Городская фэнтези – 2008 - Сборник

‑ Первым делом закажем пунш с лимонными цукатами, ‑ Бабель спрятал почетный нос алкоголика в складках шарфа и поднятом воротнике пальто. ‑ И шоколаду!

‑ Вот напасть, господа хорошие! ‑ громко бросил через плечо возница. Он был из тех говорунов, которые молчание терпеть не могут. ‑ Я вез таможенного комиссара от святого Готвина, так он сказал мне, что залив стал замерзать!

Девушка зябла; от проникающего извне мертвящего холода не спасало ни тяжелое сукно ольстера, ни застегнутый поверх платья казакин, ни слоистая пелена юбок, ни чулки с башмачками, ни тем более шарфик. Руки деревенели в перчатках. Она сама поражалась, как скованным пальцам удалось так быстро извлечь из сумочки массивный «гассер».

Ее убеждали, что пуля австрийского револьвера на близком расстоянии отбросит и повалит даже грузного циркового борца, одетого в кирасу. Хваленое оружие не прибавляло ей уверенности. Она больше надеялась на телеграф, хотя и это спасительное средство может подвести. Провода могут порваться, батареи ‑ разрядиться, аппараты Юза ‑ поломаться.

Ее терзали два серьезных обстоятельства. Она не знала, откуда нагрянет опасность, и ей никогда не приходилось бывать в Маэне. Здесь у нее не было знакомых. Она взяла билет до Маэна потому, что это большой город, где множество людей. Есть хоть какой‑то шанс затеряться… …или встретить своих.

«Не обманывай себя, ‑ одернула она трепещущие мысли. ‑ Не следует на это полагаться».

Вокзал был грязным, суетливым, тесным и громоздким. Ей едва не подурнело от запахов, которые витали в воздухе, несмотря на холод. Многолюдье кишело здесь, дышало сотнями смрадных ртов, кашляло, отхаркивалось и галдело. Дым стелился вдоль дебаркадера, смешиваясь с резким духом керосина и отравно‑сладким угаром светильного газа, сочащегося где‑то из дырявой трубы. В плотно спертой атмосфере вокзала чувствовался душок картошки, пережаренной на постном масле, мясной чад, привкус нагретого сургуча и винные пары. Она постаралась пройти через зал ожидания затаив дыхание, отыскивая взглядом телеграфную контору.

‑ Я хочу послать телеграмму, ‑ положила она пальцы на барьер, истертый множеством локтей.

‑ Пожалуйста, сьорэнн. Возьмите бланк; вот перо и чернильница, ‑ равнодушно показал телеграфист.

Она долго дышала на руки, стараясь вернуть пальцам гибкость. Но главная трудность была впереди ‑ она забыла, как пишутся буквы.

Какое коварство! перо тупо ковыряло бумагу, оставляя кривые безобразные следы вместо аккуратных E‑R‑L‑L. Оставив попытки написать адрес как положено, она почти в ярости перешла на родной шрифт ‑ и что же? строки послушно побежали, складываясь в письмо‑крик. Нет, так нельзя. Скомкав бланк, она бросила его в корзину и торопливым шагом вернулась к барьеру.

‑ Месьер, можете ли вы написать за меня? Я… Позорно вымолвить такое, но приходится. Могло быть гораздо хуже ‑ если б она разучилась говорить.

‑ …я неграмотна.

‑ Диктуйте, ‑ не выказав никаких чувств, согласился человек за барьером.

‑ Эрль, улица Дикелен, дом пятнадцать, Манфреду Вернике в собственные руки, срочно. Скажи Цахариасу, что Рагнхильд жестоко гонима и просит о помощи. R., Маэн, вокзал Гуфарат, до востребования.

‑ До востребования кому? ‑ впервые поднял скучающие глаза телеграфист.

‑ Вы там пометили в конце ‑ литера R. R ‑ это я.

