Гезат (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Легион уже был готов к отражению штурма. Легионеры стояли на валу, а стрелки — на надвратных, угловых и нескольких промежуточных башнях, которые к тому времени успели соорудить. Моя турма заняла место на валу рядом с угловой башней справа от ворот, через которые возвращались в каструм. Рядом с нами встала вторая турма, а по ту сторону ворот заняли места еще две. В этом углу каструма находились конюшни, в которых стояли наши лошади. Видимо, предполагалось, что свое добро будем лучше защищать. Спешенные всадники расположились во второй линии, за легионерами, а я поднялся на угловую башню, у которой пока было два яруса из трех, причем второй был не закончен. Я остался на первом ярусе рядом с катапультой, чтобы в случае чего быстро спуститься к своим подчиненным. Стоявшие на этом ярусе лучники и пращники без разговоров уступили мне угол, смотрящий в сторону ворот, которые враг будет атаковать в первую очередь. Они видели меня в деле и признали лучшим из них. В углу я поставил оба колчана с тридцатью стрелами в каждом, рядом прислонил щит и пику. Врагов очень много, так что вполне возможно, что придется схватиться и в рукопашной схватке. Возле щита Гленн, пришедший вместе со мной, положил три связки по шестьдесят стрел. Еще две такие связки остались в нашей арбе. Слуга принесет их, если потребуются. Подозреваю, что для этого мне придется гнать его пинками, потому что пацану очень хочется посмотреть «на войну».

Стрелы у меня особенные, длиннее, чем у остальных лучников, поэтому покупаю их у легионных умельцев, а не получаю в случае штурма у интенданта, как другие. Кстати, отражение штурма — единственный случай, когда лучникам выдают стрелы бесплатно. Еще могут после большого сражения восполнить часть или даже все, в зависимости от того, насколько командующий армией будет доволен вкладом стрелков. Во всех остальных случаях за стрелы надо платить, поэтому лучники предпочитают делать их сами и не только себе.

Судя по крикам и звону оружия, на ближней от дороги и дальней от нас стороне каструма уже шел бой. Орут кельты очень громко. Если бы воевали так же хорошо, были бы непобедимыми. К нам они добрались в последнюю очередь. Сначала притопал небольшой отряд, остановился вне зоны поражения лучников. Первым делом начали совещаться. Видать, идти в атаку такими малыми силами не резон, а стоять просто так скучно. Стрела из катапульты завалила двух болтунов, и остальные отошли еще дальше и начали орать всякие непотребные слова, причем не только кельтские, но и римские. Испугались, наверное.

Вскоре к ним подтянулись еще несколько отрядов. Часть отправилась в лес рубить деревья, чтобы завалить ров, а остальные попробовали преодолеть его без вспомогательных средств. Выглядело это довольно буднично, если бы не орали. Прикрывшись щитами, враги неторопливо подошли ко рву и начали спрыгивать в него. Глубина метра три, у краев немного меньше, но все равно без посторонней помощи не выберешься. Двое на щите поднимали третьего. Как бы ни был он высок, приходилось опираться руками на край и подтягиваться, открываясь частично. В этот момент и получал стрелу, сваливался в ров. Я так поразил четверых, после чего у остальных пропало желание высовываться. Прислонившись к ближней к валу стенке рва и оказавшись в мертвой зоне, где мы не могли их достать, враги ждали, когда придут на помощь соратники. Те тащили из леса срубленные деревья, чтобы сколотить мостки и лестницы, и валежник, ветки и камни, чтобы засыпать ров. Кто-то наковыривал мечом земли, насыпал в щит и под прикрытием щитов товарищей вносил свою лепту в общее дело. Вроде бы добавляет немного, но против нашей стороны собралось тысяч десять врагов, если ни больше, и в итоге работа спорилась. Вскоре напротив ворот и в двух местах левее и одном правее насыпали почти вровень с верхним краем рва. После чего пошли на штурм.

