История тайной войны в Средние века. Византия и Западная Европа - Павел Остапенко

Вельможи и депутаты городов после непродолжительного совещания отвечали, что готовы поддерживать короля, не щадя своего имущества и жизни; духовенство после некоторого колебания объявило, что и оно будет помогать королю в защите чести и прав государства и короны. Оно только просило у короля разрешения ехать в Рим на Собор по приглашению Папы, но король отказал ему в этом. Почти все французские прелаты покорились воле короля, в Рим поехали лишь немногие, причем их имения Филипп тут же конфисковал.

Раздраженный наказанием своих послушных слуг, Бонифаций на римском Соборе обнародовал знаменитую буллу Unam Sanctam, в которой была сформулирована папская программа-максимум. Католическая церковь, заявлялось в ней, имеет только одно тело и одну голову, она не есть чудище о двух головах, ее главой является Христос и наместник Христа. Есть два меча — духовный и светский. Духовный меч находится в руках Папы, светский — в руках государей, но государи могут пользоваться им лишь для церкви, сообразно с волей Папы. «Духовная власть должна ставить земную власть и судить ее, если она уклонилась от пути истинного…». И булла заканчивалась словами: «Мы заявляем и провозглашаем, что во имя спасения всякая тварь должна быть подчинена Папе».

Бонифаций явно зашел слишком далеко, ни королей, ни народы нельзя было уже запугать анафемами. Не сумев проявить политической мудрости, Папа только облегчил врагам их задачу. Советники короля, Гильом Ногарэ, занимавший должность канцлера, и его помощники Гильом Плазиан и Ангерран Мариньи, ревностные сторонники неограниченной власти короля, ободряли Филиппа, придумывали обоснования его решениям и помогали действовать твердо и решительно. Составлен был план захватить Бонифация в его резиденции и представить на Вселенский Собор, который его низложит[143]. Была проведена соответствующая обработка общественного мнения: по всей Франции были разосланы легисты короля, которые должны были убедить подданных в правильности действий Филиппа, популяризовать возведенные на Папу обвинения и требование о созыве Собора.

Бонифаций, несмотря на свои 80 лет, продолжал горячиться. Ему не откажешь в мужестве, но похоже, он не понимал, с какой силой имеет дело. Во всяком случае его действия кажутся неоправданным безрассудством. Бонифаций приготовил новую буллу, в которой освобождал французский народ от присяги, данной Филиппу, объявлял, что Филипп лишен престола, угрожая отлучением от церкви всем, кто не покорится велению Папы. Эту буллу он собирался прочесть в прочесть в кафедральном соборе города Ананьи, где находилась резиденция Папы,, но противник успел сделать свой ход первым.

Германские императоры часто выступали против пап во главе войска; у Филиппа IV такой возможности не было: в Италии не было городов, признававших его государем. Он просил короля неаполитанского послать войско против Бонифация — король отказался; римляне также не выказали желания поступить по совету Филиппа, убеждавшего их «освободить церковь, угнетенную тираном-еретиком».

Но в Италии еще оставалось множество приверженцев свергнутого Бонифацием папы Целестина V. Они завидовали родственникам Бонифация из рода Гаэтани, которые быстро при нем обогащались. Кардинал Колонна, бежавший с друзьями во Францию и нашедший благосклонный прием у Филиппа, был одним из злейших врагов римского первосвященника. Этим и воспользовался Филипп, или, точнее, его легисты.

Колонна отправился вместе с Гильомом Ногарэ в Тоскану и остановился в замке Стадже, недалеко от Сиэны. Кардинал и королевский канцлер говорили всем, что имеют от короля поручение вести с Папой переговоры о мире. На самом деле цель этого посольства была иной. Филипп дал им векселя на флорентийский банкирский дом Перуцци; они не жалели денег, приобретая себе приверженцев между вельможами и рыцарями Римской области, а также вербуя отряды наемников. Римские вельможи охотно давали обещания помогать Ногарэ — они надеялись, свергнув Папу, отнять имения у его родственников. Бонифаций нажил немало врагов и в коллегии кардиналов, даже в его родном городе Ананьи нашлись люди, ненавидевшие его. Таким образом, Ногарэ нашел себе союзников и между приближенными Бонифация, и среди граждан того города, в котором Папа тогда жил.

