Побег из преисподней - Юлия Галанина

Альберих, поднявшись, первым делом перезарядил арбалеты, потом подобрал стрелы и меч, а потом занялся тем, зачем они сюда пришли: выломал синие кристаллы маны жизни.

Гальванюс зачарованно смотрел на магическое пламя, догорающее на траве.

— Это я удачно в потайную комнату Доминика заглянул, — сказал он задумчиво. — Просто на удивление.

— Ты спер у него огненную сферу? — уточнил Альберих. — Орел…

— Не спер, а позаимствовал в счет доплаты за разборку нашего первого экипажа. Я просто восстановил справедливость.

— А как ты туда проник? — Альберих убрал кристаллы в мешочек на поясе.

— Я просто был за его спиной, когда он заходил в свою сокровищницу, чтобы выбрать нам свиток, — хихикнул Гальванюс. — Но этот скряга не зажег света в своем склепе, представляешь? Шарил там на полках на ощупь, как крот. Ну и я в темноте стянул то, что лежало ближе всего. Даже и не рассмотрел толком. А вещица оказалась нужная…

— Ага, — просто и лаконично сказал Альберих. — Ну что, пошли?

— Пошли, — с трудом отрывая взгляд от последних огоньков, отозвался Гальванюс. — До сих пор понять не могу, то ли я ограбил старину Доминика, то ли, наоборот, жизнь ему спас. Слопал бы его оборотень, не сегодня, так завтра, и осталась бы сфера в его погребе лежать, уже ему и не нужная… А так он — живой. И небось жутко расстроится, пропажу обнаружив. Он же все свои сокровища наперечет знает.

— Не парься, — посоветовал ему Альберих. — Живы — и ладно. Ты, главное, помалкивай перед детишками. А то начнешь хвастаться, я тебя знаю. Разговоров потом не оберешься.

Они снова пересекли поле, перелезли через ограду лавки торговца Доминика, постучали в дверь каретного сарая.

Отворил бодрствующий Рету. (Лидриэль набоявшись всласть, заснула на сене.)

— Ну как? — спросил он с любопытством. — Сильно опасно?

— И ты спрашиваешь? — горько произнес Гальванюс. — Ходить невозможно! Кругом один навоз.

Похоже, никто не был так рад, что дорогие гости его наконец-то покинут, как торговец Доминик.

Он разбудил их с первыми лучами солнца, не давая поспать ни минуточки лишней.

— Кто рано встает, тому Всевышний подает! — голосил он за дверью каретного сарая. — А кто поздно встает, тому Падший ангел одеяло подожжет, истину вам говорю.

— О небо, — вздохнул невыспавшийся Гальванюс, — убить за такую народную мудрость…

А сонный Альберих лишь кинул в сторону ворот свои башмак (который все равно не долетел).

— Я жду-у-у… — пропел за дверью хозяин.

Лавка неохотно просыпалась. Гоблин Крых, ежась на утреннем холоде, отпирал конюшню, выпуская кур во двор.

Торговец Доминик (свежий, бодрый и деятельный; уже накрыл ранний завтрак в полосатой палатке. И приготовил обещанный свиток.

Первыми на свежий воздух выбрались подручные королевы Мародеров, привыкшие за свою непростую жизнь вставать когда надо, а не когда хочется. Они лениво умылись у колодца и пошли завтракать.

Свиток, окрученный шнурком с зеленой печатью, лежал на столе.

— Вот, — скромно, но гордо кивнул торговец Доминик.

— Спасибо, дорогой! — без всяких церемоний сграбастал свиток со стола Альберих. — Что в нем?

— О, выбрал самое лучшее, заклинание третьего уровня. Сокрытие, — с придыханием сказал торговец Доминик.

— Угу, угу, — пробурчал Альберих. — Сто пятьдесят маны жизни, сто пятьдесят маны ада. Досыпь и маны тогда уж, раз расщедрился. А то как мы им воспользуемся, твоим бесценным даром?

— Маны мало… — пригорюнился торговец Доминик. — Только алая адская и осталась. Сплошные убытки.

— Ладно, давай алую, — махнул Альберих. — И какой-нибудь эликсирчик, раны штопать. У тебя есть, я знаю.

Торговец Доминик не стал возражать, но вздохнул так печально, что крошки хлеба со стола как ветром сдуло.

И пошел рыскать по своим тайникам, подбирая эликсир.

Рету разбудила Плюшка, которая услышала, как в полосатой палатке едят без нее. Она щипала своей серебряной лапкой Рету за бок до тех пор, пока он, чертыхаясь, не вскочил.

Рету разбудил солнечную танцовщицу, подхватил жабку под мышку и пошел умываться. И Плюшку умыл, как она ни вырывалась. Во-первых, для того, чтобы больше не щипалась по утрам, а то пристрастится. А во-вторых, чтобы приучалась к чистоте. Не свинка же!

Лидриэль выбежала за ограду, чтобы никто ей не мог помешать приветствовать солнце радостным танцем.

Пока все занимались утренними делами, торговец Доминик нашел в своих закромах эликсир исцеления (довольно слабый на фоне эликсиров восстановления или оживления). И лихорадочно отливал его из большой бутыли в пузырек поменьше. Теперь, когда ящеры-людоеды перестали быть ночным кошмаром, он быстро пришел в себя и стал тем торговцем Домиником, скаредность которого вошла в легенды.

«Ничего, Доминик, — уговаривал он сам себя. — Потерпи. У тебя солидное заведение. У тебя оборот. Они вот-вот уедут. А их карету мы продадим за тройную цену, о да!»

И вот настал долгожданный для торговца Доминика час: во двор из каретного сарая выкатили пузатенькую розочку на колесах. Запрягли лошадей. Альберих сел на козлы, Гальванюс, Лидриэль и Рету забрались внутрь. Плюшка, разумеется, тоже.

Розовая карета двинулась от лавки к имперскому тракту.

Торговец Доминик махал платком, как флагом. И утирал счастливые слезы.

Глава четырнадцатая Прекрасная дама

Волшебное превращение Гальванюса в даму Бербегуэру произошло около той самой речки, вдоль которой они ехали позапрошлой ночью, спасаясь от голема.

Там, у воды, сделали привал, развели костер, сварили обед.

Альберих напоил лошадей. А Гальванюс, подхватив ворох юбок, скрылся в кустах. Лидриэль не спешила переодеваться — она сначала хотела посмотреть на даму Бербегуэру.

Ожидание подзатянулось, но Гальванюс за кустами решительно отказывался от помощи.

— Я просто должен вспомнить! — говорил он. — И сноровка придет,

— Но знатная дама не одевается самостоятельно, — заметила Лидриэль. — Застежки-то у роскошных платьев на спине. В Империи, насколько я знаю, сами себя застегивают только служанки.

— А откуда ты знаешь? — спросил из-за кустов Гальванюс, натягивая белую батистовую рубашку так, чтобы она прикрывала обугленный знак дриады на спине.

— Сестры рассказывали, — беззаботно отозвалась Лидриэль.

— До застежек еще далеко, я пока эти корзинки по бокам привязываю — грустно сказал Гальванюс. — Вещь хорошая, но сколько места занимает…

— Иначе пышной юбки не будет, — напомнила Лидриэль. — И кто тогда отличит благородную даму от неблагородной?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});