Казалось бы, вал — немудреное укрепление, а дает защитникам значительное преимущество. Нападавшим надо карабкаться вверх по крутому склону, частенько помогая себе оружием, и при этом прикрываться щитом. Стоит ему открыться хотя бы на пару секунд, как сразу получит стрелу, пулю из пращи или обычный булыжник. Толчка копьем иногда хватает, чтобы столкнуть к подножию вала, после чего придется снова карабкаться вверх, где за плетеным бруствером ждут легионеры, прикрытые большими щитами и готовые при первой возможности нанести смертельный удар гладиусом или пилумом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вносил свой, как надеюсь, весомый вклад в оборону с недостроенной вышки. Подняв щит над головой, враг подставлял мне свой бок, куда и получал стрелу. На такой близкой дистанции я не промахивался. Так сказать, каждое лыко было в строку. В первую очередь стрелял в тех, кто был в металлических доспехах. Таких было необычно много. Создавалось впечатление, что штурмовать каструм собрались богатые воины со всей Косматой Галлии. Впрочем, доспехи их не спасали. Мои стрелы с расстояния двадцать-тридцать метров запросто рвали кольчужные кольца и влезали в тело наполовину или даже по оперение.

Как-то незаметно опустели два колчана и пошел в дело первый запасной пучок. Убитые или смертельно раненые, потому что раны в живот сейчас не лечатся, антибиотики пока не придумали, скатывались в ров, заполняя его. Вскоре трупов стало так много, что образовали холмик, напоминающий подошедшую квашню, выросшую выше кадки. Следующей волне атакующих надо было идти по трупам или раненым соратникам. Впрочем, вид этой груды тел заметно охладил пыл наших врагов. Откатившись метров на сто ото рва, спрятались за щитами и начали громко проклинать нас на кельтском и латыни. После того, как несколько человек были убиты стрелами из катапульт, отошли еще дальше, но оскорблять не перестали.

Пользуясь паузой, я размял правую руку, особенно пальцы, уставшие от многократного натягивания тетивы. Помассировал левую руку, хоть и защищенную наручем, но все равно достаточно сильно набитую тетивой. Затем развязал второй запасной пучок стрел, переложил их в колчаны. Оттуда удобнее брать.

— Неси еще два пучка, — приказал я Гленну, который все это время стоял на дальнем конце площадки и с открытым от интереса и изумления ртом наблюдал, как люди уничтожают друг друга.

Зрелище, действительно, впечатляющее. Такого озверения, как на войне, особенно в схватке с использованием холодного оружия, редко увидишь где-нибудь еще. Поучаствовав во многих боях, понаблюдав за другими и, что важнее, за собой, я сделал вывод, что только в бою человек становится тем, кто он есть на самом деле. Когда смотришь в лицо смерти, слетает вся шелуха, как бы она ни называлась, культурой ли, воспитанием, нормами поведения в обществе, и остается только жестокий убийца, наконец-то получивший возможность реализовать свой основной инстинкт.

64

В этот день наши враги больше не нападали. Одного слишком резвого, сумевшего взобраться на вал и перемахнуть через бруствер, взяли живым и допросили. Он рассказал невероятное: эмбуроны уничтожили расположившийся в их землях четырнадцатый легион и присоединенные к нему пять когорт под командованием легатов Квинта Титурия Сабина и Луция Аврункулея Котты, после чего объединились с атуатуками и нервиями и напали на нас. Судя по большому количеству римских доспехов и оружия у нападавших, пленный, если и врал, то не безбожно.

Поняв, что атаки в ближайшее время не будет, римляне спустили с вала людей, чтобы собрали стрелы и оружие убитых врагов, добили раненых, стоны которых слышались из высоких, шевелящихся куч, образованных телами. Кельты не мешали. Видимо, сочли, что, собирая трофеи, мы выполняем их работу. Скоро захватят каструм, и все достанется им. Не стали даже забирать тела погибших. Мол, недолго покойникам там лежать; после победы похороним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В это время большая часть легиона занималась укреплением каструма. Срочно возводились башни, делались палисады и брустверы из заготовленных давно уже материалов. До нападения легионеры работали, не напрягаясь. Зима долгая, успеем построить. Теперь вкалывали без понуканий. Каждый понимал, что помощь подоспеет не скоро, что надеяться надо только на себя. Продолжали укреплять даже ночью при свете факелов. В итоге к рассвету были возведены сто двадцать новых башен, пусть и не доведенных до ума. Теперь можно было подключить к обороне больше «артиллерии» и лучников и пращников.