Кто такая Мод Диксон? - Александра Эндрюс

сообщение в личном ящике Хелен Уилкокс.

– Вам письмо от Сильви Далуд, – сказала Флоренс.

Хелен подняла глаза и несколько раз моргнула:

– Прости, что? Я задумалась.

– Письмо от Сильви Далуд. Она пишет, что оформляет абонемент в Метрополитен-оперу на предстоящий сезон и хочет знать, нет ли у вас желания согласовать даты некоторых спектаклей.

Хелен положила блокнот и ручку на стол рядом с собой.

– Хорошо, я отвечу ей позже.

Флоренс кивнула и закрыла ноутбук.

– Хелен, я знаю, что это глупый вопрос… Но откуда вы знаете, о чем писать?

Хелен нахмурилась:

– Откуда я знаю, о чем писать? Пожалуй, у меня вышло наоборот. С «Миссисипским фокстротом» все началось вовсе не с того, что я решила стать писательницей и искала сюжет. У меня была история, которую я хотела рассказать, вот я ее и записала.

– А-а, – выдохнула приунывшая Флоренс, хотя и не совсем поняла, что имела в виду Хелен: история была ею придумана или произошла в действительности? Что ж, у нее самой нет ни того, ни другого, так что какая разница. – А сейчас? – поинтересовалась она. – То же самое и со второй книгой?

– Ну нет. Не совсем.

Хелен так долго молчала, что Флоренс решила, что разговор окончен. Но та вдруг снова заговорила:

– Иногда историю приходится создавать.

– Что вы имеете в виду?

– Любая история должна иметь какую-то основу в реальности, иначе она не будет правдоподобной. Но реальность, как известно, очень гибкая материя.

– Разве?

– Ну конечно, как ты вообще можешь спрашивать? Ты же сама принимаешь решения. Ты действуешь. Это путешествие – она обвела рукой вокруг себя – и есть способ изменить твою реальность.

– Да, наверное, – согласилась Флоренс. Она подумала, что и правда изменила свою реальность. Не отправь она те фотографии Саймону, не оказалась бы сейчас в Марокко вместе с Хелен. Но стоит ли об этом писать? Может, и правда, ее путешествие из Флориды в Нью-Йорк, а потом в Марокко вполне подойдет для сюжета. Что она знала о женах, которые едят своих мужей? Она знала свою собственную жизнь. Возможно, эта жизнь становилась наконец достаточно интересной, чтобы о ней рассказать.

______

Амина подала им ужин на задней террасе среди шелестящих пальм. Еще в аэропорту Лиссабона они купили бутылку виски и сейчас налили себе по большому стакану.

Амина одно за другим несла им новые блюда – хариру с нутом и чечевицей, тыквенное пюре с пряностями, пюре из баклажанов, чашку маслянистых оливок, плоский кунжутный хлеб, напоминавший Флоренс нижний слой английского маффина и, наконец, дымящийся тажин из баранины с черносливом. Во время еды салфетки приходилось прятать под тарелки, чтобы их не унесло ветром. В небе над ними повис яркий, четко очерченный полумесяц.

– Скажи, ну разве Эль-Бади не прекрасен? – спросила Хелен, наливая им еще виски.

– Не уверена, что назвала бы его прекрасным. Там одни руины.

– Но ты можешь представить, как он выглядел во всей своей красе. Его масштабы, это же чистейшее безумие. Триста шестьдесят комнат! Мрамор из Италии. Золото из Судана. Грандиозная затея. И, кстати, убедительный аргумент против демократии.

– Почему?

– Ну, очевидно, что при демократии его никогда не смогли бы построить. Так же как египетские пирамиды или Версаль. Но разве мы не счастливы от того, что все это у нас есть? Разве мы не приходим в восторг от красоты, сотворить которую способны люди, действующие без каких-либо ограничений? Нет, демократия, конечно, справедлива, – Хелен изобразила кавычки, – но почему справедливость всегда является целью? А как насчет величия? Иногда просто невозможно иметь и то и другое.

– Даже не знаю. Но ведь у