Пробел в биографии - Анна Викторовна Дашевская

использовал? Надеюсь, лаборатория исследует скальпели и ланцеты на предмет следов крови? Хотя, конечно, вряд ли выпадет нам такая удача…

– Исследует, – ответил Фонтейн. – Обещали результаты к вечеру.

– Да и сейчас тоже уже не утро… Тьма, ещё же Кекспин что-то накопал!

Она достала коммуникатор и набрала номер. Артефактор ответил сразу, словно ждал звонка.

– Ну наконец-то! Где вас Тёмный носит, у меня давно всё готово, – проворчал он, словно был сварливой женой, а Лавиния – припозднившимся мужем.

– Добрый вечер, мастер. Скажите, вы можете рассказать мне всё вот сейчас, без личной явки? Честно говоря, я ужасно устала.

– Лучше бы вам всё-таки появиться лично, госпожа коммандер. Тут много всего, и кое-что не подлежит… э-э-… публичному обсуждению. Вы переходите стационарным порталом, а я и встречу организую, и поддержать вас постараюсь, есть у меня методы.

– Хорошо, постараюсь. Тогда через час буду на портальной станции в Христиании.

Отключив коммуникатор, она задумчиво посмотрела на подручных.

– Вам всё ясно, господа? Зингельт, разместите их где-нибудь до завтра?

Молодые люди переглянулись.

– Госпожа коммандер, а может быть, мы с вами? – осторожно спросил Фонтейн.

– Куда?

– В Христианию, к мастеру-артефактору.

– Лейтенант, сколько у вас сегодня было портальных переходов?

– Один, госпожа коммандер.

– А у меня два, с вами вместе, – добавил Петанье.

– Хм… Голова не болит, не кружится? Слабости нет? Жёлтые пятна перед глазами не плавают?

– Нет, конечно! Госпожа коммандер, мы оба абсолютно здоровы!

– Да при чём тут здоровье, – ответила она с досадой. – Вы думаете, совершать больше двух портальных переходов за сутки просто так не рекомендуется, из-за вредности магов-пространственников?

– Но вы же…

– То я, – ответила она с достоинством. – Мне можно.

– Ну, один раз и с нами ничего не случится! – горячо воскликнул Фонтейн.

Капрал же добавил рассудительно.

– Вы сами говорили, госпожа коммандер, мы все по-разному смотрим. Вдруг один из нас заметит что-то важное, что вы… кхм… пропустили.

– Или мы оба заметим, – не остался в стороне его старший товарищ

Напряжение сбил слегка забытый в споре фон Зингельт. Он расхохотался в голос.

– Госпожа коммандер, сдавайтесь.

И она сдалась.

* * *

В лаборатории Кекспина – да-да, ему уже отвели не просто рабочее место, а целую лабораторию! – было тихо. Ни один лаборант не трудился над опытом, не гудели механизмы, даже освещение было лишь над круглым столом и несколькими креслами вокруг.

Лавиния заняла одно из них и расслабилась, вытянув ноги. Помощники сели рядом и настороженно уставились на мастера-артефактора.

– Так, – бодро спросил тот. – Для начала, поясните свои жалобы на самочувствие.

– Три портальных перехода за день у меня и вот этого юноши, – она кивнула на Петанье. – Два – у лейтенанта. Лично я устала, а главное – голова тяжёлая. А ведь на данный момент то, что вы расскажете – это последний штрих в построении картины преступления. Дальше нужно будет только думать…

– Угу, угу… Тогда подождите минутку, – Кекспин порылся в одном из шкафов и достал оттуда коробку, а из неё – три амулета, в каждом голубой камень размером с ноготь мизинца, окружённый узором из светлого металла, и деревянная подложка.

– Аквамарин, серебро и… кедр? – спросила Лавиния. – На кой Тёмный нам «амулет свежести»? Штука, которую немолодые дамы носят, чтобы казаться юными и прелестными, – пояснила она на вопросительный взгляд Петанье.