В ночь с 7 на 8 сентября 1303 года заговорщики во главе отряда в несколько сот воинов подошли к Ананьи. Их соучастники отворили им ворота города, и на рассвете они пошли по улицам с криками: «Смерть Бонифацию!», «Да здравствует Филипп!». Родственники и друзья Бонифация заперлись в соборной церкви и примыкавшем к ней дворце и храбро оборонялись. Папа вступил в переговоры. Кардинал Колонна и Ногарэ потребовали, чтобы он признал себя обязанным подчиниться суду Собора, который созовет Филипп, и чтобы он немедленно возвратил роду Колонна их владения. Бонифаций нашел эти условия унизительными и отверг их. Заговорщики стали штурмовать дворец и соборную церковь; защитники Папы были убиты или захвачены в плен, кардиналы бежали; сторонники Ногарэ и Колонна с обнаженными мечами ворвались во дворец.

Бонифаций ожидал их, надев папское облачение, сидя на престоле и сжимая в дрожащих руках золотой крест и эмблему папской власти — ключи. Враги осыпали его ругательствами и угрозами. Ногарэ сказал, что закует его в цепи и повезет в Лион, где соберется Собор и низложит его. Папа выслушивал обиды с величественным спокойствием, которое произвело впечатление на самих оскорбителей. Они заперли его в одной из комнат дворца. Эта сцена увековечена глубоко верующим Данте в следующих строках его «Божественной комедии» (в дословном переводе): «Я вижу, как в Ананьи входят лилии[144], и Христа, захваченного в лице его наместника. Я его вижу снова обреченным на позор. Я вижу, как ему подают уксус и желчь и как он умирает между двумя разбойниками». Однако вряд ли Бонифаций был достоин такой возвышенной метафоры.

Папа оставался во власти врагов три дня. Гражданам Ананьи стало жаль его; отовсюду сходились вооруженные жители предместий; жители города, присоединившись к ним, прогнали противников Бонифация и освободили его. Он простил раскаявшихся граждан Ананьи и поехал в Рим. Там его встретили с почестями. Папа хотел созвать Вселенский Собор и низложить Филиппа, но не успел этого сделать. Оскорбления, каким он подвергся в Ананьи, подорвали его здоровье, у него стали случаться припадки непреодолимого страха, ярости и печали, а вскоре началась лихорадка, и 11 октября Бонифация не стало. Говорили, что в последнее время он запирался один в комнате, не хотел принимать пищи, бился головой о стены; когда он умер, при нем не было никого.

Беспощадный эгоизм, деспотизм, алчность и тщеславие Бонифация сыграли с ним злую шутку. Пытаясь окончательно утвердить верховенство пап в духовной и светской власти над всем миром, он добился лишь обратного. Унижение, которому он подвергся в Ананьи, стало тяжелым ударом не только для самого Бонифация, но и для папского авторитета в целом, оно разрушило прежнее благоговение народов к папскому сану. Соединение светской власти с духовной в руках Папы стало уже невозможным.

Кратковременный понтификат преемника Бонифация VIII, Бенедикта XI, дал понять, в какую глубокую пропасть ввергнуто папство. Бенедикт был верным приверженцем Бонифация, выказал мужество при нападении Ногарэ и Колонны на папский дворец в Ананьи, но не мог наказать оскорбителей своего покойного друга. Он вынужден был возвратить Колоннам их имения и снять с них отлучение от церкви. В декабре 1303 году к Бенедикту прибыло посольство Филиппа IV с уверениями французского короля, что он не виновен в нападении на Бонифация VIII. Бенедикт вынужден был принять это за правду и отменил все распоряжения своего предшественника, сделанные во вред Филиппу. Он желал примирения с французским королем, предотвращения созыва Вселенского Собора, которым угрожал Филипп, но своей уступчивостью только показал всем, что времена папского могущества миновали.

Опасаясь волнений в Риме, Бенедикт уехал в Перуджу. Там он ободрился и отлучил от церкви Ногарэ, Колонну и некоторых других участников нападения на Бонифация VIII. Это стоило ему жизни. Бенедикт XI погиб, отведав отравленных свежих фиг, услужливо поданных ему переодетым в монахиню посланцем Ногарэ.

Но чтобы полностью завершить торжество королевской власти, надо было посадить на папский престол француза, креатуру Филиппа IV Для избрания нового Папы кардиналы съехались в Перуджу. Они разделились на две партии: итальянскую и французскую, силы и той и другой были примерно равны, наконец, французская партия перехитрила итальянскую. Итальянцы, в основном приверженцы покойного Бонифация, подали свои голоса за Бертрана дю Гота, архиепископа Бордосского. Он в свое время тоже был горячим сторонником Бонифация и противником Филиппа, но теперь втайне от всех переметнулся в королевский лагерь, подкупленный обещаниями французского монарха. Французская партия, получив от него слово во всем исполнять волю Филиппа, присоединила свои голоса к голосам приверженцев Бонифация, и Бертран дю Гот оказался выбранным всеми кардиналами.