Французский шелк - Сандра Браун

— Обязательно. Тебе так идет этот оттенок голубого. Как только Мэри Кэтрин исчезла в своей комнате, Клэр схватила газету и стала читать оскорбительную статью о себе. Все написанное было, конечно, сущим вздором, но тем не менее в глазах читателей Клэр Лоран, издатель скандального каталога «Французский шелк», представала развязной особой, пытающейся соблазнить сыщика, чтобы избежать приговора за совершенное убийство.

Клэр попыталась связаться с Кассиди по телефону, но безуспешно. Немного поостыв, она рассудила, что, пожалуй, лучше ей с ним не говорить сейчас. Ему дурная новость тоже не создаст хорошего настроения. Лучше справляться со сложившейся ситуацией в одиночку, дабы не возбуждать азарта Ариэль.

Как только приехала Гарри, Клэр оставила их с Мэри Кэтрин укладывать багаж, а сама спустилась в рабочую студию позвонить в Нью-Йорк. Она застала своего юриста уже на выходе из дома, тем не менее он терпеливо выслушал ее, пока она зачитывала ему выдержки из газетной статьи.

— Я предупредила Ариэль Уайлд, чтобы она прекратила клевету в мой адрес, — сказала Клэр, закончив читать. — Но она словно дразнит меня, подталкивая к тому, чтобы я подала на нее в суд.

— Вот это-то меня и беспокоит, — сказал юрист. — Ариэль хочет продолжать вражду с тобой, извлекая при этом максимум рекламы. Она ничего не теряет, преследуя свои цели. Ты же, насколько мне известно, питаешь отвращение к подобного рода известности. Если только твое отношение к этому не изменилось и ты не хочешь, чтобы твоя личная жизнь выставлялась на всеобщее обозрение…

— Не хочу.

— Тогда я советую не обращать на это внимания.

— Черт возьми! — пробормотала Клэр. — Я знаю, ты прав, но я ненавижу отступать. К чему тогда мои ультиматумы, если я не собираюсь их выполнять?

— Здесь надо выбирать одно из двух, Клэр. Ты можешь, чтобы восстановить свое доброе имя, высказать все, что ты считаешь допустимым говорить в прессе, а что нет. Но, уверяю, это обернется против тебя же. Ариэль Уайлд сможет тогда сказать, что ты признаешь право на свободу слова и печати лишь до тех пор, пока это выгодно тебе.

Клэр вздохнула.

— Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.

— Я не удивлюсь, если в этом и состоит ее высшая цель, — продолжал юрист. — Увидеть, как ты ломаешься на вопросе о цензуре.

Они еще некоторое время обсуждали эту проблему, пока Клэр не сказала:

— Пожалуй, мне и в самом деле лучше игнорировать ее.

— Это мой совет. Она, конечно, отрава, но особого вреда не сможет тебе причинить.

— Я не о себе волнуюсь. Мне в высшей степени безразлично, что говорит обо мне Ариэль Уайлд или кто-нибудь еще. Я беспокоюсь за маму. Когда кто-то оскорбляет ее, я не могу сидеть сложа руки. Она и Ясмин — вот моя семья, маленькая, но дружная, и мы всегда стоим горой друг за друга, а иначе нас просто не было бы.

— Я это знаю. Вот почему я был так озадачен другим обстоятельством.

— Каким еще обстоятельством?

И теперь настала очередь юриста выкладывать Клэр дурные вести.

Обе миссис Монтейт были практически неразличимы. Волосы Грейс — чуть темнее волос Агнессы, но в этом, пожалуй, и состояло единственное различие между этими пожилыми милыми женщинами.

— Видите ли, наши мужья были братьями, — объяснила Агнесса Клэр, когда та регистрировалась в пансионе Роузшэрон. — Мы их похоронили с интервалом в несколько месяцев.

— И чтобы не пускаться в тяжбу по поводу наследования этого дома, мы решили объединить наши капиталы, — добавила Грейс.

— Каждая из нас — любительница готовить. И наше хобби оказалось очень кстати, когда мы открыли свой пансион.

Проверяя кредитную карточку Клэр, Агнесса продолжала свой монолог:

— Ваши комнаты готовы. Если кто-то не успеет к столу в назначенное время, на кухне — большой выбор соков, прохладительных напитков, закусок и выпечки. Завтрак подается от семи до половины девятого, но в столовой всегда можно выпить просто чашечку свежего кофе. В пять часов мы открываем бар, но без вина, которое подаем к ужину, все другие спиртные напитки заказываются за отдельную плату. Ужин — в семь тридцать. Это единственная официальная трапеза в течение дня.

Клэр понравились эти милые простодушные женщины, и она надеялась, что никто из ее коллег не злоупотребит их гостеприимством и наивностью.

— Мы постараемся придерживаться вашего распорядка, — заверила она. — Однако, если вдруг мы будем иногда нарушать его, я бы просила вас быть к нам снисходительными.

— Конечно, милая. Вы у нас первые «работающие» гости — И нам безумно нравится ваш каталог, — добавила Грейс. — Когда мы получаем его по почте, всегда спорим, кто будет просматривать первой.

— Мне очень приятно слышать это. — Клэр радовалась, что наконец-то можно было расслабиться и улыбнуться. Слушать гостеприимных хозяек, сохраняя серьезное выражение лица, было крайне сложно. — Судя по первому впечатлению, ваш дом станет прелестным фоном для наших фотографий.

Внезапное оживление на веранде привлекло внимание женщин. Невысокого роста худощавый молодой человек в белом льняном костюме и желтой майке-поло, широко распахнув зарешеченную дверь, шагнул на веранду.

— Клэр! — изумленно воскликнул он. — Бог мой, это просто фантастика. Дорогая! — Он расцеловал ее в обе щеки, затем приблизил к ее лицу свисавший с шеи на черном шнуре экспонометр. — О, это будет замечательная съемка. Мне не терпится начать, пока я еще не угорел от этой жары. Как местные жители ее переносят? Но дом потрясающий, правда. На этот раз она оказалась права.

Леон был одним из самых популярных фотографов Нью-Йорка. Яркая индивидуальность, огромное мастерство отличали его работы. Когда Леона не захлестывали вспышки раздражения или страсть к сплетням, его общество становилось вполне приятным и даже забавным.

Говорил он без умолку:

— От лестницы я просто тащусь. Мы обязательно должны заснять одну из наших девочек изнемогающей на ступеньках, словно в полуобморочном состоянии. — Леон изобразил соответствующую позу. — Знаешь, так — глаза полуприкрыты… Я сниму это сверху. Может быть, ближе к вечеру, когда лучи солнца уже меркнут. Да-да. — Он похлопал ладоши. — И кто-то сзади пусть сушит феном ее волосы. Влажные кудри липнут к ее щекам. О боже, у меня уже мурашки по коже от этой картины.

На веранду ввалились остальные участники съемки, плюхаясь на свободные сидячие места, словно раненые солдаты.

— Боже, какая жара, — сказала одна из фотомоделей, тряхнув гривой крашеных светлых волос.

— Наверное, пора нам уже расселиться по комнатам, — сказала Клэр. — Как только вы разберетесь с багажом, я бы хотела обсудить с Леоном и Ясмин расписание съемок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});