Мой капитан - Уитни Грация Уильямс

сын Эван.

Эван поправился, но гибель Сары повергла Натаниэля в депрессию на годы. Невзирая на боль, он поклялся, что его компания станет самой безопасной в мире, и в «Элитных перелетах» больше не случилось ни одной катастрофы.

Он надеется, что так будет всегда.

Я открыла биографию Эвана, но она была гораздо короче и еще менее информативной. Просто перечисление дат, университетов и того, что он любит летать. На фотографии он был в синей форме пилота.

Я недовольно откинулась в кресле и включила запись видеоинтервью с ним, сделанную несколько лет назад. Пока шли неинтересные ответы на скучные вопросы, я начала думать, что, очевидно, связь Джейка с ними давно утеряна или, возможно, он был плодом чьей-то неверности, который хотели скрыть. Я прочла еще несколько статей и уже хотела выключить интервью, как вдруг Эван сказал нечто, что застало меня врасплох.

– Да, – сказал он, – я провел в Летной академии лишь несколько лет. Закончил с отличием. И я еще храню свою форму. – На экране появилась его фотография в серой форме курсанта.

Я остановила видео и перемотала его назад – я снова и снова проигрывала эту часть, наблюдая, как интервьюер спокойно переходит к следующему вопросу.

Порывшись в своей почте, я отыскала сделанные много лет назад записи, ища цитату, которая так и не вошла в статью, но я знала, что она есть. «Я пошел в Летную академию, но с трудом закончил ее. Я не был отличником, но этот опыт был полезен. Я все еще храню свою форму».

По старой репортерской привычке я перемотала видео на фото из Академии и увеличила так, что смогла разглядеть цифры на краю фотографии – курсантский номер. Затем я отыскала телефон Летной академии и тут же набрала его.

– Приемное отделение, – раздался через два гудка мужской голос. – Чем могу помочь?

Я откашлялась.

– Я готовлю справочный материал для Times. Мы планируем выпустить статью о выпускниках вашей Академии.

– Чудесно. – Казалось, он был польщен. – Мы будем рады. Что я могу для вас сделать?

– Я проверяю факты, чтобы быть уверенной, что мы все правильно записали.

– Я понял. – В трубке послышалось щелканье клавиш компьютера. – Никогда нельзя быть уверенным, верно? Одну секунду… – Снова щелканье. – Согласно нашим правилам, я могу подтвердить что-либо, только если вы сначала назовете мне курсантский номер. У вас есть эти данные?

– Да. Пять, четыре, восемь, девять, семь, – читала я цифры с фотографии. – Один, ноль, ноль, девять.

– Так. И что вы хотели бы знать?

– Этот студент закончил с отличием?

– С высшим баллом. Получив все возможные награды. – Он рассмеялся. – Кажется, на последнем курсе мы даже придумали одну специально для него.

– Вы можете подтвердить его имя?

– Если вы сами сначала его назовете.

– Да. Пирсон. Эван Пирсон.

– Нет, мисс. В наших записях стоит другое имя. Может быть, вы перепутали…

– Да, простите. Я просто не туда посмотрела. Вестон. Джейк Вестон.

– Да, это он. Джейк К. Вестон. – Он сделал паузу. – И он согласился на проверку?

– Пришлось долго убеждать. – Я уже хотела отключиться, но вспомнила еще что-то. – А у вас есть выпускные книги? В электронном виде?

– Я могу прислать вам код доступа, который действует в течение часа. Но вам запрещается использовать в статье любые фотографии оттуда.

– Мы не будем. – Я продиктовала свой электронный адрес, поблагодарила, отключилась и уставилась на экран в ожидании сообщения. Оно пришло через десять минут, я тут же щелкнула по ссылке и стала просматривать страницы альбомов. Дойдя до буквы В, я замерла в потрясении.

Там, на самом верху страницы, был юный, гордо улыбающийся Джейк. Раскрыв рядом с ним фото Эвана из интервью, я поняла, что оно было сфотошоплено поверх лица Джейка.

Я разыскала несколько других фото Эвана из разных статей – как он играет на лужайке Академии, стоит возле учебного самолета. Листая альбомы, я поняла, что все они тоже отфотошоплены.

Что за черт…

Я начала поиск «Сара Ирен Пирсон». Экран заполнили изображения красивого лица, она рядом с Натаниэлем, ее похороны. У нее не было биографии, только ссылки на рейс 1872 и фото плачущего Натаниэля и Эвана в день похорон.

Джека не было видно ни на фотографиях, ни в статьях. Он даже не упоминался в официальном сообщении о смерти. Как будто вообще не существовал.

Я закрыла компьютер, решив, что лучше будет бросить все это. Мне не нужно в этом копаться, мне вообще не нужно больше ничего знать.

Я легла на кровать, изо всех сил стараясь перестать думать о том, кто и зачем сделал такое с Джейком и почему он позволяет этой загадке существовать столько лет. Потом я потянулась поставить будильник, и тут раздался стук в дверь.

Удивленная, я встала, открыла – и оказалась лицом к лицу с Джейком.

– Как ты… – отшатнулась я. – Разве ты сейчас не на Гавайях?

– Что за фигню ты мне тут написала? – спросил он, тыча мне телефоном в лицо.

Я моргнула, все еще не в силах осознать, что он стоит передо мной. Он потрясающе выглядел в простой серой футболке, облегающей мускулы в нужных местах, и темно-синих джинсах, которые подчеркивали сияние синих камней в его очередных часах.

– Джиллиан, – прищурился он, – что за фигню ты мне тут написала?

В коридоре послышался шум открывающегося лифта, и я втянула Джейка в комнату.

Закрыв дверь, я откашлялась, не глядя ему в глаза.

– Это была попытка попрощаться.

– Тебе не кажется, что было бы жестоко не попрощаться лично? – он приподнял рукой мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. – Могла бы дождаться и сказать мне в Нью-Йорке на той неделе.

– До или после секса?

– Лучше после, –