Шань - Эрик Ластбадер

— Как поживает мой цветочек? — осведомился он.

— У меня для тебя кое-что есть.

— Я знаю. — Он улыбнулся. — Именно поэтому я и решил, что наш совместный ленч доставит мне массу удовольствий.

—Ленч был моей идеей, — поправила она его. Блустоун нахмурился.

—Да, и весьма странной, должен заметить, идеей. — Он развел руками. — Здесь слишком много народу.

Они сидели в центральном отделении “Принцесс Гарден”.

— О, да, — подтвердила она. — Очень, очень много народу.

— И, надо полагать, на это есть причины. Она выглядела убийственно хорошо, словно супермодель или телезвезда. Когда она вошла в ресторан, головы всех посетителей — и мужчин, и женщин — разом повернулись в ее сторону. На ней была черная шелковая юбка и жакет, из-под которого выглядывала белая блузка, изящно расшитая по краям. Она надела всего одно украшение: золотое кольцо с огромным изумрудом. Блустоун знал, откуда оно у нее.

— Прозит, — сказал он, поднимая бокал.

— До свидания, — вдруг ответила она по-русски с ужасающим акцентом. Это было едва ли не единственное известное ей русское слово.

Блустоун нахмурился и бросил на нее сердитый взгляд.

— Перестань валять дурака.

— Валять дурака? — переспросила Неон Чоу. — Я и не думала. Цунь Три Клятвы знает, кто ты такой. Они все знают: Джейк, Сойер — все до единого.

Блустоун осторожно поставил бокал на стол.

— Что конкретно ты имеешь в виду, говоря, что они знают, кто я?

— Они знают, что ты главный агент КГБ во всей Азии. Неон Чоу явно наслаждалась ошарашенным и испуганным выражением на лице оцепеневшего Блустоуна.

— Не корчи такую кислую физиономию, — бросила она, потягивая вино. — Они хотели, чтобы я шпионила за тобой. Вот почему вчера, когда ты появился в офисе губернатора, я предложила тебе вместе пообедать.

Блустоун внимательно смотрел на Неон Чоу, лихорадочно соображая, что следует предпринять в сложившейся ситуации. Подумав, он вздохнул посвободнее. В конце концов, весьма возможно, что все обстояло не так уж плохо, как ему показалось в первый момент.

— Господи, — вымолвил он. — Цунь Три Клятвы хочет, чтобы ты следила за мной?

— Совершенно верно.

Подошел официант. Они сделали заказ, и, когда он удалился, Блустоун заметил:

— Это, может быть, даже к лучшему. Очевидно, они предпочтут не трогать меня. Известный враг менее опасен, чем неизвестный. Я уже обвел их вокруг пальца в случае с “Южноазиатской”.

— О да, — согласилась Неон Чоу. — Как я уже говорила, они подозревают, что за комбинацией со снятием денег со счетов стоишь ты.

— Ничего страшного, — рассеянно ответил он, продолжая обдумывать детали плана, созревшего у него в голове.

Благодаря этим подозрениям, —весело размышлял он, — они решат, что комбинация с “Южноазиатской” и составляет суть моего замысла, направленного против них.

Он еще раз прокрутил в голове все детали.

— Слушай меня внимательно, — наконец произнес он.

— Я знаю, что надо сделать. Если, используя тот факт, что ты якобы следишь за мной, я смогу им внушить кое-какие ложные соображения, то у меня в руках окажется все, чтобы раздавить “Общеазиатскую торговую корпорацию” и все, что стоит за ней.

— Это еще не все.

— Ты узнала, кто прикончил Ши Чжилиня?

— Забудь об этом, — быстро ответила она. — Старика убила банда из якудзы.Конкуренты друга Джейка, я не помню его имени. — Она допила вино и отставила в сторону пустой стакан. — То, что я хочу рассказать тебе, гораздо серьезней. Когда Цунь Три Клятвы повел меня в ресторан на мой день рождения, я навела его на разговор об йуань-хуане.Так вот. Они ставят перед собой цель связать каким-то образом воедино интересы некоторых местных тай-пэнейи коммунистического Китая.

На лице Блустоуна появилось изумленное выражение.

— Что ты сказала? Гонконг и Пекин вступят в тайный сговор?

—Да.

— Этого не может быть! Даже когда Китай получит полный контроль над Гонконгом в 2047 году, здешние воротилы будут драться против коммунистических перемен до последнего вздоха.

— Насколько мне известно, — возразила Неон Чоу, — коммунистические перемены не будут угрожать Гонконгу. Вместо этого возникнет единыйКитай. С единой политической системой, с общей экономической системой.

И эта система, вне всяких сомнений, не будет иметь никакого отношения к коммунистическим идеям.

