Отголоски судьбы (СИ) - Букия Оксана

— Ты не думал, что если бы они хотели совершить переворот, то уже ввели бы свои войска в Эфранор и заняли дворец, объявив о смене власти. А вместо этого грызутся между собой.

— Потому что ты остался в живых. Одно дело пытаться захватить пустой трон, другое — вышвыривать законного властителя. Тем более события последних дней показывают, что не все в восторге от правления Совета Пяти, да и от самих советников. У них больше противников, чем мы с тобой могли предположить.

Аурино приложил руку к груди туда, где была его рана. Было видно, что эти полсэта общения дались ему нелегко.

— Целительница в курсе, что ты покинул свою обитель? — Дим не мог не заметить бледность и испарину, выступившую на лбу.

— Выторговал сэт, — признался император, — знаешь она не слабее Пантерри и это хорошо. Но если того я послал бы со всеми его нравоучениями и советами, то как быть теперь ума не приложу.

Иланди слегка прикусил губу. Среди хаоса эмоций и чувств, которые свалились на него в последнее время, ему не хватает только удавки ревности.

— Она для тебя не просто дочь Дайонте, как ты мне говорил некоторое время назад? — спросил Аурино, заметивший мелькнувшие эмоции на лице собеседника.

— Она — моя жизнь, — неожиданно признался Дим. Столько аров они привыкли доверять друг другу.

Император улыбнулся.

— Скажу честно, так мне будет легче выполнять свое обещание. Она милая девушка.

Дим кивнул. Милая. Можно и так. Впрочем, он и так уже сказал больше, чем хотел, об его отношениях с Олайей.

— Сколько у нас людей, чтобы исправить ситуацию на севере? — император вернулся к насущным проблемам.

— Я говорил, что мне нужна своя армия! — не дал он ответить на собственный же вопрос. — Тогда бы не нужно было терпеть выходки советников и принимать отказы!

— Нет, ваше величество, — усмехнулся Димостэнис, доставая письма, — здесь в каждой строчке написано, что я зарвавшийся щенок, который сует нос не в свое дело и отказывают они мне, так как присягали на верность вам и готовы служить до конца дней своих.

— Время играет против нас. Пока мы упражняемся в высокой словесности, гнойник прорвется, и вся зараза с севера хлынет — сюда. Советникам же ничего не останется, как в очередной раз спасти империю!

Аурино сам того не зная, озвучил его собственные тягостные мысли.

— У нас есть три тысячи воинов, предоставленные нам Великими, еще около двух, которые сформировали другие благородные Дома для защиты вашего величества, плюс оставшиеся защитники крепостей, — Димостэнис потер ноющие виски. Этот план созрел в его голове не так давно, однако, взяв на себя заботу об империи, он связал себя по рукам и ногам, не имея возможности исполнять свои основные обязанности, но теперь, когда император вернулся, он вновь свободен и волен сделать то, что задумал. — Я возглавлю этот поход на север. Увидев все своими глазами и приняв в этом непосредственное участие, я смогу доказать, что это не просто локальный конфликт и мелкий мятеж, а большая опасность для всех жителей Астрэйелля. Ты сможешь заставить советников исполнить свой долг и отдать армию в твое распоряжение, показав своим подданным, что несмотря на долгое отсутствие и тяжелое ранение, ты всегда стоишь на защите их интересов, судеб и жизней. Это будет твоя победа.

Император смерил его долгим пронзительным взглядом.

— Моя? — тяжело усмехнулся он.

Дим проигнорировал и тон, и взгляд, и усмешку.

— Мы выступим послезавтра на рассвете.

Олайя почти бежала по длинным коридорам дворца. Грудь сдавливали рыдания. Бешено стучало сердце. Девушка прижалась спиной к холодному мрамору колоны. Место, где они часто встречались.

Он уходит. Уходит. Уходит. Слезы щипали глаза, беспомощно стекая по щекам. Туда, где кровь, смерть, туда, где его смогут навсегда отнять у нее.

