерпали… Кто подойдёт для Франции лучше меня?

Когда же Рошшур высказал просьбу царя повернуть Северную армию на запад к Эльбе, Карл Юхан произнес знаменитую фразу:

— Если я проиграю, никто в Европе не даст мне и шести франков!

О том, что после Наполеона французы изберут своим правителем его или Ж. Моро, Карл Юхан успел сообщить также британскому полковнику Куку. После гибели Моро он считал себя единственным претендентом на главную должность Франции. Всё это свидетельствовало о том, что уже на этом зга не он постоянно думал о своём высоком предназначении в освобождённой от Наполеона Франции и не скрывал этих мыслей от посторонних. Идея вступления коалиционных армий в его родную страну представлялась ему катастрофой. Главное, убеждал он союзников, прогнать Наполеона из Германии, убрать всех наполеонидов из германских княжеств и курфюршеств, а потом "отделить Наполеона от французов". Через месяц-два действительность преподнесёт ему суровый урок, из которого ему станет ясно, что французы не имели никакого желания отделяться от своего императора. Отделится сам Карл Юхан — от союзников.

Как бы то ни было, первая часть Трахенбергского плана была выполнена, и наступил второй этап операции, но Карл Юхан медлил и только 4 октября, под большим нажимом союзников, отдал приказ по армии на переход Эльбы. В тот же день Наполеон принял решение идти на соединение с Неем и совместными усилиями попытаться разбить Северную и Силезскую армии по частям, прежде чем они успеют соединиться с Богемской армией. Но Блюхер и Карл Юхан искусным манёвром (его автором Хёйер называет наследного шведского принца) избежали столкновения с Наполеоном и Неем и двинулись на Лейпциг. Наполеон был вынужден в спешном порядке возвращаться обратно под Лейпциг.

Битва народов произошла по трахенбергскому сценарию в период с 16 по 19 октября 1813 года. К великому возмущению союзников Северная армия прибыла под Лейпциг лишь на третий день сражения — 18 октября. 13 октября Карл Юхан всё ещё стоял под Ротенбургом и не двигался с места, пока к нему не прискакал английский представитель и сводный брат Кастлри генерал Чарльз Стюарт и не напомнил ему об английских субсидиях и о принятой диспозиции сражения. Но и после этого Северная армия, как пишет Шёберг, двинулась "в дискутабельном направлении" под Кётен, что в 30 км от Лейпцига, откуда её с трудом "прогнали" возмущённые русские, прусские и английские представители. Карл Юхан за своё бездействие подвергся даже критике собственных, сгоравших от стыда, шведских генералов.

Перед сражением Карл Юхан устроил торг с Блюхером из-за того, кому какую позицию следовало занять. (Прусский генерал в соответствии с Трахенбергским планом, в случае соединения Силезской армии с Северной, должен был подчиниться Карлу Юхану.) Причина торга? Карл Юхан полагал свои силы недостаточными и попросил усилить Северную армию ещё одним русским корпусом. В результате долгих споров Северная армия переместилась с левого фланга на правый, а Силезская — с правого на левый. Лишь на следующий день, 18 октября, Северная армия подошла к Брейтенфельду, где в 1632 году шведский король Густав II Адольф в период Тридцатилетней войны нанёс сокрушительное поражение австро-имперской армии во главе с Й.-Ц. Тилли. И только после того как в штаб-квартиру Карла Юхана 18 октября прибыли Блюхер и прусский наследный принц Вильгельм, Северная армия вступила наконец в сражение.

19 октября в грандиозной битве наступил решающий перелом в пользу союзников. Перед Северной армией оказались саксонские части, в решающий момент сражения на его сторону перешли две артиллерийские батареи, командир которых был бывший подчинённый маршала Бернадота под Ваграмом. Вся эта операция, согласно современному шведскому историку Шёбергу, была хорошо подготовлена и срежиссирована. Когда представители Северной армии уже договорились с саксонцами о переходе на их сторону, на переднюю линию в великолепном парадном мундире (Шёберг пишет: как "оперный герой") на красивом скакуне выехал Карл Юхан. Он подскакал к окопам саксонцев, что-то крикнул им, а потом, сопровождаемый их восторженными возгласами, триумфально привёл их в свой лагерь. "Номер, достойный короля-театрала Густава III, с которым Карл Юхан, несомненно, имеет много общего", — заключает Шёберг.

Так же хорошо срежиссированным был въезд главнокомандующего Северной армией в оставленный французами Лейпциг. Карл Юхан позаботился о том, чтобы появиться там первым. Его союзники смотрели на этот "театр" скептически. Здесь, в Лейпциге, Карл Юхан встретился с императором Францем I, которому 16 годами раньше доставил столько хлопот и неприятностей на посту посла Французской Республики в Вене.

Лейпциг стал наивысшей точкой взлёта Карла Юхана как политического и военного деятеля европейского масштаба. После Лейпцига начался неуклонный закат. Тому был целый ряд причин. Объективно роль Швеции была уже выполнена, в частности для русского царя и России. Наполеоновской военной машине был нанесён сильный удар, и впереди просматривался его полный разгром. Интересы Англии, Австрии, Пруссии и России стали резко расходиться с интересами Швеции и амбициями её наследного принца. Уже на этом этапе вклад Швеции в победу над противником был незначительным, а в будущем он мог стать лишь и того меньше. Норвежская проблема Карла Юхана — несомненно, важная для его престижа и будущего — субъективно представляла теперь для союзников лишь головную боль и на фоне эгоистических действий главнокомандующего Северной армией вызывала лишь раздражение.