Я был на этой войне (Чечня-95) - Вячеслав Миронов

Глава 14

Есть фиксация гранаты! Я вскакиваю на одно колено и уже не с левой, как положено, а с правой руки стреляю по черному проему подъезда. Выстрел. Сам смотрю не на дверь, а на пулеметную строчку. Вот до меня остается уже не более двадцати сантиметров, как я слышу приглушенный взрыв, и строчка замирает на месте, а потом исчезает. Поднимаю голову. Из подъезда валит дым, там что-то горит.

И тут вновь ворвался мир звуков. Странно, кажется, что прошла целая вечность, а не несколько секунд. Нечего рассуждать! Жив, и ладно. Значит, не судьба! Вперед! Только вперед. Я вскочил на ноги и помчался в сторону «своего» подъезда. И хотя предстояло пробежать не более двадцати метров, посмотрел в сторону второго подъезда. Там бойцы, подойдя с нашей стороны, закидывали ручными гранатами черный проем. Так их, мужики! Никому никакой пощады! Вперед! Вперед! Врываемся в подъезд. На полу валяется в тлеющей, тошнотворно воняющей одежде обугленный, полуразорванный труп пулеметчика. Рядом искореженное орудие убийства. Моя работа! На бегу перескакиваю через него и успеваю в деталях рассмотреть свое «произведение». Всадил я гранату у него перед носом. Буквально в полуметре. Головы не было. Так, какое-то неопределенное месиво коричнево-серого цвета. Руки, вернее, все что осталось от них, раскиданы, бушлат тлеет. Воняет горелой ватой.

Врываемся на первый этаж. Большое помещение, с колоннами, уходящими в темноту потолка. В воздухе висит смесь пыли и дыма от выстрелов. Видны следы от костров. В углу валяются какие-то тряпки. Куда бежать? Из-за отсутствия света и из-за пыли толком ничего не видать. Сразу начинаем проверять помещение. Всего нас уже человек пятнадцать. Народ постоянно прибывает.

Быстро, приставными шагами, страхуя друг друга, обходим помещение. Автомат у плеча, все напряжены. От бега еще никто не отошел. Слышны лишь тяжелое дыхание и односложные реплики и восклицания. Так получилось, что мне и трем рядом стоящим бойцам досталось осматривать за стойкой. Заглядываем. В темноте что-то лежит. Боец осторожно подходит, наставив автомат. Носком ботинка трогает. Затем сгибается и переворачивает. Темно. Очень темно. Дышать трудно из-за пыли, вони, дыма.

— Что там? — не выдерживаю я. — Только быстро. Времени в обрез.

— Наш, — отвечает боец, возвращаясь к нам.

— Кто?

— Наш. Темно. Не разобрать.

— Жив?

— Давно уже убили. Наверное, от первого штурма остался.

— Ладно. Пошли. Потом заберем.

Народ все прибывает. Слышны крики и вопли. Снаружи и у нас над головой стрельба становится все ожесточенней. Русские крики, маты смешались с гортанными чеченскими воплями. Кто что конкретно кричит, уже не разобрать. Просто все в голове смешивается в один вопль. Толстые стены как-то приглушают стрельбу. Но она уже настолько сильна, что больно стегает по ушам. Духи понимают, что путь к отступлению им отрезан, и поэтому дерутся с остервенением. Правильно, уроды гребаные, живых не берем!

Тут вновь раздались выстрелы. Рядом, совсем рядом. И откуда-то с левого торца здания врывается толпа. Крики, топот. Все слушают. Маты. Ругаются без акцента. Наши!!! Значит, им тоже удалось! Мы не один. Держитесь, духи, сейчас мы поднимемся и всем нашим объединенным коллективом начнем вас убивать! Радостное возбуждение охватывает нас, идем, бежим навстречу друг другу. Кричим радостно.

— Свои!

— Мужики, не стреляйте! Свои!

— Здорово, «махра»!

— Ура! Наши!

— Что так долго!

Никто никого не слушает. Просто говорят. Нет ни офицеров, ни солдат. Здороваемся, обнимаемся, целуемся. Наши! Наша «махра», наши десантники. Во рту катается это слово «наши»! Готов вновь и вновь проговаривать его вслух и повторять про себя. Отходим назад. Все больше прибывает народу. Прибегают, прорываются наши. Прибывают и десантники вперемешку с незнакомой «махрой». Радостно-приподнятое настроение охватывает всех:

— Звиздец духам!

— Теперь уж точно!

— А ты знаешь, как нас здесь раздолбали во время первого штурма?

— Слышали!

— Они слышали. А почему не пришли на помощь?

— Приказа не было.

— Сейчас возьмем этот банк и деньги пополам.

— А как еще?