Слухи и сплетни разносились по дворцу уже давно. На севере вспыхнул бунт. Кто-то говорил, что это вновь воспрянули вольные объединения, кто-то, что новая партия фанатиков, пытающаяся свергнуть существующую власть. Одни в панике твердили, что раз император так долго отсутствует, то уже ничего не сможет изменить и остановить, другие уверено оппонировали, что у империи есть и прочие защитники. Кто-то называл происходящее далеко от столицы всего лишь мелким недоразумением, кто-то надвигающейся бедой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сегодня утром перед своими подданными выступил сам его величество император, заверив всех в своем добром здравии и полном сохранении контроля над создавшейся ситуацией. Также он сообщил, что возложил на своего главного советника обязанности главнокомандующего и отправил того в гущу событий, чтобы вернуть в Астрэйелль мир и порядок.

Олайя прислонилась лбом к прохладному камню. Погруженная в свои лихорадочные мысли, она не услышала шагов сзади и едва не закричала, когда почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной, и только рука, зажавшая ей рот, помешала сделать это. Вторая рука обхватила за талию, оторвала от пола, переместив в абсолютно темное помещение. Тихо захлопнулась дверь.

Несколько мгновений ушло, чтобы осознать ситуацию. Сама, не помня себя, Олайя стала покрывать поцелуями ладонь, все еще закрывающую ей рот.

— Прости, что напугал, златовласка, — тихий шепот.

Уткнувшись носом ему в шею и цепляя губами гладкую теплую кожу, девушка сжала его в объятиях. Лихорадочно скользнула ладонями вдоль спины, сминая ткань рубахи, обжигая жаром прикосновений. Он шептал что-то бессвязное в мокрую соленую щеку, задыхаясь от предвкушения близости и ее ласк, пока все не исчезло в водовороте пьянящих ощущений…

Вспыхнули огневики, освещая комнату приглушенным светом. Димостэнис слегка приподнялся на локтях, глядя на любимую.

— Это правда? — тихо спросила она.

— Что? — он сделал вид, что не понял.

— Что ты уходишь в этот поход? На север.

— Вот видишь, ты сама сказала — всего лишь поход. Небольшая кампания по устранению беспорядков.

— Кампания в компании нескольких тысяч?

Дим не отрывал глаз от волнующего изгиба ее губ, от золотистых веснушек, тонких влажных прядок, прилипших к вискам, шее.

— Не хочу сейчас говорить об этом. Не могу.

— У меня есть кое-что для тебя, — Олайя знала, что уже ничего не изменить.

Она потянулась к своему платью, которое оказалось довольно далеко, и ей пришлось слегка оттолкнуть такую восхитительную тяжесть любимого тела.

— Вот, — она вытянула руку, на ладони которой лежал камень. Овальной формы, почти совсем плоский, лишь с одного края чуть утолщен, бело-серебристый, размером с половину ее ладони. — Его называют печатью силы.

Димостэнис замер. Еще одна легенда. Миф о том, что много сотен аров назад одаренные, заковывавшие энергии в неподвижные предметы и построившие разделительную стену, дворец императора, Эллетер, умели запечатывать силу стихий и в меньшие объемы, создавая дополнительный резерв, как подстраховку на тот случай, если что-то случится с собственным даром.

— Вижу, ты понял, о чем я, — Олайя поймала его расширенный от удивления взгляд.

— Я всегда считал это выдумкой.

— Есть же храм и дворец.

— Там другое, — Дим покачал головой, — там целый мир, где энергетические нити переплетены и держатся друг за друга, и камни — лишь подспорье. Но в одном маленьком предмете!

— В нашей семье он уже долгие ары. Передается старшему ребенку, неважно какого он пола. Предки называли его — камнем последнего желания. Считается, высвободить энергию, скрытую в нем, можно лишь сильным выбросом силы.

— Например, в момент смерти, — он вспомнил, что еще слышал об этой уникальной вещице, — особенно если она преждевременна и тело полно энергией. По своей сути эти две силы настолько мощны, что могут вновь пробудить жизнь. Новый толчок, который заставить хьярт воспрянуть, а сердце биться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Даже не произноси этого вслух. Думаю, ты сможешь найти ему более достойное применение.

— Подожди, — мужчина легко сжал ее ладошку, в которой она держала камень, — он твой. Мне будет всегда спокойнее знать, что он у тебя есть. К тому же ты сама сказала, что это передается по наследству. Если ты отдашь его мне, то…