Капитан прыгуна К2.0 - Евгения Чепенко

во всей красе.

— Плохо. Он ей не нравится.

— Одобряю. Так себе жених.

Я задумчиво покачал головой.

— Согласен.

Лукина начала выкрикивать что-то про адвоката и права, получила в качестве ответа вежливый тихий монолог от своего сопровождающего и прекратила брыкаться.

Отец усмехнулся:

— Мою жену тоже признай.

Я заулыбался формулировке.

— Давно признал.

Глава четырнадцатая

Селене

Эолуум! Что у этого мужчины в голове?!

Я склонилась, еще раз тщательно взбила пышный подъюбник, аккуратно разгладила атласную ткань юбки нежно-молочного оттенка и снова взглянула на свое отражение в зеркале. Арга стояла рядом и в сравнении со мной выглядела одетой.

— Мамочка, ты очень, очень красивая! Безумно красивая! — провозгласила торжественно Иска и, сверкнув счастливыми шоколадными глазами, выскочила из трейлера.

Я поправила сползший лиф, перекинула ритуальный иммешанкар через плечо и тихо выдохнула. Ощущение было такое, будто мне не в простой земной церемонии предстояло участвовать, а сражаться на арене слез с четырьмя илла сразу!

Арга задумчиво оглядела сначала себя в зеркале, потом меня.

— Как думаешь, это реально красиво?

Я пожала плечами и еще раз дернула лиф. Живот уже обнажен, грудь пытается, но я ей пока не позволяю – ужас.

— Свое платье я бы назвала сексуальным. — В том, что именно Глеба возбуждает в женской одежде, разобралась еще в первый год отношений. — Только про юбку не знаю. Она странная. Слишком длинная и слишком объемная, чтобы мысленно дорисовывать очертания бедер под ней.

— Архаичная? — Арга взбила пышные складки своего подъюбника. Он ей тоже покоя не давал.

— Похоже. И неудобная.

— А живот у меня закрыт, я подозреваю, потому что кто-то чрезмерно ревнив, — она нахмурилась и тихо добавила. — Ревнив и красив.

Я усмехнулась на манер Иммэдара:

— Влюбленная и счастливая?

— Ага. Ты тоже.

Ох, правда… Почему я так нервничаю? Это же обыкновенная религиозная церемония, к тому же земная, никакой юридической силы она не имеет. И почему Арга тоже переживает? Наверное, из-за родителей, хотя они о предстоящем событии узнали раньше нее.

— И это глупо, — пробормотала я, больше резюмируя собственные размышления, нежели поддерживая диалог.

— Еще как!

В дверь трейлера постучали – это означало, что нам пора.

Еще раз, для верности, выдохнула и вопросительно взглянула на Аргу. Она ответила мне кратким кивком головы. Мы тала, мы решительны, умны, мы справимся!

Я развернулась, дошла до двери и распахнула ее, ощущая себя при этом маленькой беспомощной девочкой, у которой от страха ноги вот-вот начнут дрожать и сердце из груди выскочит. Солнечный свет на мгновение ослепил. Я сощурилась и приставила ладонь ко лбу, спасаясь от палящих лучей.

— Пойдем, милая.

Папа стоял на нижней ступени, смотрел на меня снизу вверх и улыбался. Рядом взволнованные родители Арги жались друг к другу и переминались с ноги на ногу. От привычного налета величия потомков создателей Каме не осталось и следа.

Я положила свою руку на папину ладонь и спустилась вниз, позволив подруге выйти из трейлера. Ее мама благоговейно выдохнула и заулыбалась, а отец прошептал на тала, что она самая прекрасная девушка во вселенной. Арга какой угодно реакции ожидала, но точно не такой. Потрясение она скрыть не смогла:

— Правда?

— Да! — женщина отпустила локоть мужа и подалась дочери навстречу, заключив ее в объятия. — Я так рада, что ты счастлива!

А потом она обняла меня:

— И я бесконечно рада всему, что подарила моей Арге Вселенная! — Ее дыхание щекотало мне шею.

Точно не знаю, что именно я ощутила в этот момент, но это было очень странное чувство, раздирающее грудь на части, будто ответственность на себя какую-то незримую взяла. Или она уже была на мне, а я ее не замечала?

— Мама, нам пора. — Арга погладила мать по спине, взяла ее за плечи и мягко потянула на себя.

— Хорошо-хорошо. — Она отпустила меня, порывисто стерла слезы и заулыбалась. — Нас научили, как эти все церемониальные вещи делать… И они совсем не варварские!

Я поспешно опустила голову и закусила губу, стараясь сдержать смех. Папа мои пальцы сжал в знак солидарности. Последняя фраза его тоже рассмешила. Мама Арги всего на несколько минут преобразилась в мягкую, непредвзятую тала, а как растерянность прошла, надменность вернулась.

— Да-а-а, — Арга мечтательно вздохнула. — Я очень надеялась, что будет что-то необычное, как ребята в школе рассказывали за обедом, но ничего похожего. Земляне гораздо скучнее, чем я думала. Пойдемте?

Она погладила маму по плечу, подошла к отцу и взяла его под локоть.

Что ж… Теперь я поняла, где и когда на самом деле моя подруга научилась этой своей фирменной манере общения с возмутительными тала. Как любит выражаться Мансур, «ангелочек стебет».

«Ангелочек» в сопровождении обоих родителей уверенно обогнул трейлер и зашагал вперед, к гостям и алтарю. Прикрытая надежной дружеской спиной, я устало выдохнула, взяла отца под руку и поплелась следом.

— Дорогая моя, — папа свободной рукой погладил меня по щеке. — Хочешь, все отменим? Глеб поймет. Мне вообще кажется, что этот упрямый мальчишка сделает все для тебя.

Я заулыбалась и отрицательно покачала головой. На глаза почему-то снова навернулись слезы.

— Боишься?

Я снова изобразила этот простой земной жест «нет».

— А еще мне показалось, — продолжил тихо папа, — что все это бесконечное буйство белых роз на берегу озера он затеял только ради тебя. Твой Иммэдар вынуждает свой народ принять тебя. Кажется, для здешних землян церемонии до сих пор важны, как важны они многим тала.

В голосе отца мне послышалась некая озадаченность.

— Ты со стороны взглянул на традиционные собрания? — догадалась я.

Мы добрались до ковровой дорожки, устланной кремовыми лепестками роз. И, как только нога Арги ступила на нежное покрытие, живой оркестр заиграл мягкую торжественную мелодию. Никогда бы не подумала, что коллектив «Башмака егеря» способен выдавать что-то столь элегантное и мелодичное. Голоса гостей мгновенно смолкли, и вот уже я шла между рядами стульев, и десятки пар глаз провожали нас с отцом к арке из роз.

— Мое поколение не менее архаично, чем земляне, — резюмировал отец, склонившись к моему уху. — Старшие слишком сопротивляются переменам, что несут юнцы.

— Что несу я, — поправила я папу.

— Ты дочь великой ирры Мефис,