Искушение для леди - Дженнифер Хеймор

Уилл опустился на нее, упираясь ладонями в матрас, и посмотрел ей в лицо. Она подняла на него взгляд. Глаза ее сверкали в тусклом свете фонаря.

— Ты так прекрасна, — хрипло прошептал он с благоговением, пораженный тем, как свет фонаря играет на ее медово-сливочной коже. Она была такой невероятно красивой. Такой цветущей. Такой непорочной. В мире не было никого, подобного ей.

Он склонился к ее грудям. Ему бесконечно нравились эти части ее тела — символ ее женственности. Такие пышные, такие изысканные. Он целовал их, упиваясь их сладкой упругостью. Она ахнула, когда его язык коснулся их чувствительных вершинок, превращая их в тугие бутоны, которые он ласкал губами, заставляя ее тело изгибаться от удовольствия. Для него.

Столько лет прошло, а он был единственным мужчиной, касавшимся ее подобным образом. Осознание этого должно бы было пристыдить его, на его взгляд, потому что сам он был не столь безупречен. И все же в самой глубине души он невольно почувствовал гордость. Эта прекрасная утонченная женщина принадлежала ему. И никому иному. Только ему одному.

Его ладонь скользнула между ее ног. Мег уже была влажной, готовой его принять, и Уилл улыбнулся про себя. Улыбнулся от чисто мужского удовлетворения. То, как он ласкал ее груди, возбудило ее.

Он снова поцеловал ее, двигая рукой между ее ног. Она пылко отозвалась на его ласки. Дыхание ее участилось, ладони блуждали по его телу.

Он раздвинул ногой ее бедра, расположив свой жезл у ее входа, и так задержался на какое-то время. Жар разлился по всему его телу. Потом он неспешно проник в нее. Ее лоно с готовностью приняло его, плотно обхватывая его жезл. Тесное жаркое влажное объятие — момент чистого чувственного наслаждения.

Он не спешил, погружаясь в ее сладкие глубины, упиваясь охватившим его восхитительным блаженным чувством.

Двигаясь внутри ее, он взглянул ей в лицо и увидел, что она смотрит на него. Любовь светилась в этих скрытных серых глазах. Как бы Мег ни таилась, ни отгораживалась от него, она его безусловно любила. Ее глаза не могли лгать.

Внутри у нее постепенно нарастало напряжение, и наконец все тело ее напружинилось. Она вскрикнула и выгнула спину. Уилл застонал, когда ее внутренние мускулы сжали его жезл, но он подавил порыв освободиться и пережил бурю вместе с ней.

Когда ее содрогания затихли, оставив ее еще более горячей и влажной, чем прежде, он снова начал двигаться, проникая все глубже, в более быстром темпе. Напряжение в основании его позвоночника быстро нарастало. Долго ему не продержаться. Продолжая энергично двигаться, он запустил пальцы в ее шелковистые белокурые волосы и уткнулся в них лицом, вдыхая неповторимый аромат сахарного тростника.

Его оргазм был взрывом любви, страсти и желания. Он излился в нее, отдавая всего себя в молчаливом, полном надежды послании.

«Люби меня, Мег. Люби меня так же, как я люблю тебя».

Дэвид получил письмо от капитана Лэнгли, одобрившего его идею отправиться в Корнуолл на «Свободе» для сбора дополнительных сведений против Кавершема. Лэнгли сообщил также, что ради безопасности Мег он собирается взять ее в море на другом своем корабле, и предложил, чтобы они встретились через несколько недель в Пензансе.

Джессика не усматривала особой логики в последнем предложении капитана. Разве он не знал, что Кавершем часто бывает в окрестностях Пензанса? А раз так, то как он может обеспечить безопасность Мег в тех краях?

Внезапно Джессика перестала полностью доверять капитану Лэнгли, хотя всегда считала его хорошим другом.

И все же за каким чертом понадобилось ему тащить Мег в Пензанс?

Ну ладно. У нее был собственный план, как оградить Мег от опасности.

Дэвид на «Свободе» уходил в море с утренним приливом. К этому времени Беатрис, сестры Донован, их мужья и большая часть слуг будут уже на пути в Суссекс. Последние несколько дней в доме царила суматоха. Все усердно готовились к отъезду. Так что никто не обращал особого внимания на Джессику, чему та была несказанно рада.

Джессика находилась в постели с семи часов — ужин она пропустила, сославшись на головную боль. Это была уловка, которой она научилась от своей сестры Фебы, весьма удачно воспользовавшейся ею перед побегом с Себастьяном.

Она лежала там без сна до полуночи, ожидая, пока все шумы в доме не затихнут окончательно. Тогда она поднялась и схватила сумку, которую упаковала заранее. Для платьев не было места, поэтому она взяла только самое необходимое: зубную щетку, расческу, шпильки, кое-что из белья, немного еды и бурдюк с водой. Все это было ей нужно, чтобы продержаться несколько дней, в течение которых она намеревалась скрываться.

Она немного помедлила, подумав о Беатрис. Они с ней были почти неразлучны с тех пор, как эта женщина рассказала ей о жестоком обращении с ней ее ныне покойного мужа. Но она значительно оправилась за последние несколько месяцев. С ней все будет в порядке. И она лучше, чем кто-либо еще, поймет, почему Джессике необходимо было так поступить.

Открыв ящик письменного стола, Джессика достала письмо, которое она написала Серене и всем остальным, и положила его на пустой письменный стол. Они найдут его завтра. Возможно, сразу после полудня, когда начнут волноваться, почему она не спускается к завтраку. К тому времени она будет уже далеко.

Выскользнуть из дома оказалось легко. И найти кеб в этот час на Сент-Джеймс не составило труда. Она дала указания кучеру, и пожилой человек, очевидно, уже не раз встречавший юных леди, в одиночку ускользающих из дома посреди ночи, молча кивнул и направил лошадей в сторону пристани. Когда они свернули на Флит-стрит, Джессика опрокинулась назад, страшно довольная тем, что ей пока все удается.

Несколько минут спустя кеб остановился у доков Святой Екатерины. Джессика вышла и расплатилась с кучером, щедро добавив ему на чай в благодарность за то, что он не доставил ей неприятностей.

Она посещала «Свободу» три раза и хорошо знала ее. Но никогда не бывала здесь в полночь. Сейчас на пристани было тихо. Только плеск волн, а также скрипы и хлопки в оснастке судна нарушали тишину. Внимательно осматриваясь кругом и стараясь держаться в тени, чтобы не привлекать к себе внимания, девушка поспешила к судну.

Капитан Лэнгли держал на «Свободе» очень немногочисленную команду. По словам Дэвида, для обслуживания корабля такой новой и продвинутой конструкции не требовалось много людей. Дэвид рассказывал о «Свободе» с такой гордостью, что можно было подумать, будто это его собственный корабль. Однако не вызывало сомнений, что он искренне привязан к капитану Лэнгли и считает его настоящим другом.