Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

– Будьте начеку. Мы можем наткнуться еще на одну группу гралов безо всякого предупреждения. Если это произойдет, то мы попробуем пробиться через них силой.

Легонько пришпорив жеребца, он отправился в путь.

Ветер в ушах звенел подобно смеху. «Такое впечатление, что пустыне понравилась наше жестокое насилие, – подумал Скрипач, – и ей хочется еще. Вихрь проснулся, а его богиня – просто сумасшедшая. Кто же сможет теперь ее остановить?» Сапер сузил глаза и опустил их на мостовую. Непрекращающаяся череда камней непрерывно ведет их в желтую пасть – в пустоту.

Скрипач принялся читать молитву, отбросив от себя бесполезные в данный момент мысли. Они должны найти Треморлор, пока Вихрь не поглотил их живьем.

Апторианец представлял собой темную массу, движущуюся в тридцати шагах слева от Калама. Казалось, ему была неведома усталость – с такой легкостью он вышагивал наперекор наполненному песком ветру. Убийца в какой-то мере был даже благодарен шторму, который скрывал от него ужасающие внешние черты нежданного компаньона. Каламу уже приходилось встречать подобных монстров – на полях сражения и городских улицах, наполненных яростью захватчиков. Очень часто их бросали в битву малазанские маги, причем основным преимуществом данного рода существ являлась абсолютная преданность. «Слава богам, – думал Калам, – что мне приходилось редко сталкиваться лицом к лицу с подобными демонами, которые принадлежали противнику». В таких случаях единственной заботой убийцы становилась своя собственная безопасность, а она всегда подразумевала собой атаку первым. Эти уродливые твари были из плоти и крови – как и обычные люди. В этом Каламу пришлось убедиться однажды в бою. Прикончить апторианку ему помешала стрела, пущенная одним из охотников Ежа и попавшая ему в плечо. Подобные глубокие воспоминания были неприятны для убийцы, но он четко помнил, что только дураки могут выходить один на один с апторианцем... У него же нет чувства самозащиты, единственная цель этого демона написана на лбу.

«Только два типа людей умирают в битвах, – сказал как-то однажды Скрипач. – Дураки и неудачники». Прямое столкновение с демоном означало невезение и глупость.

По этой причине в глазах Калама апторианец был похож больше на железное лезвие, которое пыталось рассечь гранитный камень. Более того, не стоило забывать, что слишком долгий взгляд на эту тварь неминуемо провоцировал приступы тошноты.

В подарке Ша'ики не было ничего приятного. «Подарок... или шпион. Она развязала Вихрь, и теперь Вихрь управляет ею, это же очевидно. Наверное, апторианец стал своеобразным проявлением благодарности. Кроме того, даже Дриджхна не послал бы апторианца для такой приземленной цели, как сопровождение человека. По этой причине, мой дружочек Апт, я не могу тебе полностью доверять».

В течение последних нескольких дней Калам предпринимал множество попыток, чтобы оторваться от своего провожатого: беззвучно снимался с ночлега за час до рассвета, нырял в самые бурные водовороты песчаного вихря. Обогнать существо также не было никакой возможности: по природе он был быстрее и выносливее любого земного животного... Апторианец следовал за убийцей подобно хорошо обученной гончей. Единственное, что приносило Каламу хоть какие-то положительные эмоции, было то, что зверь старался абсолютно не привлекать к себе внимания.

Ветер разрушал каменные горные стены с ненасытной яростью, пытаясь с помощью песка пробраться в каждую пору и расселину. Гладкий арочный свод, представляющий собой единую глыбу выбеленного солнцем известняка, располагался по обеим сторонам неглубокой долины, вдоль которой сейчас медленно следовал Калам. Буквально на глазах убийцы он начал покрываться бесчисленным количеством складок и темных отметин.

Он оставил холмы Пан'потсуна за спиной уже шесть дней назад, пересекая другой зубчатый горный кряж, который носил название Анибай. Территория, расположенная к югу далеко от Рараку, была для него практически незнакома, поэтому убийце приходилось руководствоваться своим чутьем, выбирая один из множества следов прошедших здесь некогда западных торговых караванов. К счастью, Анибай не был местом происхождения каких-либо племен, несмотря на то, что ходили слухи о наличии там нескольких монастырей.

Вихрь поднялся в Рараку прошлой ночью, представляя собой прилив огромной волны волшебства. Несмотря на то что Калам его ожидал, подобная мощь стихии привела его в замешательство. Дриджхна пробудился в такой ярости, что убийца на некоторое время пришел просто в ужас. Калам боялся, что Дриджхна накажет его за излишнюю инициативу, а каждый взгляд на апторианку только усиливал эти страхи.

