Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин

Леокадия слушала его, не перебивая, затаив дыхание и чуть приоткрыв рот. Кубатай смолк, и пауза затянулась.

– Закрой рот, – тихо сказал Стас. – Он уже все сказал.

– Да! – встрепенулась принцесса. – Действительно, простите, заслушалась. Как замечательно, что среди вас наконец-то появился умный и эрудированный человек. Теперь, зная о том, что и в вашей истории имели место подобные факты, я спокойна за то, что вы все поняли. Но обратите внимание еще раз, как жесток ваш мир: поэзия и убийство, сострадание и война... Все это так переплетено у вас. Убийцу отпускают за красивое стихотворение. Дикость!

– У нас это было полтысячи лет назад, – заметил Стас. – А у вас происходит прямо сейчас.

Принцесса пропустила его наезд мимо ушей и сказала:

– Мне осталось лишь добавить, что арбитром «Клизмы» в этот раз выступает благородный злув Хру’Нестор, один из троих участников давешнего турнира, а тема, которую он установил, звучит так: «Два в одном». И последнее. Это мой личный совет. Номер может быть групповым, синтетическим. Если он победит, из-под стражи будет освобождена вся команда его создателей.

– А судьи кто?! – крикнул Смолянин как-то очень классически.

– Народ, – отозвалась Леокадия. – Решение принимается абсолютным большинством. Но... Я постараюсь как-то посодействовать... У нас ведь тоже есть оппозиция, есть недовольные и моей политикой, и вашим арестом, есть желающие мне насолить... Я сумею это использовать. Короче, готовьтесь. Сообщите, что вам нужно для победы, и вам будет предоставлено все без ограничений.

– Пулемет «Максим», – тихо пробормотал Стас.

– Что-что?

– Ничего, – буркнул Стас.

– Ну и замечательно.

Она хотела уже уходить, но один из Олдей, не Первый, курчавый, не Второй, рыжебородый, а другой, лысоватый и улыбчивый, впервые подал признаки жизни:

– Принцесса, вы не сказали о праве народа, – вкрадчиво сказал он.

Все-таки полезно иметь советников.

– Ах да! – спохватилась Леокадия. – Действительно. Согласно прецедентному праву, которым регламентирована жизнь принцессы, если она еще не замужем, народ вправе требовать от нее сочетаться браком с победителем «Клизмы». – Сказав это, она бросила томный взгляд на дверь, за которой был заперт Кубатай. – И отказаться она не может. Так вышла замуж моя прабабушка и была счастлива до конца своих дней.

– А он может? – раздался из-за двери робкий голос Кубатая.

– Что может?

– Отказаться?

– Он может, – отозвалась принцесса. – Если он, конечно, конченый идиот и ему безразлична судьба его планеты.

– А если победит команда? – поинтересовался я.

Леокадия искательно глянула на советников.

– Народ вправе выбрать из нее фаворита, – сообщил еще один, самый симпатичный, чернобровый Олдь, который, по-моему, даже был женщиной.

– Ну и законы... – пробормотал Стас.

– Множеством этих поправок народ в лице парламента уже много веков борется за ограничение королевской власти, – пояснила Леокадия. – Практически каждая последующая правительница, добиваясь каких-то поблажек для себя, дает повод парламенту вписать еще несколько подобных пунктов... И жизнь каждой последующей принцессы оказывается втиснута во все более и более узкие рамки. Но иногда это даже помогает.

– Как корсет помогает сохранять и без того замечательную фигуру, – не удержался от сравнения Кубатай.

– О да, мой джигит! – воскликнула Леокадия и порывисто покинула тюрьму.

Глава вторая.

О пользе домашних заготовок и ветрености инопланетных красавиц

– Я в конкурсе участвовать не буду! – заявил Кубатай, стоило ей исчезнуть.

– Как же это, Кубатайчик?! – закричал Смолянин. – А если мы выиграем, всех тогда отпустят, а ты останешься?!

– Если я буду участвовать, ничего вы не выиграете, – самокритично заявил Кубатай. – Я ведь ничего не умею.

– Да ты что, Кубатай?! – воскликнул Стас-второй. – Ты ведь все на свете знаешь!

– Знать и уметь – это совсем не одно и то же.

– Ерунда! – воскликнул Стас-первый. – Давайте придумывать сценарий, и я уверен, место там найдется всем.

И мы принялись за подготовку. И заканчивали ее, когда состязание уже вовсю стартовало, и другие участники выступали на главных площадках планеты. Стать полноправными зрителями нам, заключенным, не разрешили, но установили в наших камерах визоры. Но мы не следили за ходом конкурса. Во-первых, мы боялись убедиться, что с остальными нам тягаться бесполезно. Во-вторых, мы не хотели что-нибудь нечаянно повторить. И в-третьих, у нас просто не было на это времени.

