Книга - Ефимия Летова

перестать сопротивляться, и песочная трясина словно бы тоже притихла, продолжая, тем не менее, прочно удерживать меня за голени. Я хотела продолжить свою обличительную речь, но вдруг бросила взгляд на пирамиду — и застыла. Кусок черной каменной стены выцветал, становился полупрозрачным, растекался чёрной дымкой. И в новообразовавшемся пролёте стоял худенький подросток со странным, словно бы кукольным, неестественно ровным оранжевым лицом. В руках у него, самым невообразимым образом извиваясь, как живое, длинными змееподобными корнями, находилось уродливое растение с мясистыми тёмно-зелёными листьями.

Несмотря на то, что растеньице было страшное, песочная ловушка — препаршивая, а паренёк мог бы сниматься в ужастике без грима, я почувствовала тепло в груди.

И жалость.

И вину.

И боль.

Маги не были главными героями Книги, но именно их я чаще других рисовала в блокноте, именно их представляла себе отчётливее, чем кого бы то ни было.

— Вертимер, — выдохнула я. И едва не добавила: "Прости. Простите меня — за всё".

* * *

Так трудно смотреть на него, тоненького, невысокого, насупленного мальчишку — и понимать, что в его теле живёт взрослый, да что там взрослый — стопятидесятилетний! — мужчина.

Вертимер рассматривал меня с любопытством. Рот, выделяющийся своей живостью и подвижностью на огрубевшей, застывшей оплавленным воском коже, приоткрылся, как бывает у заинтересовавшихся чем-то детей.

— Прошу аудиенции у Совета Девяти! — выкрикиваю я. — Вирата Крейне Криафарская…

Рем-Таль всё ещё стоит за спиной, но я чувствую его предельно возросшее напряжение, его недовольство и неодобрение, причины которых не понимаю. Ему кажется, что я должна не просить, а требовать? Или наоборот, что была недостаточно почтительна?

Лишенное мимики лицо мага земли трудно прочитать, мне чудится на нём то насмешка, то удивление, то полубезумное злое веселье. Он одет в какую-то хламиду, рваную, бесформенную, полностью потерявшую первоначальный цвет, словно портовый нищий или струп, тёмные волосы до плеч — непослушные и свободолюбивые, как и он сам.

— Ты не вовремя. Открытый день прошёл.

Его голос — по-детски звонкий, как у какого-нибудь паиньки-пионера из старого советского фильма — или той самой ожившей фарфоровой куклы из какого-то ужастика, вид которой вполне невинен — до первой широкой улыбки, обнажающей рот, полный острых гнилых зубов.

Но с зубами у Вертимера всё в порядке.

— Ты не предупреждала.

— А разве Варидас не предупредил вас? — кричу я в ответ и тут же понимаю, что сморозила глупость: мой маг-прорицатель уже давно ничего не предсказывал, а страх перед разоблачением в большей степени был направлен на Нидру.

— А его нет! — заливисто сообщает Вертимер. — Так ты к Варидасу? Приходи в открытый день, Вирата Криафара. Здесь все равны.

— Я ко всем. И не могу ждать открытого дня. Я пришла с подношением.

— У нас множество даров. Нам это неинтересно.

— Даже если не пустишь, просто возьми.

Зеркальный амулет я вернула Рем-Талю, как только Каменный Дворец скрылся из виду. Но теперь на моей шее висело новое украшение — маленький мешочек из плотной ткани. Его-то я и сняла, протянула на вытянутой руке вперёд, точно кусок мяса дикому животному — и словно дикое животное, маг земли хищно, заинтересованно повёл носом, а песок внезапно выпустил мои ноги, позволяя сделать несколько шагов вперёд.

Макушка Вертимера доставала мне до плеча, а рука была, кажется, даже тоньше моей. Не эту ерунду надо было ему тащить — мелькнула непрошенная мысль — а еды побольше и одежду нормальную.

Я едва ли не фыркнула — тоже мне, заботливая мамаша явилась проведать дитятко в летнем лагере, а дитятко некормленное и с расцарапанными коленками.

— Дай, — не то попросил, не то потребовал Вертимер.

Я опомнилась и высыпала в подставленную ладонь мага горсточку земли, самой настоящей — кто бы знал, каких трудов мне стоило отловить виннистера Охрейна Риона и вытребовать у него этот маленький сувенир.

Вертимер сжал пальцы, поднёс к лицу и вдохнул запах, змеевидные корни манника хищно затрепыхались, словно и он требовал порции вкусненького. Крошки земли покатились по предплечьям мага и облепили корни, обнимая их.

— Проходи, Крейне Криафарская, — голос стал ниже, тише, взрослее, словно Вертимер сбросил одну из множества масок. — Мы поговорим с тобой. Недолго.

— Мой страж и животные…

— Они останутся здесь.

— Под открытым небом и палящим солнцем?! — возмутилась я. В тот же миг стена песка сбоку от меня взметнулась к небу, как цунами, но не обрушилась нам на головы, замерла, оплавляясь и каменея.

— Вот им тень, — равнодушно сказал Вертимер и сделал приглашающий жест рукой.

Глава 37. Криафар.

Каменными переходами я иду за Вертимером вглубь верхнего яруса Пирамиды. Этот ярус маги занимали всегда, но раньше, до погружения, существовала внешняя лестница наверх — каменная, узкая, без перил, дважды охватывающая Хран, как небрежно наброшенный кем-то пояс. Теперь в ней не было необходимости.

Мы проходим через пещеру, в которой в открытый день маги встречают посетителей-просителей. Идём мимо стены скорби, ныне не востребованной — слишком редки разрешенные визиты к магам, чтобы тратить это время на исповедь отвернувшимся от Криафара божествам. Мимо стены подношений — там пусто; то, что не забрали маги, мигом унесли воришки и попрошайки, беззастенчиво расталкивающие локтями страждущих и нуждающихся.

Вертимер поворачивается ко мне, его глаза мерцают в темноте, как сгустки света.

— Я не умею читать мысли и не знаю, что тебе нужно, но… Знай: я хочу изменений. Я хочу отсюда выбраться. Куда угодно. На любую волю: в пустыню, во дворец, в иной мир, — я вздрогнула, но Вертимер, кажется, сказал это просто так. — Остальные скажут тебе, может быть, что не хотят. Не слушай их, королева, просто они боятся поверить.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Ты пришла, потому что тебе что-то нужно. За это стоит предлагать адекватную цену, иначе какой смысл?

— Но с чего ты взял, что я могу её заплатить?

Я могу. Но они не должны знать об этом, хотя ума не приложу, как построить разговор, чтобы не выдать себя сразу и — Вертимер прав — что предложить взамен. У