Византийские церкви и памятники Константинополя - Никодим Павлович Кондаков

подразделены на два пункта: внешние ворота (вне башен, там где нынче верхняя терраса из двух, выступающих перед замком – укрепленный гласис стен), внутренние из трех арок, средняя из которых и составляла méesh или Megéalh Crus%h Péorta. Нам неизвестно, кто из членов филологического Силлога наблюдал эту тройную арку внутри ограды, в монументальной стене, связывающей обе мраморные башни сзади, но мы должны сказать, что нам видеть ее не удалось. Подозрения Турок по этому пункту оказались особенно живы, а устранить их иным путем (не убеждения) мы не имели средств. Казалось бы, что можно видеть эту арку изнутри самого замка, но там место это оказалось столь искусно заложенным (или только замаскированным), что никакого представления получить об арке нельзя. С известного расстояния, однако, и снаружи можно видеть в стене главную или среднюю арку, а одно высокое лицо, посетившее Константинополь в 1847 году, почтило нас, передав, что оно лично имело случай видеть большую триумфальную арку с тремя пролетами на колоннах. Это, очевидно, и есть знаменитые золотые ворота. Нынешний же вход, хотя также византийского происхождения, действительно лишь внешняя их часть, сначала вовсе не существовавшая. Так как, наконец и в древности ворота эти отворялись только в особых торжественных случаях, то обычный вход в город помещался сбоку замка и назывался рэгийскими воротами, по имени приморского города, – гавани и дворца вместе, к которому они вели; вполне понятно, поэтому, что Юстиниан вымостил именно эту дорогу через Иеди – Куле – Капу, проведя мостовую затем до самого дворца, по которой и образовался тогда окончательно путь триумфальных процессий и множества религиозных. Отсылаем, впрочем, читателя к новейшему разбору всего вопроса у Паспати[278], который, однако же эти последние ворота считает позднейшими турецкими и ворота Рэгии видит в следующих малых и заложенных воротах по дороге к Силиврийским.

Путь от Семибашенного замка к Силиврийским воротам может быть сделан двояко, или внутри города, или за стенами его, по узкой, но древней мощеной дороге, которая и доселе служит для жителей Стамбула местом праздничных прогулок. Вся часть стен от Золотых ворот особенно хорошо сохранилась и производит чарующее впечатление как на археолога, так и на всякого туриста. Действительно, мало можно указать подобных этим стенам памятников по колоссальности размеров, по грандиозности расположения, красоте пропорций, по художественному эффекту и гармонии с окружающею местностью. Первый путь ведет, напротив, по узким и глухим переулкам, местностям наиболее зараженным и загрязненным, даже в самом Стамбуле, но он вознаграждается богатством мелких находок, свидетельствующих о множестве бывших здесь церквей, монастырей и часовен. Едва ли не на всех перекрестках и уж непременно у всякого фонтана встречаешь обломки колонн, капители, древние плиты. Поднявшись на вершину холма, в квартале и теперь носящем название чумного, еще издали замечаешь красивый купол мечети Ходжа Мустафа – паша джами, бывшей церкви св. Андрея в Крисе[279]. Женский монастырь, к которому эта церковь принадлежала, был основан в позднейшее время, а именно уже около 1286 г. когда погребен был здесь патриарх Арсений († 1273). Церковь, как мы надеемся доказать, построена ранее, и Паспати напрасно, поэтому, обвиняет патриарха Константия в ошибке, когда этот последний приписывает ее основание глубокой древности. Дело в том, что в данной местности узнаем из историков существование как будто двух церквей (и у Дюканжа они поставлены порознь), а именно: церкви св. Апостола Андрея, которая была построена Аркадией, сестрою Феодосия Младшего, в местности Аркадианы (близ форума этого имени) и которую К. Порфирородный, по случаю ее возобновления Василием Македонянином, указывает близ церкви св. Мокия, на запад от нее; о той же церкви Никифор Григора[280] говорит, что там в особо выстроенном доме поселился известный патриарх Векк, а ктиторшей монастыря была Феодора, племянница имп. Михаила Палеолога по его сестре Евлогии. Другая церковь во имя великомученика[281] Андрея («иже от Крита») Критского, пострадавшего во времена Константина Копронима (в 767 г.), была основана, по словам Пахимера кн. VII, гл. 31, Рауленою Протовестиариссою, которая и погребла в монастыре Андрея «в Крисе» тело патриарха Арсения, как известно, привезенное в столицу при Андронике и погребенное сначала в св. Софии (см. рассказ Григоры о торжественной встрече, кн. VI). Этот монастырь преподобного или даже великомученика указывается в местности Криса – Суда и, несомненно, занимает место нынешней мечети Хаджи Мустафы. Но – спрашивается – действительно ли эта церковь нечто особливое от первой и ошибается ли Константий, когда считает ее за церковь Андрея Первозванного? Для нас, по крайней мере, очевидно, что и Дюканж и Паспати различили обе эти церкви вследствие разных имен основательниц или ктиторш: между тем, Феодора есть одно лицо с Рауленою, так как у Ник. Григоры соседнее место[282] гласит: «Впоследствии Феодора, дочь сестры царя Михаила, Евлогии, бывшая сначала в замужестве за Протовестиарием Музалоном, а потом за Раулем, также протовестиарием, выпросила тело Арсения для возобновленной ею обители святого Андрея». Очевидно, не могла же эта Феодора Раулена строить две церкви во имя Андрея и в одном и том же месте, и гораздо естественнее предположить, что Андрей мученик имел особый придел в церкви Андрея Первозванного.

Мы считали очень важным установить этот пункт, так как, осмотрев церковь, мы решительно не можем отнести ее к столь позднему времени, как конец XIII столетия. Это одна из самых изящных церквей Константинополя и лучше других сохранившаяся. Двор перед церковью полон всяких построек, из которых большинство стоит на месте древнего монастыря. Посреди двора пресловутый ствол древнего кипариса с чудодейственною цепью на нем обнесен резным киоском: мусульманская[283] легенда, основавшаяся, вероятно, на имени места Криса – Суда, где судили будто бы должников, отрицавших долг, утверждает, что цепь подниманием и спусканием свидетельствовала о правде или кривде должника. Сбоку церкви находится тюрбе самого Мустафы, украшенное портиком на колонках из verde antico, которые, явно, древнего происхождения. Портик церкви, хотя также с древними колоннами, мусульманской постройки, как и отчасти самый купол, возобновленный в 1765 г. Внутри церковь отличается столько же любопытным планом, сколько и красотою сводов, купольчиков и всех пропорций. Два нартэкса, из которых внешний (вернее, первый) накрыт тремя малыми куполами и украшен в средине 4 колоннами, а второй крыт коробовым сводом в среднем отделении и куполом в левом, связаны с церковью, так что их боковые части не отделены стеною от церкви, а представляют как бы коридоры. Затем центральная часть под куполом, не особенно поднятым[284], образуется еще тремя полукуполами,