Нас так и не объединили, но оставили в камерах напротив, и в процессе подготовки мы могли общаться. «Два в одном». Идей было много, но одна возобладала, и неожиданно именно Кубатай стал главной символической фигурой нашего замысла. Делать при этом ему не надо было почти ничего, так что разговорами о своем «ничегонеумении» он отвертеться уже не мог. Главным же действующим лицом был Смолянин, а мы – два Кости и два Стаса – были не более чем фоном. К счастью, мы обнаружили, что копиям очень легко двигаться синхронно, и это делало нас незаменимой подтанцовкой.

Не буду ничего рассказывать заранее. Скажу только, что подготовка была серьезной и масштабной. Мы не постеснялись потребовать от устроителей построить специально для нашего выступления зал, и они легко согласились на это. Время от времени нас посещали или связывались с нами злувы Хру’Наум и Хру’Каган. Они выступали комментаторами конкурса и явно болели за нас. Хру’Нестор, арбитр, тоже, по их словам, болел за нас, но для объективности на время конкурса он был ото всех изолирован.

Кроме того, как сообщили нам злувы, которые и впрямь были отличными, хоть и не самыми опрятными ребятами, никакие личные симпатии не заставят арбитра древней игры поступиться принципами и кому-то подсуживать.

Еще они помогли нам кое-какими рекомендациями. Например, это как раз они посоветовали не смотреть других участников, так как даже невольное повторение чужой идеи или приема считалось на «Клизме» страшным грехом и вело к потере голосов, а то и к проигрышу.

И вот назначенный день наступил. Наш зал напоминал формой китайский стадион «Птичье гнездо», который нам с Костей понравился, когда мы смотрели по телику Олимпиаду. Но у нас строение было пограндиознее, просто потому что зрителей должно было присутствовать на порядок больше, и это был не стадион, а бассейн. Зато воздвигнут он был за два дня. Все-таки леокадийские технологии потрясали, а местная присказка на все случаи жизни – «Трудно придумать...» очень нам импонировала. Мол, стоимость материалов, сложность изготовления, энергозатратность и прочее – особого значения не имеют. Трудно придумать.

Каждому из нас на шею прилепили по маленькому бумажному кружочку. Если его коснуться, он начинал работать как микрофон, коснуться снова – отключался. Ну, эти приколы нам еще по «Тот-Того» были знакомы. Мы проверили фонограммы, еще раз оговорили друг с другом и с техниками нюансы и стали маяться в томительном ожидании выхода.

И вот, когда прибывшие к назначенному сроку зрители расселись, комментатор Хру’Каган объявил:

– Час настал! Наши последние участники – команда с планеты Земля! Даже если они и не станут победителями, Леокада должна будет всегда помнить о них с благодарностью, как об авторах проекта этого замечательного архитектурного строения!

– Взгляните налево, – вторил ему Хру’Наум. – Вы видите табло, на котором высвечиваются голоса, отданные зрителями Леокады и планеты Соло за данного участника! Пока мы видим цифру «ноль», но это только пока! Итак, номер землян – мюзикл «Эмбрион в эмбрионе»! Встречайте!

Мы к тому моменту уже были в специальной комнате под бассейном. Дальше я постараюсь рассказывать так, словно видел все глазами зрителей.

В центре бассейна заклокотала и вспенилась вода, свет в помещении погас, и зазвучала таинственная музыка из фильма «Человек-амфибия». Затем на месте бурления из-под воды поднялась круглая сцена с большим белым яйцом посередине, и четверо танцующих вокруг него юношей в шортах и разноцветных майках.

В принципе уже само по себе это было круто. Ведь юноши эти были – вчерашние претенденты на престол, победители турнира, брошенные принцессой в тюрьму. Трибуны встретили нас аплодисментами, заглушая музыку и болтовню злувов-комментаторов. Но только этот шум стих, как раздался разочарованный голос арбитра Хру’Нестора:

– Ну нет, друзья! Это ни в какие ворота не лезет. Эффектно, конечно, я бы даже сказал, загадочно. Ну да, перед нами – любимые всеми персонажи, причем почему-то еще и в двойном размере. Но традиция «Рваной клизмы» испокон веков зиждется на анонимности. Использование своего былого авторитета, своей былой популярности – прием если не запрещенный, то как минимум не одобряемый. Вы покажите, что вы можете сейчас! Какова художественная ценность именно этого номера?! Или это все, на что вы способны?