Письма императора - Валерия Вербинина

На следующее утро, тепло попрощавшись с Венсаном и Франсуа, Амалия покинула Париж.

Через несколько дней она была уже в Петербурге.

* * *

– Баронесса Корф вернулась? – спросил император.

Тайный советник Багратионов поклонился:

– Да, ваше императорское величество.

– В самом деле? Кхм… И она привезла письма?

Начальник особой службы засиял улыбкой:

– Все до единого, ваше императорское величество.

Александр Третий протянул руку:

– Дайте их сюда.

Багратионов с поклоном протянул ему всю пачку.

– Будь так добр, Петр Петрович, помоги мне, – сказал царь, кивая на камин.

Тайный советник поворошил поленья, и пламя вспыхнуло ярче. Бегло просмотрев первое письмо, Александр бросил его в огонь.

– Прекрасная работа, – нараспев говорил он, разворачивая письма одно за другим и швыряя их в огонь, – прекрасная работа… Я думаю, баронесса Корф для вашей службы будет незаменима. А?

Он нахмурился, заметив в одном из писем слово «сладостный», которого он терпеть не мог и никогда не употреблял, считая его чересчур жеманным. Ах, молодость, молодость, что ты творишь с человеком! Александр улыбнулся и бросил письмо в жарко пышущее пламя. Вот ведь оно как: и не любил это слово, однако же употребил и сам не заметил…

– Я полагаю, – сказал Петр Петрович Багратионов, тщательно подбирая слова, – что в некоторых наших делах услуги баронессы окажутся нам весьма кстати… Она умна, хладнокровна, проницательна и при этом обладает внешностью, способной обмануть любого. Вдобавок она умеет находить общий язык с представителями самых различных сословий и даже, гм, с представителями преступного мира.

– В самом деле? – безразлично заметил царь, бросив в огонь последнее письмо и отряхивая руки. – Что ж, это нам весьма кстати. Ну, Петр Петрович, будь здоров. Жене кланяйся от меня.

Багратионов дошел до двери и в нерешительности остановился.

– Ваше императорское величество, а как же… гм… то условие, которое вы ей соизволили поставить? Что мне ей передать?

Александр кашлянул и пригладил бороду.

– Передай баронессе, чтобы она не беспокоилась, – сказал он. – Развод она получит, и сынишка тоже при ней останется, раз она так хочет. Цари свое слово держать умеют.

И, кивком отпустив тайного советника, он углубился в государственные бумаги, не думая больше ни о баронессе Корф, ни о княжне Марии Мещерской, ни о своей юношеской любви.

Ибо любовь убивает время, а время убивает любовь.

* * *

Амалия стояла на мосту, глядя на текущую под ним Неву. Над водой с криками метались чайки, и легкий ветерок шевелил светлые волосы баронессы.

Последнее время Амалию мучила бессонница. Стоило только закрыть глаза, и ей грезились облитые солнцем египетские пирамиды, горы, чье-то знамя, падающее в пыль на поле сражения, усеянном телами павших… Она просыпалась, ворочалась на мягкой постели и, не в силах удержаться, доставала черный камень, внутри которого теплился сокровенный огонь. Но становилось еще хуже. Камень навевал пугающие мысли, от которых Амалии делалось не по себе, и она вновь прятала его. А иногда вдруг думала, что его могут украсть, и тогда липкий страх начинал разъедать ее душу. Надо было как-то кончать с этим наваждением.

Амалия глубоко вздохнула, оглянулась на набережную, по которой катились элегантные коляски и шли прохожие, и, решившись, вытащила из кармана платок, в который был завернут «бесценный дар». Она хотела бросить камень в реку, но он словно угадал ее мысли. И как будто прирос к ее пальцам, так что никакая сила на свете не могла заставить ее разомкнуть их.

«Я все равно это сделаю», – сердито сказала Амалия про себя, обращаясь к камню.

«Нет, не сделаешь, – хихикнул в ее мозгу чей-то противный голосок. – У тебя просто не хватит духу. Многие мои хозяева пытались отделаться от меня, но только я выбирал момент, когда нам следовало расстаться, запомни это!»

«Говори, говори! У меня своя воля, и никакой камень не может быть властен над ней!»

А в следующее мгновение она ужаснулась:

«Я схожу с ума! Кажется, я просто схожу с ума. Вообразила, что камень разговаривает со мной… Какая чушь!»

– Сударыня, купите «Новое время»! Купите «Новое время»! Секретные переговоры с австрийским правительством! Купите «Новое время»!

Резкий крик мальчишки-газетчика заставил Амалию вздрогнуть, и этого оказалось достаточно, чтобы камень выскользнул из ее пальцев и с негромким плеском упал в воду. Чайки, кружа над Невой, казалось, запричитали пронзительными голосами.

