Герои умирают дважды - Даниил Аксенов

— А кому принадлежит? И где доказательства, что она — не ваша?

— Не знаю, кому принадлежит, ваша благость. — Антипов вновь сказал правду в разговоре со жрецом!

«О, они любят доказательства… — внутренне усмехнулся Виктор. — Их есть у меня».

— Ваш слуга заявил, что тоже никогда не видел этой статуэтки. Но еще он сказал, что страдает снохождениями, и если вы не сумеете оправдаться, то по причине снохождений признает себя виновным, — произнес Терсат, не сходя с места. — Дескать, откуда-то принес статуэтку во сне.

«Рикста решил взять вину на себя, спасти меня! — подумал Виктор. — Молодец. И в какой форме он это сделал… Хитро. Мои уроки не пропали даром. Если я сумею выкрутиться, то Рикста ни при чем, а если не сумею, то у жрецов будет его признание. Ладно, господа жрецы, готовьтесь».

— А что это за статуэтка? — неожиданно спросил Виктор. — Кого она обозначает?

На лицах жрецов отразилось явное удивление.

— Это — господин наш Зентел, — после небольшой паузы ответил Илеа.

— Неужели! — театрально изумился Виктор. — Позвольте?

Он подошел и начал демонстративно рассматривать статуэтку со всех сторон. Она была скверного качества, что и говорить. Кто бы ее ни подбросил — он явно решил сэкономить.

— Если бы вы мне не сказали, что эта жалкая поделка — изображение великого Зентела, то я бы никогда не догадался, — сказал Виктор. — Виноградная кисть в руке совсем не похожа на кисть. Даже боюсь подумать, на что она похоже. Я бы, конечно, всерьез расследовал это дело, но начал бы непременно со скульптора. Он был или пьян или слеп. Ваша благость, нельзя ли снять обвинения на том основании, что скульптура очень плохого качества и совсем неясно, кого она обозначает?

Жрецы вновь переглянулись. Они недооценили господина ан-Орреанта. Он был не просто глубоко верующим, но и умным человеком. Проще всего снять с себя вину — не доказывать, что тебя подставили, а заявить, что преступления вообще не было.

— Нет, — ответил Илеа. — У этой скульптуры — утвержденная форма. Она плохого качества, да… но это не снимает вины. Голова статуэтки испорчена золой. Ее бросали в печь и даже коптили над огнем.

— Но зачем бросали, можно спросить? — произнес Виктор.

— Чтобы осквернить, нанести оскорбление нашему господину. Это ясно, — сказал Илеа, хмуря брови.

— В таком случае я тут вообще ни при чем, — ответил Антипов. — И вот почему.

Он сдвинул набок небольшую сумку, висящую у него на плече, и достал оттуда великолепную статуэтку Зентела, вырезанную из кости. Мастерство скульптора было так велико, что были четко видны даже самые мелкие детали, начиная от волос и заканчивая виноградинками в руке бога.

— Это — моя статуэтка, — пояснил Виктор. — Если бы я вдруг сошел с ума и решил нанести оскорбление великому Зентелу, то разве стал бы использовать плохую скульптуру, на которой и лица не видно, если у меня под рукой хорошая?

— Разумно, — согласился Илеа. Терсат тоже кивнул. — Но где доказательства, что это — именно ваша статуэтка?

— Ипика ан-Фадор, достойный дворянин, своими глазами видел, как я извлек ее из тайника в своей комнате, — ответил Виктор. — Такие ценные и дорогие мне вещи я всегда держу в тайнике, чтобы злоумышленник не смог их украсть или… подменить.

Терсат забарабанил пальцами по столу. Ему показалось, что деньги, с которыми он уже распрощался, не сгинули бесследно. Этот Ролт — ловкий парень.

— Сказанное вами разумно, — повторил Илеа, — но не снимает полностью обвинений. У вас могло быть две статуэтки, и вы начали именно с плохой.

— Да зачем же мне этим заниматься? — весьма натурально оскорбился Виктор. — Я — честный верующий, а не отступник!

— Это тоже требует доказательств, — мягко произнес Илеа, тогда как Терсат поглядывал на своего подчиненного с легким неудовольствием.

— Пожалуйста, — сказал Антипов, опустил руку в сумку и извлек два белых бумажных листа. — Это — свидетельство об огромном пожертвовании храму Зентела в Парреане, подписанное лично господином настоятелем. Я отдал храму все деньги, полученные мной от отца на год. А это — прошение о том, чтобы записаться в храмовую стражу. Я решил обратиться с ним сразу после турнира, когда станут ясны мои воинские умения.

Виктор очень хорошо подготовился к путешествию на турнир. Судя по документам, среди дворян не было более искреннего и рьяного последователя Зентела, чем он.

Жрецы внимательно изучили бумаги и теперь смотрели на Ролта совсем другими глазами.

— Выходит, виноват лишь слуга? — спросил Илеа.

— Ваша благость, при всем уважении, мой слуга ни при чем, — ответил Виктор. — Он просто бездельник, который любит выпить, и ни к каким статуэткам не имеет отношения. Скорее всего, испорченную статую мне подбросили, и я даже догадываюсь, кто это сделал.

— Кто? — спросил Илеа.

— Женар ан-Котеа!

— Есть доказательства?

— Увы, нет, — стиснув зубы, произнес Виктор. Он подумал о том, что теперь за Женаром большой должок.

— Этот способен и не на такое, как и вся его семья, — авторитетно подтвердил Илеа. — Но мы ведь не можем обвинять сына могущественного графа без доказательств.

Терсат взмахнул рукой, и его подчиненный замолчал. Жрец наконец нашел выход, как сохранить деньги и избежать обвинений в пособничестве возможному преступнику.

— Господин ан-Орреант проявил себя достойным дворянином и смиренным верующим, — сказал Терсат, поглядывая на Илеа. — Недаром графиня так просила за него. Мы не можем полностью снять обвинения, но будет несправедливо не дать ему закончить выступление на турнире. Мы отпускаем его, равно как и слугу, но с ограничениями. Слуга не имеет права выходить за пределы замка без нашего разрешения — охрана будет уведомлена, а господин ан-Орреант… если уж решил вступить в храмовую стражу, то последует за нами после турнира. Его кандидатуру рассмотрят на самом высоком уровне и примут справедливое решение.

Виктор поклонился. Он сумел обернуть ситуацию себе на пользу. Теперь его знали и привечали жрецы. Осталось добыть меч — и дорога к Зентелу открыта.

ГЛАВА 17

Антипов так вымотался за день, что после аудиенции у жрецов лег спать в разгромленной каморке и проспал до самого утра (по-прежнему мучаясь во сне от желания стать магом). Уже потом он узнал, что по поручению графини приходила Вирета, чтобы осведомиться о моральном духе доблестного воина, отразившего натиск жрецов. Вирета сказала Риксте, что ее сиятельство очень надеется на достойное выступление господина ан-Орреанта в оставшихся видах состязаний. Виктор в очередной раз поздравил себя: на любовном фронте ситуация выглядела многообещающей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});