Русская комедия (сборник) - Владислав Князев

– Со мной поедут самые достойные, то есть артистичные, – объявил меж тем лазутчик. – Вы, вы, вы и вы…

Он ткнул пальцем поочередно в каждого за флагманским столиком. Никто, понятно, не поднялся.

– Джентльмены, прошу пошустрее! До начала мероприятия осталось чуть больше получаса.

Ну что ж, пора начинать контрмероприятие. Забегая вперед, отметим, что мы провели его быстро, четко, изящно импровизируя.

Из-за флагманского столика поднялся и застыл, как монумент, Самосудов. Его примеру последовали Безмочалкин, затем Молекулов и, наконец, Профанов. Конечно, с монументом-Самарычем сравниться не дано никому. Но зато сейчас на посла строго взирали сразу четыре монумента. Можно сказать, целый коллектив. Вам доводилось зреть коллектив монументов? Впечатляющее зрелище!

– О времена, о нравы! – возопил первый монумент. – До чего мы дожили, до какого докатились бесславия!

– Как низко пала держава, которую еще вчера именовали великой! – поддержал второй.

– Просить подаяние у иноземцев! – зашелся в возмущении третий.

– Это не укладывается в нашей голове! – гневно прогремел монумент номер четыре.

Иноземный лазутчик почувствовал, что дело плохо.

– Экскьюз ми, джентльмены, – залепетал он. – Экскьюз ми, но…

– Знаем, что вы хотите сказать, ведаем, – прервал его коллектив монументов. – Не только Волга-матушка терпит беспардонное поведение заокеанских толстосумов.

– Весь честной мир кланяется им в пояс и пляшет перед ними вприсядку.

– Так продолжается уже много лет, но дальше так продолжаться не может.

– Здесь, на Самарской Луке, вакханалиям лжегигантов будет положен конец. Баста!

Это прозвучало так грозно, что у столов чуть не отвалились ножки, стулья и табуретки чуть не разлетелись в щепки, а знаменитый прадедовский диван-рыдван чуть не поставил сам себе шишку. У пособника иноземцев Захребет-Закавказского чуть было не пробудилось что-то вроде национальной совести, но ему все-таки оказалось не до этого.

– Джентльмены, как вас понимать? – взмолился он. – Неужели американские доллары уплывут восвояси? Экскьюз ми, но я этого не переживу.

Посол действительно был как бы при смерти. Флагманский столик начал следующий раунд. Но уже совсем в другой манере. Грозные монументы превратились в задушевных и чутких собеседников.

– О благородный сын «Интуристщины»! – задушевно обратился к колорадскому жуку долларовой нивы флагманский столик. – Нам понятна ваша боль. Родине нужны доллары. Родина взывает – и вы спешите на этот зов. Хвала и честь вам, бескорыстный патриот, но… Ваш бизнес-план работает по-московски. То есть мелко, прямолинейно и малоэффективно.

– Мы пойдем другим путем! – по-ленински провозгласили боцманы. – Наш проект культурного вымогательства… экскьюз за оговорку… конечно, речь идет о культурном обслуживании… наш проект разработан на основе самых последних достижений науки и техники. Он является шедевром современной философской и деловой мысли.

– Буквально сию минуту доллары хлынут к нам рекой. Как Волга в большое половодье. И не надо для этого превращаться ни в большую медведицу, ни в маленьких лебедей, ни в гадкого утенка. Все просто, как пареная репа и даже как жареная крапива. От вас как представителя «Интуриста» требуется всего-навсего… стать нашим соратником и ассистентом.

– Вы спросите: кто мы та-та-такие? По скромности, а равно в интересах коммерческой тайны мы называем себя народными философами. На самом же деле мы – не простые философы. Мы…

Флагманский столик начал держать мхатовскую паузу по-колдыбански. То есть так, чтобы проняло аж до зубных нервов. И не только зрителей, но и самих исполнителей.

– Мы…

Но, видно, на сей раз наши режиссеры паузу передержали.

– Мы – шайка! – завопил вдруг истошно исполнитель Ухажеров. – Шайка ушкуйников, ясно? Мы привыкли брать добычу силой!

Так прямо и ляпнул: шайка, да еще ушкуйников. То бишь речных разбойников. Древние афиняне за такой ляп отдали бы его на съедение некормленым львам. Современные москвичи по своему жестокосердию – на съедение закормленным светским львицам. Истинные колдыбанцы не уели недотепу даже укоризненным взглядом. Соратник все-таки. Ну ляпнул – и ляпнул. Ну шайка так шайка. Ушкуйники так ушкуйники. Очень интересный поворот.

– Наш главарь Лука Самарыч – легендарный суперушкуйник! – еще громче зашелся от молчаливого одобрения старших Роман. – Правда, легендарный без пяти минут, но зато на все времена. И для всех народов. Даже для американских чукчей.