– «Новое время»! Офицер застрелил любовницу-актрису! «Новое…»

Амалию накрыла волна такого бешенства, что она готова была растерзать мальчишку. Господи, что же она наделала! Упустила такое могущество из-за… из-за собственной глупости!

– Убирайся! – крикнула она. – Прочь!

Гнев, показавшийся на лице красивой дамы, так испугал юного разносчика, что он опрометью бросился в сторону и, только отбежав от Амалии на достаточное расстояние, показал ей язык.

Амалия облокотилась на перила, закрыв лицо руками. Как странно… У нее больше нет камня, и она свободна. Свободна! Ну да, ведь это же и есть самое главное! И при этой мысли она значительно повеселела.

«Я пойду домой. Домой… Мишенька, наверное, уже заждался меня».

И, не думая ни о чем, кроме своего ненаглядного сыночка, Амалия поспешила прочь.

Эпилог

Прошло сто лет.

Маленькая девочка играла у реки, шлепая по камням босыми ножками. Каждая найденная ракушка казалась ей драгоценностью, каждый осколок стекла – немыслимым сокровищем. Мать, устроившись на берегу, бросала на нее хмурые взгляды и вновь утыкалась в свой журнал.

– Я прошу тебя, не заходи далеко… – одним и тем же монотонным голосом тянула она. – Ты что там подобрала? Брось эту гадость, порежешься… Еще одна ракушка? Предупреждаю, я все это выброшу, когда мы придем домой…

Девочка поглядела на мать и потупилась. Ну почему, почему взрослые так не любят ее сокровища? Как можно выбрасывать ракушки – ведь они такие красивые!

– Может, ты угомонишься наконец, а? – кисло попросила мать.

Шмыгнув носом, девочка наклонилась. Среди обкатанной речной гальки что-то ярко сверкнуло. Сердце ребенка затрепетало. Что там? Блестящее стеклышко? Каких интересных открытий полон мир, когда тебе только семь лет!

– Вот, опять нашла не знамо что… – буркнула мать.

Но девочка, не слушая ее, уже подобрала с песка большой черный камень, казавшийся на ощупь совершенно ледяным, хотя день был теплый. Не зная, что с ним делать, ребенок повертел его в руках, и внезапно внутри камня показалось радужное сияние.

– Ну, что там? – недовольно протянула мать.

– Ницево, – ответила дочка с ясной улыбкой, оборачиваясь к ней и пряча заветный камушек за спину. – Ницево, мамочка.

Та уже углубилась в свой журнал и не заметила, что дочь незаметно положила камень к себе в карман.

Может быть, в тот момент решалась судьба мира.

А может быть, и нет.

* * *

Приписывается Плинию Старшему

Фрагмент книги «О магических камнях»

«…камень, которым никто не может обладать и который сам обладает своими владельцами… И, отнимая, он дает; и, давая, отнимает снова. Говорят, что тот, кто имеет его, имеет власть над историей; а впрочем, может быть и так, что все это пустые суеверия пустых людей».

Примечания

1

Актер в амплуа первого любовника (франц.).

2

О приключениях Амалии и Билли на Диком Западе читайте в романе В. Вербининой «Амалия и бриллиантовая Пуля», издательство «Эксмо».

3

Tirelire – копилка; на французском арго – голова.

4

Dentelle – кружево; на французском арго – бумажные деньги.

5

Ermite – отшельник; на французском арго – вор, действующий в одиночку.

6

От французского pervenche – барвинок.

7

Refroidir – остудить; на французском арго – убить.

8

Читайте об этом в романе В. Вербининой «Амалия и пропавший Леонардо», издательство «Эксмо».

9

Французское слово «princesse» обозначает и принцесса, и княгиня, и княжна.

10

Генрих Пятый – граф Шамбор, внук свергнутого в 1830 году короля Карла X, претендент на трон от партии так называемых легитимистов. Граф Парижский – внук короля Луи-Филиппа, который сменил Карла X и в свою очередь был свергнут в 1848 году, претендент на трон от партии орлеанистов. Долгое время отношения между легитимистами и орлеанистами были достаточно напряженными, однако в 1873 году бездетный граф Шамбор ввиду близящейся реставрации монархии назначил графа Парижского своим преемником, чтобы добиться поддержки его сторонников. В те годы казалось, что еще немного – и Франция вновь станет королевством, как когда-то прежде. Однако этого не произошло ввиду исторической глупости Шамбора, который потребовал, чтобы страна возвратилась к белому знамени Бурбонов вместо привычного всем гражданам трехцветного флага. Граф Шамбор так и не стал королем и умер в августе 1883 года, через два месяца после событий, описанных в романе.