– Свежести, ага, – проворчал мастер. – Свежести мозгов! Тут кое-что добавлено. Моя последняя разработка! Надевайте! Вот, отлично. А теперь слушайте. Итак, для начала я попытался разобраться, что же накрутил с медальоном Легиона покойный Пьетро Бальди из Кастельветрано. Изначально медальон стальной, это мы знаем. К нему нужно было привязать дополнения, которые бы воздействовали на организм, купируя головные боли и слепоту. Да-да, дорогая госпожа коммандер, это было важное обстоятельство – то, что ваш Тезье в моменты приступов начинал слепнуть!

– Пояснения будут? – спросил Фонтейн.

– А зачем вам? Не забивайте этим голову, она у вас для другого предназначена! Короче говоря, я прикинул, посоветовался кое с кем, и сделал аналог этого медальона. Вот, смотрите!

Он махнул рукой, и в воздухе возник снимок медальона: ромб из тёмного металла, орёл с развёрнутыми крыльями и надпись «More Majorum».

– Вот так это выглядело в базовом варианте, – сказал Кекспин.

– Базовом? – переспросила Лавиния. – То есть, вы хотите сказать, что Бальди изменил этот самый мадельон?

– Больше того, он изменил его сущность. Вот!

Новый взмах руки, и изображение изменилось. Тот же самый ромб, орёл, надпись, но теперь по металлу бежит радуга цветов побежалости[12]) – светло-соломенный, золотистый, пурпурный, фиолетовый, синий, красно-коричневый…

– Мне кажется, или в металле появились какие-то кристаллические включения? – подался вперёд Петанье.

– Да, вы правы, молодой человек! Именно так, – изображение погасло, и Кекспин откинулся на спинку кресла. – Полное повторение формы при замене содержания. Это – сплав стали и титана с вкраплениями кусочков обсидиана и гагата.

Сейчас стало видно, что эта демонстрация дорого ему обошлась: мастер осунулся, побледнел, под глазами появились тёмные круги. Лавиния нахмурилась.

– Вы в состоянии продолжать?

Кекспин фыркнул.

– Разумеется! Собственно, с демонстрационной частью покончено, теперь выводы. Медальон был создан заново из другого вещества. На протяжении многих лет он исправно выполнял свои функции: снабжал кровью мозг и зрительный аппарат носителя. Но, как вы знаете, у всего на свете кончается срок годности, закончился он и у Пьетро Бальди, и у его изделия. Господин Тезье обратился к кому-то другому, так?

– Да.

– Ну, видимо выбор был неудачным… Впрочем, вполне возможно, что свой ресурс выработал организм Тезье, не так ли? – тут он смерил Лавинию хитрым взглядом. – Кстати, как ваше драгоценное самочувствие?

– Существенно лучше, – медленно ответила она.

Смотрела при этом она куда-то в пространство, не то на давно уже тёмное окно, не то на шкаф с образцами. Фонтейн открыл было рот, но Петанье пнул его под столом. Попал, наверное, потому что лейтенант закрыл рот и уставился на коллегу. Капрал замотал головой.

В лаборатории повисла тишина. Наконец госпожа Редфилд повернулась к Петанье и сказала самым обычным голосом:

– Получается, это не было убийством.

– Смерть Тезье?

– Да. Как сказал мастер, выработался ресурс, неважно, у организма или у поддерживающего амулета. И к Клоду Тезье мгновенно вернулись все те хвори, которые благополучно удерживались вдали от него почти двадцать лет.

– А смерть мадам Камуан? – вмешался Фонтейн. – Тоже, что ли, не была убийством?

Ответил ему капрал.

– Луизу Камуан убили ножом. Какая, к Тёмному, естественная смерть? Натуральное убийство.

– Именно так… – кивнула Лавиния. – Один вопрос мне не ясен: порез на руке. Был он обычным бытовым, или Тезье кому-то давал клятву? Хотя если его смерть не была следствием