Такие и другие разговоры слышались. Никто не торопился подняться наверх. Возле лестниц стояли бойцы и выстрелами, очередями загоняли духов обратно наверх. Сейчас все поднимемся и накостыляем этим ублюдкам. Пусть они там бесятся от злости. Всех охватило благодушно-лирическое настроение. Многие закурили, прибавив к общему аромату табачный дым. Кто-то начал искать земляков. Кто просто обсуждал то, что уже сделали, и предстоящий штурм Дворца Дудаева. Штурм банка считался почти решенным делом. Многие шутили, как будут делить золото и доллары, что спрятаны в подвале.

Раздается ужасный грохот. Кажется, что потолок падает на тебя. Тут же раздались вопли. Пару секунд спустя еще один взрыв и грохот. Не видно абсолютно ничего. В воздухе сплошной стеной висит пыль. Слышны только крики и стоны раненых. В потолке, там, где был левый угол, зияет пустота. Что случилось? В ушах звон. Вопли чеченцев слышны все громче. Стрельба усиливается. Кто-то обвалил стену. Может, какой-нибудь танкист выстрелил? Вряд ли. Снаряд такого не смог бы натворить. Значит, духи заминировали. Вот и решили нам братскую могилу устроить. Подождали, пока нас не набьется побольше, а затем и взорвали. Ну, уроды, ну, гады, суки долбаные! Они меня уже достали со своей восточной извращенной психологией! Подошел поближе к обвалившемуся углу. Пыль, дым забивают легкие. Кашляют все.

Целый пролет обвалился. Под завалом оказалось не меньше десяти человек. Многие были просто раздавлены. Головы, животы разорваны. У многих внутренности вылезли наружу. Многие метры белесо-серых кишок тащились по грязи, пыли за своими хозяевами, когда их вытаскивали из-под обломков. Некоторые лишились конечностей. Раздавленные кисти, руки, ноги, обутые в ботинки, валялись под ногами. Живые ходили как сонные под впечатлением от увиденного, пинали оторванные части своих товарищей. Какой-то боец наклонился к трупу и пытался заправить вывалившиеся внутренности обратно. Не получалось. Как тесто они лезли наружу. Потом ему это надоело, он достал нож и отрезал лишнее. Обрезки толкнул в разорванное тело. Когда вынул руки, они были перемазаны кровью, желчью и чем-то еще склизким кашеобразным. Боец брезгливо вытер руки о бушлат трупа. Я с трудом сдержал позывы рвоты.

Тут же сидели раненые. Им делали перевязки. Двум бинтовали культи оторванных рук. Раненый курил здоровой рукой и возбужденно расспрашивал у присутствующих: «А руку мне пришьют? Не, мужики, не молчите, ведь правда, что пришьют?!» Окружающие стыдливо отворачивались и молчали.

Одному перевязывали, перетягивали ногу. Он был без сознания. Из ноги торчала ослепительно белая кость, и по ней непрерывным потоком бежала черно-алая кровь. Ногу уже стянули в нескольких местах жгутами, но кровь продолжала хлестать.

Кто истошно орал, кто отчаянно матерился. Кто-то громко читал что-то наподобие молитвы. Три или четыре человека, из-за пыли не разобрать кто, кричали в гарнитуру своих радиостанций, мешая друг другу:

— Нас завалило!

— Есть и убитые, и раненые!

— Пошел ты на хрен со своими «двухсотыми» — «трехсотыми»! Я сказал — убитые и раненые!

— Не знаю я сколько наших. Тут все наши!

— Не знаю!

— Медиков!

— Немедленно медиков!

— Есть тяжелые! На руках не вынесем!

— Да! Технику подгоняй!

— Духов выбить?!

С момента взрыва не прошло и минуты, а уже почти все пострадавшие были извлечены из-под завала. Оставались еще там и другие. Но без крана было невозможно это сделать. В живых не осталось никого под этой страшной бетонной плитой.

Стало понятно всем, что из-за духов на крыше и втором этаже нам не подогнать технику для эвакуации раненых и убитых. Надо выгонять их. И тут вновь раздались крики:

— На штурм!

— Идем вдарим сволочам!

— За этот взрыв я сотню в капусту изрублю!

— Ура! На штурм!

— Вперед!

— Наверх!

Не было единого командира, не было команд. Все побежали к единственной лестнице, ведущей на второй этаж. Оттуда неслись проклятия и вопли. Что именно орали духи, не разобрать. Первые подбежавшие начали из подствольников стрелять наверх. Звук разрывов гранат заметался по помещению, больно стегая барабанные перепонки. Остальные из-за узости подхода были вынуждены просто стоять, ожидая, когда им представится возможность. И вот впереди стоящие бойцы и офицеры сделали еще один залп из подствольников и шагнули наверх. Шаг — залп, потом еще два шага, и еще залп. А потом уже просто побежали, стреляя из автоматов перед собой. Все тоже побежали наверх. Толкая друг друга, подталкивая передних магазинами, выталкивая руками, все рвались на второй этаж. Остатки третьего этажа и часть крыши. Внизу нас скопилось, по моим подсчетам, не меньше шестисот человек. Опасался, что лестница не выдержит такой тяжести и обрушится вниз. Не обвалилась.