Дни боевые - Павел Кузнецов

* * *

Поле боя сковала ночная тишина. Обе стороны, затаив дыхание, готовились к новой схватке. Эту тихую картину на земле дополняло тихое звездное небо. И оно в эту ночь не поблескивало зарницами разрывов, не озарялось ракетами. Уж слишком тяжелым оказался прошлый день, он поглотил и энергию людей и материальные средства, которыми располагали войска.

Осторожно поднимались мы в гору к тому кургану, где находились днем наблюдательные пункты Буслаева и командира левофлангового полка полковника Гринева. Днем я хорошо запомнил местность и теперь уверенно вел рекогносцировочную группу. Мы решили прочно закрыть все танкоопасное направление от кургана до западных скатов гребня шириной немногим более тысячи метров, выдвинув сюда двадцать пушек иптаповского полка и шесть дивизионных гаубиц, а в затылок им, чуть пониже по скату, поставить танковый полк.

Вот и курган. Все та же тишина, никаких признаков жизни. Приткнувшись вплотную к кургану, стоит подбитый "тигр". Окопы пусты.

"Где же Буслаев? Где командир полка? Где люди, которые были вместе с ним на НП?" - спрашиваю я сам себя.

Эти же вопросы тревожат Рыжова и Муфеля.

- Ну и дела! Неужели отошли? - говорит Рыжов.

Всюду видны следы боя - сплошные черные воронки, а в них и около них неубранные трупы. Видимо, дело доходило до рукопашных схваток.

Открыв люк, я заглядываю в подбитый танк. Там тоже трупы. Забравшись внутрь, я извлекаю солдатские книжки. Убитые принадлежали танковой дивизии СС "Великая Германия".

Но где же живые?

Пытаемся продвинуться вперед, чтобы окончательно разобраться в том, что произошло здесь, но тут нас настигает группа разведчиков полка во главе с сержантом.

- Куда вы идете? Сюда нельзя! - тревожно шепчет сержант.

- Почему?

- Наших здесь нет. Вы идете прямо к противнику.

- Как же так? А где ваши?

- У нас никого не осталось.

- Где командир полка? Он ведь днем был здесь?

- Теперь он позади, в овраге. Нас выбили отсюда.

- А куда вы идете?

- В разведку. Мы чуть было не открыли по вас огонь - думали, гитлеровцы.

Я приказал сержанту занять оборону по скату кургана и прикрыть выдвижение на этот рубеж нашей артиллерии.

Пришлось возвратиться назад и разыскивать командира полка. Нашли мы его быстро, в том самом овраге, о котором говорил сержант.

Вместе с командиром полка находились несколько штабных офицеров и человек тридцать связистов, саперов и автоматчиков. Вот и вес, чем он располагал.

Выход танков на курган, где сидели Буслаев и командир полка, и прорыв противника в Днепровокаменке вынудили перенести управление в танкобезопасное место. Сначала с кургана ушел Буслаев, а вслед за ним и командир полка. Они правильно сделали, что отошли тогда в противотанковый район, но плохо, что не доложили об этом старшему начальнику.

- Забирайте учебный батальон стрелковой дивизии, - сказал я командиру полка, - и немедленно занимайте снова свой гребень, сами садитесь опять на курган и ни шагу назад. Поняли?

- Понял.

- Торопитесь! У кургана лежат ваши разведчики, а мы сейчас подтянем туда артиллерию и танки.

Около семи часов 15 октября гитлеровцы вновь попытались прорваться к Днепровокаменке и плавням. За волной танков и самоходок следовала пехота. Но на этот раз они были встречены стеной заградительного огня.

В 10 часов утра того же 15 октября совершилось то, чего мы с нетерпением ожидали и для чего с ожесточением дрались на плацдарме - после часовой артподготовки войска 37-й и 5-й гвардейской армий перешли в наступление.

В первый день наступления наша армия имела незначительный успех. 57-й стрелковый корпус прорвал передний край обороны, овладел опорным пунктом Незаможник и, преодолевая упорное огневое сопротивление противника и отражая контратаки его пехоты и танков, продвинулся вперед до двух километров.

82-й стрелковый корпус правым флангом (92-й гвардейской дивизией) вышел к роще на северной окраине Линовки, а левым (10-й воздушнодссантной дивизией) продолжал удерживать западные скаты высоты с пятью курганами.

* * *

В тот же вечер меня вызвали к командарму. Командный пункт армии переместился на правый берег и располагался в крутых скатах глубокой балки. Отвесные скалы сжимали и без того узкий проход.

У блиндажа командующего толпились офицеры и генералы. В ожидании очереди они курили и переговаривались.

Я вошел в блиндаж. Шарохин сидел за столиком. Водя по карте карандашом, он ставил задачу плотному генералу.

- Здравствуйте! Поздравляю! - сказал командарм, протягивая мне руку.

- С чем, товарищ командующий?

- Как с чем? - удивился он. - С успешным переходом в наступление. Кстати, познакомьтесь Это генерал Серюгин, я направляю его к вам в корпус.

- Командир 89-й гардейской Белгородско-Харьковской стрелковой дивизии, - представился мне Серюгин. Командарм продолжал:

- Дивизия Серюгина за ночь выдвинется на северную окраину Калужино и с утра 16 октября начнет наступление из-за левого фланга воздушнодесантной дивизии Иванова, вдоль западных скатов высоты с пятью курганами. Задачу я ему уже поставил.

- Разрешите идти? - спросил Серюгин.

- Пожалуйста, - ответил командарм.

- Задержитесь у блиндажа и подождите меня, - сказал я комдиву.

- Извините, но я очень спешу, - ответил он и, обратившись снова к Шарохину, переспросил: - Можно?

- Идите, идите, - кивнул тот.

Поведение Серюгина мне не понравилось. Поступив в мое подчинение, он в то же время игнорировал меня как своего нового начальника. Его дивизия должна была выдвинуться ночью на незнакомый участок и с утра повести там наступление, а я за десять дней боев хорошо узнал на этом направлении и местность и противника. Мой совет, как лучше выполнить задачу, был бы Серюгину полезен.

На другой день мне пришлось поругать себя за то, что я не настоял в присутствии командарма на том, чтобы комдив подождал меня.

- Уточняю вашу задачу, - склонившись над картой, продолжал Шарохин. Армия своим центром устремляется вперед за подвижной группой фронта, нанося удар на Пятихатка, Кривой Рог. Ваш корпус прикрывает ударную группировку слева, обеспечивает, как и раньше, стык с соседней 7-й гвардейской армией и в то же время ведет наступление на Лиховка, Лозоватка и далее на юг.

Задача была ясна. Меня только очень беспокоил вопрос: не попытается ли противник контрударами с флангов закрыть горловину прорыва? Не начнет ли он свои контратаки сегодня ночью или рано утром, не дав корпусу изготовиться к наступлению?

С утра 16 октября в прорыв вошла 5-я танковая армия. В полосе соседнего с нами 57-го стрелкового корпуса действовал танковый корпус.

Из зарослей начали выкатываться на крутые скаты у Мишурина Рога и высоту 122,2 наши танки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});