Наташа и будущее - Сергей Спящий

— Ничего подобного! — щёки практикантки пылали: —Если у людей появиться больше времени то они станут больше учиться, а не меньше!

Роберт сладким голосом спросил: —Кто оплатит обучение миллиарда безработных?

— Оплатит?

— Кто будет кормить пока они учатся? — поправился американский учёный.

— Разумеется государство.

Роберт улыбался словно поймавшая комара квакуша. Он вскинул подбородок, слегка развёл руками будто извиняясь и нанёс решающий удар: —Зачем государству вешать на шею груз из миллиарда бесполезных ртов? И сможет ли такое сердобольное государство успешно конкурировать с соседями чьи руки не скованы жалостливым гуманизмом?

— Бесполезных людей не бывает! В одной солнечной системе ничего толком не освоено кроме земли и луны. Работы хватит на сотни лет, может быть на тысячу и то при условии, будто за такой долгий срок мы не научимся преодолевать долгую пустоту космоса. Рабочих рук не хватает, а ты говоришь о бесполезных людях. Человек умеющий работать не может быть бесполезен. А если не умеет, то он может научиться. Когда интеллекты возьмут на себя заботы о корнях цивилизации, её жизненная сила — люди — перетекут вверх по стеблю и расцветут миллионами прекрасных цветов. — в тех случаях, когда Наташа сильно злилась щёки у неё краснели, а губы, нос и лоб становились неестественного белого цвета как будто их долгие годы не касались солнечные лучи.

Скрывая смущение Роберт прокашлялся. Разговор поворачивал куда-то не туда. Прямо сейчас он растерялся и не мог подобрать правдоподобных возражений на пылкую речь практикантки. Подумать только: она рассуждала как будто проблемы сокращения рабочих мест в связи с внедрением новых технологий просто не существовало. Вот не существовало и всё. Подумать только!

— Спокойнее— попросил Николай Александрович. Наташа перестала дышать как паровоз и её лицо приобрело менее контрастную цветовую гамму.

— Интеллекты пока не могут летать на межпланетных кораблях. Требующиеся им вычислительные мощности сложно разместить в габаритах корабля. И мы все знаем, что нельзя передать интеллект по каналу связи. Потому первое время осваивать новые рубежи придётся исключительно человеческим экипажам. — хозяин кабинета смотрел в потолок как будто видел в его излучающей нежный свет поверхности контуры не случившегося.

Роберт сказал: —Неизбежно произойдёт разделение функций. Интеллекты станут думать, а люди делать. Просто потому, что для того чтобы думать человеку приходиться долго учиться, а это напрасная потеря времени если существуют интеллекты.

— Как может быть напрасным то, что ведёт к расширению возможностей? — удивилась Наташа.

— Пусть не напрасным, но интеллектам, которые станут думать за людей не выгодно чтобы люди думали сами— поправился Роберт. На такой логичный аргумент не должно было найтись возражений, но практикантка нашла. Она потёрла указательным пальцем нос и сказала: —Когда я соревновалась с ребятам из моего класса, то могла надеяться только на себя. Но когда класс соревновался с другими классами мне было выгодно— она выделила это слово словно подгнившую сливу лежавшую в одном ряду со спелыми, упругими плодами — выгодно чтобы каждый мой товарищ в классе был как можно более умным и сильным. Потому, что сила моего товарища — моя сила, а мои умения — его умения. Когда же наша школа соревновалась с другими школами, то мне стало выгодно чтобы любой ученик, не важно из какого класса, был как можно более умелым и ловким.

— Жизнь не командное соревнование— возразил Роберт.

— Жизнь вообще не соревнование— сказала Наташа.

— Что же она тогда такое?

— Возможность.

— Возможность? — удивился Роберт

Наташа кивнула: —Да, возможность придать смысл существованию всем звёздам и планетам и даже пустоте между звёзд. Только человек может сделать это, когда сумеет дотянуться до всех планет всех звёзд и дальше в иные грани.

Американец криво ухмыльнулся: —Расскажи об этом съеденному лягушкой комару или лосю проигравшему сражение за последнюю свободную самку.

Уголки его губ нервно задёргались.

И как прикажете спорить если рассматривая одно и тоже они видят разное? Роберт отвернулся. Николай Александрович посмотрел на верхний ящик стола. Интересно, что там у него лежит? Может быть советский гений элементарно проголодался и стесняется сказать об этом гостям?

Почувствовав внимательный взгляд практикантки Роберт поднял глаза.

— Роберт, если ты считаешь, что способ выращивания искусственных интеллектов принесёт только беды и несчастья, то зачем ты пытаешься найти действенную методику?

Учёный облизал губы. В чикагском научном отделе корпорации он произнёс бы эти слова с гордостью, но в стране советов они почему-то казались постыдными: —Несчастья и беды в отдалённом будущем. Выгоды и дивиденды в настоящем.

И словно оправдываясь, Роберт добавил: —Интеллекты тем более сильное оружие чем их больше. Плохо если «Soft Industrial Corporation» выпустит зверя. Но в стократ хуже если зверя выпустит кто-то другой.

Николай Александрович попросил: —Гм, Роберт пожалуйста принимайте во внимание, что Наташа считает интеллекты своими товарищами также как и людей. Я не разделяю её точку зрения, но даже мне ваши рассуждения показались немного… эгоистичными.

— Вы спросили и я ответил— против воли тон получился излишне резким.

Роберт поймал Наташин взгляд. Она должна была рассердиться, но вместо этого смотрела на него так как будто ей было его, Роберта, жалко. Проклятье! Вот поэтому весь цивилизованный мир не любит советико — за жалость. Почему они смотрят как будто им искренне жаль? Почему в ответ на такой взгляд хочется или ударить в лицо или немедленно убежать прочь или заплакать?

Чтобы успокоиться он попытался взять в уме интеграл от одной из заковыристых функций припасённых как раз на тот случай если ему вдруг понадобится на что-нибудь отвлечься чтобы успокоиться.

— Спасибо за честный ответ— сказал Николай Александрович.

Роберт вежливо кивнул: —Всегда пожалуйста.

Беседа угасла сама собой. Посидев ещё в общей сложности полчаса Наташа поблагодарила Рубана за интереснейшую беседу, а Роберт сказал как он был рад познакомиться с живой легендой.

— Легенда значит? — ухмыльнулся Николай Александрович: —Я бы предпочёл остаться живым человеком. Давненько не выдавалось такого интересного вечера. Боюсь, что в ходе него я разволновался на неделю вперёд, но всё равно спасибо.

Ночью Роберт ворочался в кровати вспоминая разделённую на троих беседу. Сквозь поляризованные окна не проникал ни единый лучик света. Температура воздуха ниже комфортной потому, что Роберт любил спать укрывшись толстым одеялом создающем иллюзию домашнего уюта и защищённости от любых невзгод внешнего мира. Сам он полагала, что в нём говорит частичка крови помнящая суровые сибирские зимы и сохранившаяся от далёких предков. Перебирая события прошедшего дня учёный заново переживал испытанные чувства. Он печалился, удивлялся, радовался и злился. И одна мысль не давала покоя мешая спокойно упасть в кроличью дыры сновидений. Роберт крутил её и в одну сторону и в другую и как не поворачивал выходило, что он прав.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});