Все это уже было известно Блустоуну. Однако для большей надежности всегда, если есть возможность, следует сверять информацию, полученную из разных, а главное, совершенно независимых источников. Блустоуну не раз приходилось убеждаться в ценности этой идеи, вкушенной ему Даниэлой Воркутой.

Разведка, —думал Блустоун, пристально глядя на Неон Чоу, — это игра не для любителей. Тут выживают только закаленные профессионалы.

* * *

Лишенная всяких представлений о времени, Ци Линь плыла по течению, направляемая умелой рукой. Полковник Ху хорошо знал свое дело.

Чжинь Канши предупреждал его, каким неподатливым может оказаться разум этой девушки. Ее разум и воля. Было совершенно очевидно, что она обладает исключительным ки. Тому, кто захочет преуспеть в решении своеобразной и запутанной задачи перестройки чужого сознания, прежде чем применять любой метод, необходимо ясно представлять себе величину киподопечного. Ибо это самое киспособно поставить все с ног на голову.

Полковник Ху в свое время наблюдал сколько угодно подобных случаев в Камбодже. Занимавшиеся перестройкой сознания красные кхмеры, в помощь которым его туда прислали, практиковали весьма грубые и не продуманные как следует методы. С такими людьми было очень трудно иметь дело, и все закончилось тем, что полковник Ху просто перестал помогать им даже советами. С фанатиками нельзя беседовать. Им можно только рассказывать в расчете на то, что они, быть может, выслушают тебя.

Пробыв в Камбодже достаточно долго, полковник Ху исполнился презрения к красным кхмерам. Правда, это не помешало ему кое-чему у них поучиться, поскольку некоторые их методы оказались на удивление эффективными. Однако каждая минута, проведенная в этой залитой кровью стране, усиливала его ненависть к союзникам.

Если говорить совсем начистоту (сам полковник Ху вспоминал об этом постыдном и отвратительном факте только иногда по ночам, когда, запершись от всех, напивался вдрызг), то следует признать, что он испытывал настоящий ужас перед красными кхмерами. Для него они, по сути дела, ничем не отличались от роботов, если иметь в виду разум, точнее говоря, его отсутствие. Они были запрограммированы точно так же, как и их несчастные жертвы. Разумеется, полковнику Ху в жизни пришлось повидать “немало и других фанатиков: Китай в свое время “славился” на весь мир идеологическим фанатизмом своих граждан. Однако то были цветочки по сравнению с тем, что ему довелось наблюдать в Камбодже.

В его сознании животное варварство красных кхмеров было неразрывно связано со смрадом горящего человеческого мяса и паленых волос. Этот запах преследовал его в Камбодже буквально на каждом шагу. Со временем полковник Ху привык к нему, как привык к жизни среди злобных дикарей.

Впрочем, находясь в Камбодже, он очень много пил, стараясь избавиться от чувств, внушенных ему этими чудовищами в обличье людей. Отслужив положенный срок, он вернулся домой и, улучив момент, когда поблизости никого не было, опустился на колени и поцеловал землю родного Китая.

Он продолжал пить, чтобы забыть увиденное, но память оказалась живуча. Далее чудовищные дозы алкоголя не могли прогнать страх, глубоко засевший в подсознании полковника Ху. Лишь когда он засыпал — обычно незадолго до рассвета, — его измученный рассудок получал передышку. Однако наступало утро, и рой воспоминаний, похожих на злобных, завывающих демонов, с Новой силой набрасывался на него.

Не раз во время особо мучительных приступов у полковника Ху появлялось желание покончить с собой, убив тем самым и свой страх, однако вместо этого он только ожесточался еще больше и с головой окунался в работу. В настоящий момент его работой являлось прочищение мозгов Ци Линь.

Эта задача была отнюдь не простой. Имея дело с девушкой, полковнику Ху приходилось решать целый ряд непривычных (если не сказать небывалых) и поначалу сбивающих с толку проблем. Впрочем, ему это даже нравилось. Чем труднее оказывался объект, тем больше внимания и сил приходилось ему уделять. Это, в свою очередь, означало, что хотя бы днем полковник мог вздохнуть посвободнее.

Поэтому он испытывал панический ужас перед ночью... В одну из таких ночей полковник Ху по обыкновению был в одиночестве. Его подчиненные уже спали, и Хуайшань Хан, проведший целый день с ним и его подопечной, отбыл восвояси. В который раз он остался один на один с промозглым мраком за окном. Ночь была полна шорохов звериных лап и шума ветра, похожего на отзвуки отдаленных голосов... голосов умерших, проклятых людей. Полковник Ху поежился и потянулся за бутылкой.