В исключительных обстоятельствах - Виктор Пронин

 

Дождавшись, пока все звуки на первом этаже стихнут, Исидзима осторожно скользнул вдоль стены. Вышел в заднюю дверь. Придерживая сверток, вошел в заросли бамбука. Пройдя несколько шагов, остановился и прислушался. Оглянулся: сзади, сквозь зеленые коленчатые стволы, чуть просвечивала серая стена отеля. Там, на краю рощи, снова стали драться вспугнутые им воробьи, а впереди, в зарослях толстого перепончатого тростника, было тихо. Подождав и убедившись, что здесь никого нет, по крайней мере на расстоянии до пятидесяти метров, он пошел вперед, привычно проскальзывая между стволами и бесшумно отодвигая на пути листья и молодые ростки свободной рукой. Другая рука все время была занята: он нес сверток, придерживая его за небольшую веревочную петлю. То, что одна рука была занята, сейчас его раздражало, в таких ситуациях он любил полную свободу. Ноги при ходьбе старался ставить с носка, мягко и плотно, на каждом шагу ощущая сквозь подошву туфель песчаную почву.

Исидзима шел медленно, часто останавливаясь и напряженно вслушиваясь в голоса птиц. Он хорошо знал, что птицы всегда безошибочно указывают криком на присутствие человека. Так он двигался около сорока минут, а затем, определив, что уже прошел примерно три километра, и посмотрев на солнце — оно поднялось довольно высоко, — свернул в сторону. Скоро, метров через пятьдесят, он увидел скрытую деревьями узкую серую полосу дороги, идущую в обе стороны. Это была часть шоссе, ведущая к отелю как раз от дальней развилки, Исидзима остановился. Отметил, что место, выбранное им, идеально: он оставался незамеченным, а дорога хорошо просматривалась в обе стороны. Долго стоял, пытаясь сквозь птичий гомон расслышать вдали звуки моторов. Птицы голосили вовсю; Исидзима различал все их голоса. Даже легкий писк иволги, треск синиц и верещанье овсянок, хотя этих слабых звуков почти не было слышно, потому что, заглушая всех, радостно и громко кричали воробьи и пронзительно пищали чайки да иногда, будто проснувшись, недовольно вскрикивал пеликан. Наконец он услышал далекий и слабо различимый ровный гул и через несколько секунд понял, что не ошибся — идут машины. Когда звуки моторов стали совсем близкими, он чуть отступил — и увидел появившийся из-за поворота зеленый открытый армейский вездеход. Исидзима отлично знал, что такие машины есть только в оперативном гараже дайренского второго отдела, но на всякий случай решил подождать. Сбавив скорость, вездеход медленно поднимался в гору. За ним показался бензозаправщик и грузовик. В вездеходе он разглядел трех человек: двух впереди и одного сзади. На сидящем рядом с водителем офицере — майорские погоны ВВС. Но только убедившись, что это не кто иной, как майор Тамура, Исидзима вышел на дорогу и поднял руку. Вездеход затормозил, водитель — по нашивкам капрал — выхватил пистолет, навел на него. Тамура, всмотревшись, поднял руку, и Исидзима чинно поклонился:

— Здравствуйте, Тамура-сан. Вы помните меня?

— Кто такой? — резко спросил водитель. Парень решительный, явно из крестьян. — Поднимите руки! Кто вы?

Тамура прищурился:

— Капрал, я ведь знаю этого человека. Кажется, вы — директор «Хокуман-отеля»? Исидзима-сан?

У летчика широкое смуглое лицо. Щелочки глаз смотрят настороженно. Он знал — у Тамуры прочная репутация фанатика и аскета, но репутация одно, а когда доходит до дела, все обычно оборачивается по-другому.

— Я рад, что вы помните меня, Тамура-сан.

Исидзиме показалось, что Тамура разглядывает его сейчас так, будто он не человек, а насекомое, случайно попавшее ему на ладонь. Подумал: Цутаки завербовал его или нет? По одному взгляду этого не понять. По жестким глазам видно, что Тамура Киммо идеал пилота разведки. Он все понимает, но в то же время без колебаний готов выполнить любое задание сверху. Губы Тамуры раздвинулись в жестокой улыбке:

— Я хорошо помню вас, любезный Исидзима-сан. Простите, вы остановили мою машину по чьему-то указанию?

— С вашего позволения, Тамура-сан.

Тамура посмотрел себе под ноги. Вздохнул, повернулся к капралу:

— Подождите здесь.

Соскочил с машины, и они отошли в сторону. Встали за стволами. Исидзима покосился: кажется, сейчас от машины их не видно. Тамура все еще глядел на него как на пустое место.

— Я слушаю, Исидзима-сан.

— Его превосходительство поручил мне вас встретить, господин Тамура, и ввести в курс дела. — Он переложил сверток, полез в карман, достал и протянул бумажку. Майор вгляделся в листок. Взгляд его постепенно менялся, в нем появлялась почтительность.

— Доверенность его превосходительства, — сказал Исидзима.