После этих слов читателю еще понятнее, почему наш Ухажеров – вечный студент и вечный жених. А вот разбойником вряд ли он будет вечно. После первого же стакана проболтается, после второго – совершит поспешное разбойное нападение. На кого угодно. Даже на самого себя. Хотя гораздо лучше бы – на свою вечную невесту Рогнеду.

Ну это, впрочем, впереди, а сейчас… Сейчас внемлем, затаив дыхание, героической колдыбанской былине.

* * *

– Мы – ушкуйники! – вскричали истинные колдыбанцы. – Знай наших!

Старые волжские предания гласят, что деды и прадеды истинных колдыбанцев любили в часы досуга поушкуйничать на предмет иноземцев. То есть встретить их роскошные суда на своих быстрых ладьях-ушкуях в каком-нибудь тихом местечке, где вопли и крики «Помогите!» не принимает даже чуткое жигулевское эхо.

Станут в засаду удальцы-ушкуйники и ждут, когда мимо поплывут какие-нибудь иноземцы. Точнее, не какие-нибудь, а богатые. То есть все подряд. Потому как иноземец если и приезжает к нам бедным, то уезжает все равно обязательно богатым.

Словом, наши ушкуйники встречали иноземных ушкуйников. Обычно у Жигулевских ворот. Очень уж красивые здесь места, и встреча проходила всегда на самом высоком уровне.

– Ну как вам жигулевские ландшафты? Ништяк? – спрашивают наши. – А пейзажи? Небось даже на полотнах итальянских мастеров такой красоты не видели?

И пока иноземцы любуются ландшафтами и пейзажами, наши выписывают им квитанцию на оплату удивительного погляда.

– Позвольте! – начинают возмущаться неблагодарные клиенты. – Мы царю вашему дорогие дары преподнесли, и бо яр-воевод ваших одарили, и казакам-таможенникам в лапу сунули. А теперь вот вы еще! На вас уже ничего не осталось.

– Да нам лично ничего и не надо, – отвечают удальцы. – Лишь бы Волгу-матушку ублажить.

– Слышь, Волга-матушка! – обращаются удальцы к великой хозяйке Жигулевских гор. – Нет у наших клиентов ни золота, ни бриллиантов, ни даже наших «деревянных» рубликов.

– Прими, матушка, подарок натурой.

– Ты еще такого подарка не видела. Иноземцы – и вдруг бедные. Вот уж диво!

И хвать иноземцев под белы рученьки. И за черны ноженьки. Раз-два-три… И за борт! Вниз головой. Без всяких надувных и прочих спасательных средств. Вообще без всякой страховки.

А зачем страховка? Не было такого случая, чтобы кто-нибудь утонул. Потому как на счет «два» все иноземцы вспоминали, что у них, оказывается, есть и золото, и бриллианты, и валюта. Специально припрятаны для волжских удальцов. Чуяло, мол, сердце, что предстоит с ними встреча. И даже сладкие вина заморские на этот случай заготовлены. Чтобы обмыть приятное знакомство. Чтобы не в последний раз. Как пить дать!

– Ну что ж, давайте пить, – в силу своего знаменитого гостеприимства соглашаются волжские ушкуйники…

– Даешь выкуп, американщина! – вскричал их былинный потомок двадцать первого века Лука Самарыч.

И без лишних слов садится в свой челн, плывет к теплоходу с заморскими наглецами, поднимается на капитанский мостик и приказывает: «Свистать всех наверх!»

– Ой ты, гой еси, американщина заморская! – обращается Лука Самарыч к интуристам. – Желаешь, чтобы Волга-матушка тебя тешила?

– Йес, – отвечают те дружно. – Мы платить вам доллар, а вы нас потешать.

– Ну ладно, – подмигивает Лука Самарыч капитану. – Будет сейчас им потеха. Наша, по-колдыбански.

– Гуд монинг, дяди сэмы! Гуд дэй, тети сэмки! – приветствует американцев Лука Самарыч. – Я вас просить навострить ваши уши. Я есть хранитель завещания легендарного волжского атамана Федьки Кривого, который оставлять после себя огромное богатство. Ви меня понимать?

– Йес, – кричат все. – Огромное богатство мы понимать.

– Опальный Федька Кривой постоянно скрывался от царских ищеек, – повествует меж тем Лука Самарыч. —

Когда он почувствовал, что его обложили со всех сторон, то спрятал свои сокровища в Жигулевских горах, а своему любимому сообщнику – племяннику Ваське Хромому приказал бежать в Америку. До лучших времен… Много лет прошло с тех пор, но Хромой-младший, единственный наследник олигарха-атамана, на Волгу так и не вернулся. Остался в Америке. Ви понимать, куда я клонить?

– О, йес, йес! – кричат иноземцы. – Ви хорошо клонить. Ол райт.

– Согласно воле погибшего атамана, которая передается из поколения в поколение, я ищу его наследников, то есть американских родственников Васьки Хромого. Нет ли их среди вас?