Заходер и все-все-все… - Заходер Галина Сергеевна

Вот так, подобно этому чудаку Носорогу, поэт удалился в «чащу лесную» на тридцать пять лет, до конца своей жизни. Встретившись с «птичкой Калау», не разминулся с ней, а подружился и прожил, не побоюсь сказать эти слова, вполне счастливо всю оставшуюся жизнь.

Купив себе маленький домишко, выбрал комнату с видом на березы и сирень, поставил большой письменный стол и сел за работу.

Из окошка мне видна Расчудесная страна, Где живут Считалочки. Каждый там не раз бывал. Кто когда-нибудь играл В прятки или салочки…

Кончились его поездки в дома творчества, посещения Дома писателей, выступления на разных площадках перед читателями через «общество по распространению знаний».

Я, которая знала его около сорока лет, до сих пор не понимаю, почему люди говорят, что у него был трудный характер. Это не плохой или тяжелый характер — это охрана чувства собственного достоинства, я бы сказала, аристократизм духа.

Почему людям свойственно желание увидеть в первую очередь сходство с собой, а не отличие? Найти изъян, который позволил бы им почувствовать себя выше?

Вспоминаю передачу одной радиостанции, которой я благодарна за слова прощания в день смерти поэта, однако даже они не обошлись в интервью с его друзьями без того, чтобы не задать тот же навязший в зубах и несправедливый вопрос о его характере. Какой характер проявили сами корреспонденты, задавая такой вопрос в день его смерти?

Не о том ли последние строки его сонета «Слава»:

И, кстати, помни: Небольшой скандал Порой Важней всего, что ты создал.

Заметил ли Читатель, что последние полтора десятка лет Борис Заходер не только не появлялся на экране телевизоров в детских передачах, но даже имя его старались не упоминать в титрах? Детская редакция ни разу за эти годы не вспомнила о его юбилеях, не делала передач с ним или о нем. Может, я ошибаюсь, тогда искренне прошу у них прощения, но боюсь, что я права. Я сама однажды им позвонила и напомнила: у Бориса Владимировича юбилей, а я не нашла в программе упоминания, что в этот день будет хотя бы показан его мультфильм. Они с ожесточением отмахнулись от меня. Почему? Трудно объяснить… Однажды — всего лишь однажды — Борис Заходер отказался сниматься в их программе. Я не помню почему, но думаю, что без веской причины он бы так не поступил. Законный вопрос: у кого плохой характер?

Сколько раз я слышала, провожая очередного визитера до калитки, что «вот мне говорили… я так боялась (боялся) к нему ехать, а оказалось…» Далее шло восхищение его любезностью, эрудицией, юмором. Я думаю, ни один приезжий не может сказать, что его не пригласили к столу или к чаю.

Провожая гостя, Борис Владимирович всегда подавал ему пальто, за исключением последних лет, когда по состоянию здоровья не мог уже себе этого позволить. Если гость смущался, он приводил в пример Корнея Ивановича Чуковского, который тоже так поступал: «В борьбе человека с пальто я всегда становлюсь на сторону человека».

С ним легко было договориться о встрече, даже накануне. Достаточно было позвонить по телефону, и никаких проблем не возникало, если причина была аргументирована и сам человек не вызывал у него отрицательных эмоций.

Для друзей его дом был открыт всегда, но и здесь надо сделать оговорку. Однажды самый близкий друг сказал, что он недавно пил чай у г-на N. Не стану вдаваться в характеристику г-на N, только приведу реакцию Бориса на это сообщение. «Знаете, Валечка, вы должны сделать выбор: или вы пьете чай у г-на N, или у меня». По этой же причине отказывался от публикации в сборниках (доход от которой никогда не был лишним), если его не устраивало «соседство».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В поздравлении с одной из юбилейных дат, в «Огоньке» за 1991 год, Григорий Остер написал:

Не так давно Борис Владимирович более чем скромно отметил свое семидесятилетие. За те пятьдесят лет, что Заходер существует в литературе, он ни разу не написал и не сделал ничего такого, что позволило бы Нашим Руководителям дать ему какую-нибудь премию, пригласить в какой-либо президиум.

Борис Владимирович, разрешите поздравить Вас с этим неполучением государственных премий, незаниманием никаких должностей, постов и неучастием в длинном ряду громких событий общественно-политической жизни последних пятидесяти лет текущего века.

Действительно, Борис Владимирович не дал повода наградить себя, не поддался искушению написать для детей юмористическое поздравление (он бы справился!), например, к съезду партии или к годовщине Октябрьской революции, хотя это сулило большие привилегии, благосклонность власти, возможность издать лишнюю книгу. Если ему не нравилось что-то, никакие самые выгодные условия не могли принудить его поступиться своей честью или совестью.

Строчки из сонета «Слово» об этом:

Но для него страшнее адских мук Пустое слово и неверный звук. …Как будто этот звук невдохновенный Разрушит всю гармонию вселенной.

Уже ближе к концу жизни, совсем не надеясь издать свои сонеты, он получил предложение от одного издателя. С радостью согласился. Но каково было его разочарование, когда ему принесли предварительный набор, выполненный на компьютере. Все стихи были сформированы в виде рюмок, бокалов, каких-то вычурных фигур, что разрушало форму сонетов. Кредо поэта: только простое — сложно, только в открытом — тайна — было нарушено. А издатель очень дорожил своей «находкой» и не хотел ее изменять.

Борис, не колеблясь, отказался от публикации, чем отодвинул издание на неопределенное время (которого, он уже чувствовал, у него оставалось мало…) А так хотелось выпустить в свет своих «взрослых» детей при жизни.

Через пару лет, на семьдесят девятом (!) году жизни, он издаст эти сонеты с грустным, если не сказать трагическим названием «Почти посмертное». Многие из них пролежали, дожидаясь своего часа, двадцать, тридцать, а иные — и шестьдесят лет.

В записках Бориса нашла такие воспоминания:

Schwarze Köchin — черная повариха. — Г. Грасс в «Blech-trommel» возводит этот персонаж детской считалки в символ смерти.

В моем детстве была дразнилка, столь же подходящая для таких преобразований. Меня дразнили:

— Прямо, прямо, прямо — Там большая яма. Три ступеньки вниз — Там живет Борис Барбарис Председатель дохлых крыс.

И теперь эта «большая яма» совсем недалеко… М. б., осталось не три, а две, одна ступенька…

Сколь плодовиты его бывшие ученики по сравнению с учителем! Они издают свои творения том за томом. Что — он мало пишет? Нет — мало издает из того, что пишет.

Ты пишешь по старинке — В наши дни! Когда кругом, куда ни плюнь, одни Новаторы — И, что ни день, на рынке Новинками сменяются новинки, Да и на них Все падает цена… Ох, Плохо наше дело, старина!