Тамура с поклоном вернул бумажку.

— Я слушаю, Исидзима-сан.

— Нам с вами оказана большая честь. Наш император поручил его превосходительству генералу Исидо выполнить важное задание. Мы должны помочь ему в этом. Для успешного выполнения задания необходимо, чтобы вы прибыли в отель под чужим именем и в другой одежде. Одежда у меня с собой.

Тамура некоторое время разглядывал Исидзиму. Поклонился.

— Слушаюсь, Исидзима-сан.

Так Тамура завербован Цутаки или нет? Исидзима попробовал понять это. По поведению, жестам, взглядам как будто не похоже. Но верить им нельзя. Такие люди, как Тамура, себя не выдают. Это железный человек и безотказный исполнитель.

— Прежде всего, Тамура-сан, будьте добры, пройдем к машине. Представьте мне персонал и передайте их в мое подчинение.

— Что они должны делать? Это секрет?

— Нет. Они должны ехать дальше и ждать нас с вами во дворе отеля.

Тамура кивнул. Вместе они подошли к машине.

— Капрал Хондзё, — Тамура перевел взгляд с водителя на сидевшего сзади пожилого солдата с нашивками, — сержант первого класса Эндо, вы оба поступаете в распоряжение директора «Хокуман-отеля», господина Исидзимы. Подчиняйтесь всем его распоряжениям.

Оба вытянулись сидя.

— Сержант Эндо — лучший в эскадрилье специалист по ремонту самолетов, — негромко сказал Тамура.

Исидзима улыбнулся.

— Отлично, — обратился к ним Исидзима. — Задание свое вы знаете, но действовать вам надлежит так, чтобы все в «Хокуман-отеле» думали, что вы прибыли сюда одни.

 

Получив от майора Цутаки указание проверить, с какого аэродрома мог быть выслан самолет, приземлившийся у «Хокуман-отеля», лейтенант Итикава пошел в дежурку, снял трубку и начал связываться с Чанчунем. Сначала он решил попробовать связаться со штабом ВВС Квантунской армии. Правда, он хорошо знал, что такое сейчас дозвониться в Чанчунь, и поэтому заранее запасся терпением. Линия действительно была занята, но Итикава был человеком упорным, в течение получаса он раз за разом набирал номер. Наконец, понимая, что с таким же успехом он может звонить еще не один час, лейтенант стал бороться с возникшим в душе желанием плюнуть на все, без разрешения пройти в кабинет уехавшего майора и связаться с Чанчунем по ВЧ. Наконец он так и сделал: прошел в кабинет Цутаки, открыл дверь запасным ключом, набрал код и, спокойно вздохнув, уже через минуту услышал далекий голос, назвавшийся оперативным дежурным по штабу ВВС полковником Обаяси. Голос был отнюдь не дружелюбным, но Итикава, обратившись к полковнику по всей форме, сказал, что говорит от имени руководителя спецгруппы при штабе генерала Ямада Отодзо. На резкое «что требуется?» он как можно короче изложил просьбу. Выслушав, полковник Обаяси попросил повторить. Итикава повторил: их спецгруппе нужны данные, с какого аэродрома был выслан этой ночью самолет по просьбе заместителя начальника второго отдела генерала Исидо. Попросив подождать, полковник положил трубку. Видимо, он спрашивал что-то у находящихся рядом. Итикава терпеливо вслушивался в слабо доносящиеся сквозь фон переговоры, улавливая только отдельные слова: «...а зачем...», «...это не ваше дело...», «...ничего подобного». Наконец полковник спросил: «Алло! Лейтенант? Вы слушаете? Во-первых, передайте руководителю своей группы, чтобы он по этому вопросу позвонил в штаб лично...» — «Но, господин полковник...» — решительно перебил Итикава. «Подождите. Я не договорил. Значит, во-первых, пусть Цутаки позвонит в штаб лично, и не мне, а полковнику Энода. Во-вторых, боюсь, что даже если он и позвонит, мы ему эти данные не дадим. В-третьих, сам запрос нам представляется странным. Почему вы не узнаете это сами? Второй отдел у вас под боком, вы должны действовать с ним в тесном контакте. Есть еще вопросы?» Пока Итикава соображал, что ответить, оперативный дежурный положил трубку. В самом деле, что бы он мог сейчас сказать полковнику Обаяси? Что их группа фактически противостоит второму отделу в Дайрене? Однако, услышав, ответ, а главное, сообразив, что уже по всем другим официальным каналам в Чанчунь звонить бесполезно, Итикава почувствовал, что покрывается испариной. Он отлично знал порядки в своей спецгруппе, и главное, знал характер майора Цутаки. В случае невыполнения приказа он мог в лучшем случае получить пощечину и сорванные погоны; в худшем — сдать оружие и сегодня же пойти под трибунал, а в самом крайнем, что не раз бывало уже у него на глазах, — без всяких разговоров получить пулю в живот от майора. Считалось, что их группа сейчас в первой линии атаки и идет в бой с обнаженным оружием.