‑ Этого недостаточно, сьорэнн. Вы можете не называть имя, но представьте, что сюда придет за телеграммой какой‑нибудь Рудольф, тоже указавший для ответа свой инициал. Произойдет путаница. Укажите хотя бы девиз, ‑ губы телеграфиста тронула улыбка; хотя кареглазая девушка выглядела сердито, это не портило ее миловидности. ‑ Знаете, как делают в разделе предложений о женитьбе и замужестве.

‑ Какой девиз?! ‑ возмутилась злая красотка. Темные глаза ее полыхнули, лицо расцвело гневом.

‑ Пароль, условная фраза.

‑ Ах, так… хорошо. Девиз будет ‑ «Гром и молния».

‑ Звучит романтично. С вас два талера и восемьдесят семь центов.

‑ Отчего так дорого?

‑ За срочность, сьорэнн. Вы сказали ‑ «Срочно»,

‑ Когда телеграмму доставят?

‑ Сегодня, после восьми.

‑ То есть в эту пору вы уже закроетесь?..

‑ Увы и ах, но таков распорядок конторы.

Она едва не застонала. Значит, ответа придется ждать до завтра! Телеграф откроется в десять утра ‑ а где устроиться на ночь?

Впрочем, есть гостиницы. Портовый город, узел железнодорожных путей, населенный больше, чем столица, ‑ здесь должно быть много мест для ночлега. Другое дело, что ей никогда не приходилось искать крышу над головой.

И надо найти не крышу, а убежище!

‑ Что за дрянная погода! ‑ пробурчал солидный господин в пальто с бобровым воротником, входя и потирая уши, слегка тронутые белизной обморожения. ‑ Любезный, дайте‑ка вашу бумажку!.. Я только что видел ‑ воробей застыл на лету и упал, как деревянный! А ведь еще утром холодок был еле‑еле, почти мягонький. У меня в гавани застрял корабль с товарами, ‑ продолжал он, заполняя бланк, ‑ можете себя вообразить? И я ‑ понимаете?! ‑ должен оправдываться за задержку! Пришлось ехать в портовую контору и брать свидетельство, что таких заморозков не было полсотни лет. Они вызовут ледокольный пароход, ха! а сколько он будет сюда пробиваться?

‑ Птицы падают?.. ‑ потерянно спросила девушка.

‑ Да‑с! шмяк ‑ и готова! Я все выведал, ‑ господин с бобром на шее был горд тем, что всюду проник и выяснил наимельчайшие подробности. ‑ Они собрались подрывать лед. На казенном заводе в Шарлахте солдаты грузят в вагоны порошок Нобеля и бумажный порох. Вот‑вот загромыхает…

‑ Птицы падают… ‑ повторила она обреченно.

В восемь вечера закроется телеграф. Потом ‑ зал ожидания. Не ютиться же на вокзале тайком, как бродяжка… Неожиданно девушка поняла ‑ прямо‑таки кожей почувствовала, ‑ как на Маэн с моря наползает смерть. Тот, кто не скроется с улиц, не сможет согреться, ‑ погибнет. Завтра полиция будет подбирать трупы замерзших пьяниц. Тела, похожие на камни. Десятки тел.

Она сжала пальцы от бессилия, к глазам подступили жгучие слезы горя и ненависти.

Лишь бы не разрыдаться. Нельзя. Отчаиваться не позволено!

Даже если в кошельке осталось всего тринадцать центов.

Безветренный холод ровно и тихо веял над замерзшими просторами залива. Тьма простиралась и сгущалась над крепнущим льдом. Ветер лился узким языком, подгоняя двоих мужчин, скользивших по льду стремительно и гладко, словно на норвежских лыжах или на стальных коньках. Двое были в серых цилиндрах и ладно сидящих приталенных пальто с пелеринами, в панталонах со штрипками и ботинках на высоких каблуках; руки в кожаных перчатках поигрывали дубовыми тростями с круглыми, серебряными с чернью набалдашниками. Ветер помогал идущим, дул в их спины, как в паруса. Вдали, за редким морозным туманом, виднелись огни набережных Маэна.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});