На первый взгляд убийцы Анибай казался абсолютно безжизненным. Нигде не было ни одного признака жилых поселений, даже замаскированных. Периодически встречались остатки древних крепостей, но это были единственные признаки царившей здесь некогда жизни. Даже если здесь и скрывались отшельнические монахи и монахини, то благодаря благословению богов они оказались полностью скрыты от глаз всех остальных смертных.

А еще, покачиваясь в своем седле и ощущая на спине порывы бешеного ветра, Калам никак не мог отделаться от ощущения, что его сопровождает кто-то другой. Такая безотчетная уверенность появилась в последние шесть часов. Этот человек или животное за спиной был за пределом видимости, однако он ни на шаг не отступал от следа, оставленного убийцей. Калам знал, что они с лошадью оставляли за собой довольно сильный запах, однако благодаря таким порывам ветра, несущимся в южном направлении, на расстоянии пары лиг, без сомнения, учуять что-либо было абсолютно невозможно. Подобная ситуация, по глубочайшему убеждению убийцы, складывалась и с их следами: буквально через несколько секунд глубокие отметины лошадиных копыт безвозвратно исчезали под толстым слоем наноса песка. «Возможно, – размышлял Калам, – зрение этого существа значительно превышает мои возможности... Но вероятность подобного стечения обстоятельств крайне мала. Следовательно, единственным объяснением оставался тот факт, что его преследует волшебство последователя Худа. Да, худшего расклада было и не придумать...»

Он взглянул налево и вновь увидел широкую фигуру Апта, который спешил за ним, подобно роботу, и странно покачивался на своих конечностях. Демон не проявлял никаких признаков беспокойства. «Интересно, я даже и не знаю, как это может выглядеть...» Однако в течение последних дней Калам перестал смотреть на него как на союзника, более того, Апт превратился в существо, которого стоило опасаться.

Внезапно ветер поутих, а бешеный рев превратился в тихий шорох осаждающегося на землю песка. Присвистнув от удивления, Калам натянул поводья и посмотрел через плечо назад. Край шторма находился на расстоянии пяти шагов. Сверху продолжал сыпаться песок, образуя на земле зубчатые линии, распространявшиеся до горизонта на восток и на запад. Небо над головой светилось цветом слегка опаленной меди. Солнце, висевшее над западным горизонтом на высоте около часа, было похоже на золотой диск, сделанный из фольги.

Лошадь прошла еще дюжину шагов и во второй раз остановилась. Следов апторианца, который должен был появиться из песчаной стены, до сих пор не было видно. Убийца протянул руки к огромному арбалету, привязанному ремнем к седлу, в его душе начали появляться смутные подозрения.

Внезапно жеребец Калама неистово запаниковал, а через несколько мгновений из песчаного водоворота выскочил демон с взъерошенной головой и тревожно поднятыми ушами. Острый запах наполнил воздух. Убийца нырнул под жеребца, и как раз вовремя: над головой просвистел какой-то предмет. Бросив бесполезный в данный момент незаряженный арбалет, Калам вырвал из ножен пару длинных ножей, перекатился по мягкому песку через правое плечо и вскочил на ноги, готовясь отразить нападение. Его атаковал пустынный волк потрясающих размеров. Поняв свою оплошность, зверь запрыгнул в седло свесившегося от страха жеребца и пристально взглянул на убийцу своими янтарными глазами.

Калам бросился вперед, приготовив для удара длинный нож, зажатый в правой руке. Внезапно слева появился еще один такой же волк – гора мышц с огромными челюстями. Заставив убийцу прильнуть к земле, зверь прыгнул на него, прижав к земле левую руку. Длинные клыки пронзили накидку, покрывающую плечи Калама. Ткань затрещала, и через мгновение зубы глубоко впились в его плоть.

Убийца извернулся и, совершив неимоверное усилие, воткнул острие правого длинного ножа в покрытый серой шерстью бок волка. С силой дернув на себя, он распорол брюхо зверя до самой шеи. Хватка ослабла; дернувшись, животное обмякло и упало вниз. Попытавшись вытащить лезвие, Калам почувствовал, как аренская сталь сначала изогнулась, а потом треснула.

Взвыв от боли, волк отпрянул назад, сгорбился и закрутился волчком, пытаясь зубами достать осколок лезвия, застрявший в шее.