Код власти - Юрий Гарда

– Какого сигнала? – искренне не поняла девушка. – От наших?

– От ваших, – буркнул сержант. – Кстати, молодец, что свежеупокоенный мною секрет не пошла обследовать, я там приветик нашим оппонентам оставил, целых две штурмгранаты. Если кто-нибудь трупы или оружие тронет, будет большой такой «бум», вот тогда мы и подключимся, а пока ждем. Недолго, как я понимаю, осталось.

Несколько минут ничего не происходило. Лидка, больше ни на что не отвлекаясь, дисциплинированно выцеливала свои «два дерева и каменюку», Данила, надо полагать, тоже был занят делом. Наконец сержант удовлетворенно пробурчал себе под нос что-то вроде «ага, ну, удачной вам дороги и флаг сами знаете куда», и девушка поняла, что наскоро организованная тревожная группа пошла разбираться с пропавшим постом. Теперь оставалось лишь дождаться обещанного «сигнала» и начать действовать. Так и вышло – буквально минут через пять за спиной оглушительно рвануло, и спустя пару секунд еще раз. Баков хмыкнул и, бросив короткое «поехали, Лидух» и широко размахнувшись, запулил в сторону распадка одну из оставшихся гранат. Конечно, добросить трехсотграммовый цилиндр до самого лагеря он не мог, но и полученного эффекта вполне хватило: объемно-детонирующий заряд рванул примерно на середине расстояния, вызвав небольшой оползень со склона. Сочно хэкнув, диверсант отправил вслед и вторую гранату и, не дожидаясь ее подрыва, открыл огонь. Трофейная «вышка» стреляла практически бесшумно, но каждый сформировавшийся над целью плазменный контур взрывался с оглушительным хлопком: воздух в эпицентре за миллионные доли секунды превращался в высокотемпературную плазму, образуя зоны сильного разрежения. Одним словом, в какие-то считаные мгновения вокруг стало очень шумно и, как наверняка охарактеризовал бы происходящее неугомонный сержант, «весело». Первыми же двумя выстрелами Баков ухитрился поджечь гравилет: КШМ стояла с заглушенным гравигенератором и выключенной силовой защитой, а обычная броня не могла защитить машину от узкосфокусированного импульса ВШ-9. Гравилет сначала окутался дымом, а затем и взорвался – диверсант стрелял по энергоблоку. На этом он решил пока и остановиться, подхватив вместо плазменной «девятки» родную G-57 и расстреляв по погруженному в панику лагерю весь магазин подствольного гранатомета. Большого вреда двадцатимиллиметровые осколочные гранаты защищенному бронекомплектами противнику принести не могли, но паники это добавило будь здоров.

В этот миг довелось «повоевать» и младшей Бачининой: из-за камня показался шлем одного из патрульных, и Лидка нажала на спуск, накрывая цель широкофокусным плазменным контуром, на чем ее участие в боевых действиях и закончилось. По двум причинам: во-первых, ее основательно ослепило – все-таки сто метров – это не расстояние для «девятки», во-вторых, стрелять больше было просто не в кого. Мощный с виду камень на деле не сумел защитить скрывавшегося за ним противника, практически испарившись под ударом плазменного сгустка, тем паче что сверху обрушились оба подрубленных взрывом дерева. Отвлекшийся на миг от «своей войны» Данила с интересом посмотрел на результат ее стрелковых упражнений, показал большой палец и вернулся к созерцанию разгромленного лагеря, с каждым мгновением все более погружающегося в откровенную панику. Увиденное его, видимо, вполне удовлетворило, поскольку сержант неожиданно хлопнул девушку по плечу, показав рукой в сторону:

– Все, Бачинина, валим. Хорошенького понемногу, пора и честь знать. – Сержант придавил трофейной винтовкой последнюю оставшуюся у него штурмовую гранату и, убедившись, что предохранительная скоба надежно удерживается весом «девятки», активировал детонатор и выпрямился.

– Готова, мать? У нас пара минут, прежде чем они опомнятся и поймут, что это не рейд федеральных сил, а кое-что иное, так что бежать будем быстро.

– Готова, – кивнула девушка, – а зачем это?

– Отвлекающий маневр, типа того. Не с собой же винтарь тащить, а просто так бросить вроде жалко. Ну все, побежали.

Несколько минут спустя Лидка с удивлением поняла, что бегут они знакомым маршрутом – к руслу пересохшего ручья. На заданный вопрос сержант ответил просто:

– Бачинина, а ты как думала? Тут другой дороги, считай, нет. Мы дали нашим достаточную фору, даже с учетом скорости Патрика, а теперь пойдем следом и, ежели вдруг что, прикроем их с тыла. Ну, или с фланга, это уж как получится. За полчасика, думаю, мы их нагоним и дальше пойдем снова вместе, а там и до наших рукой подать будет. Ладненько, хватит болтать, не сбивай дыхание…

Бежали они быстро. Данила изредка искоса поглядывал на Лидку, одобрительно при этом хмурясь. Молодец, по всем статьям молодец! Характер вот только уж больно… замечательный! Такая девушка – это не просто возлюбленная или супруга, это соратник, друг, товарищ и брат в одном флаконе. В очень таком, между прочим, привлекательном фигуристом флакончике! Данила вдруг вспомнил, как однажды ребята из его роты завели спор на эту тему.

– Женщина должна быть цветком! Хрупким, нежным и беспомощным цветком! – с жаром доказывал Миша Красильников, диверсант из второго отделения. – Тогда у мужчины возникает желание защищать такую женщину и заботиться о ней!

– И долго ты будешь любить подобный идеал? – дослушав пылкую тираду до конца, хмуро осведомился Карлос, немолодой инструктор по специальной подготовке, суровый и молчаливый человек, редко участвующий в «дискуссиях молодежи». Правда, присутствовал он всегда – и молчал тоже всегда.

Миша сделал неопределенный жест, который с равной вероятностью мог означать и «всегда буду любить», и «что за дурацкий вопрос? Сколько буду, столько и буду!».

– Через полгода любовницу заведешь, – сказал, как припечатал, Карлос. – На «принцессах у окошка» только слабаки женятся, те, кому, чтобы себя мужиком чувствовать, нужно быть сильнее хоть кого-нибудь.

Сказано это было с такой уверенностью, что Баков даже не стал ерничать и промолчал – уж больно хотелось услышать, что еще опытный диверсант скажет по этому поводу; сам Данька над этим вопросом никогда не задумывался.

– Слабый всегда ищет еще более слабого; ищет, чтобы его подавить. Сильный же ищет равного, – отрезал Карлос и, поднявшись, вышел из кубрика, давая понять, что это – его окончательное мнение и ни в каких спорах он участвовать не намерен. Оставшиеся диверсанты некоторое время молчали, и Баков все же не сдержался, разрядив обстановку:

– Анекдот такой есть: слабые пьют, чтобы расхрабриться, а потом шумят, чтобы не потеряться. Сильные пьют, чтобы расслабиться, а потом ведут себя тихо, чтобы никто случайно не пострадал.

Все заржали, на чем дискуссия, несмотря на протесты Красильникова, и окончилась. И вот сейчас, слушая прерывистое сопение Лидки – бегать в таком темпе девушке было непривычно, даже несмотря на еженедельные тренировки в корабельном спортзале, – парень вдруг вспомнил слова Карлоса. Да, пожалуй, тот был прав. По крайней мере, он, Данила, хотел бы иметь рядом с собой в качестве спутницы жизни именно такую девушку: смелую, неглупую, чуть взбалмошную… Ну ладно, скажем честно: не «чуть», а «куда более» взбалмошную, чем нужно, но именно такую!

«Вот только не ври себе, Баков! – с интонациями инструктора строго сказал внутренний голос. – Не такую девушку, а именно эту!»

Данила негромко фыркнул – уж больно похоже на Карлоса получилось! – и Лидка недоуменно качнула головой: «Что смешного, мол?»

– Да вот, уже голоса разные слышу! Причем поучительно-нравоучительного свойства. Контузия, видать, наверное, скоро ласты склею, – «пояснил» Баков, постаравшись сделать как можно более обеспокоенную физиономию. Кстати, надо ей тот анекдот рассказать – вот уж кто заценит, так это Лидка!

Девушка тихонько прыснула – беда с этим Даней! Он вообще когда-нибудь бывает серьезным? Хотя бы в такой момент, как сейчас?

– Кстати, анекдот вспомнил, хочешь – расскажу?

Лидка молча кивнула. Она видела, что сержант одобрительно на нее поглядывает, но сама чувствовала, что долго выдерживать такой темп не сможет. «Вернусь домой, – под домом, само собой, понимался родной БДК, – буду трижды в неделю бегать и нагрузку в два раза увеличу, а то дыхалка никуда не годится. Некоторые вон не только не задыхаются, но и анекдоты травить успевают».

Внезапно Данила остановился и резко обернулся, и не успевшая вовремя среагировать Лидка налетела на него, всем телом прижавшись к затянутой бронекомплектом груди. Впрочем, она не ударилась: в последний миг сержант чуть отступил и мягко «затормозил» ее буквально в полусантиметре от набитой нерастраченными магазинами разгрузки. То, что руки Данилы при этом оказались на ее талии, Лидка осознала лишь секундой спустя – последнее оказалось столь неожиданным и… приятным, что она немедленно смутилась и покраснела.