Стрекоза для покойника (СИ) - Лесса Каури

— Где? — уточнил Яр.

— В шкафу, на верхней полке, за банкой с солью, — подсказал домовой.

— Ах ты, старый сладкоежка, — невесело усмехнулся Гаранин, — стекло-то есть у нас?

— На себя посмотри, — беззлобно ответил Михал Кузьмич. — Есть, завтра сам поменяю. Вы бы спать ложились, молодежь, уже вон петухи три раза пели!

— Сейчас чаю выпьем, — несчастным голосом отозвалась Лука.

Яр отложил уже взятую шоколадку, подхватил девушку на руки и, пересадив к себе на колени, крепко обнял:

— Никогда больше не сделаю тебе больно, слышишь?

— Слышу, — всхлипнула она и, уткнувшись в него лицом, все-таки расплакалась.

Такое волшебное чувство, когда плачешь в чьих-то объятиях, ощущая себя ребенком, которого любят и жалеют! Восхитительно острое горе…

— Эй, хозяин, — в кухню зашел Михал Кузьмич, взялся ломать шоколадку на три порции, не обращая внимания на плачущую девушку, — погремушку я тебе твою не починю, имей в виду! Мы университетов не кончали, о сотах и трафиках ничего не слышали…

— Какую погремушку? — в один голос поинтересовались Яр и всхлипывающая Лука.

— Дык, телефон твой вдребезги? Вдребезги. И восстановлению не подлежит!

Гаранин нежно стер ладонями слезы с щек Луки и констатировал:

— Ну и х… с ним, с телефоном!

* * *

Форточка была распахнута настежь, но даже морозный утренний воздух не разбавлял тяжелое облако дыма, поселившееся в кабинете капитана Арефьева со вчерашнего вечера. На его столе по традиции было почти пусто, лежали лишь несколько фотографий, запечатлевших тела в страшной неподвижности, имя которой было известно. Мефодий тасовал фотографии, раскладывая то друг за другом, то крестом, то квадратом. Затем раздраженно отодвинул их в сторону, достал телефон и набрал СМС-ку.

Дверь открылась, в кабинет заглянул Слава — тот самый полненький коллега, которого Лука видела, когда посещала капитана впервые, удивленно присвистнул.

— Миф, ты с вечера, что ли, пасьянс раскладываешь? О, гляжу, тут и мои клиентки есть! Думаешь объединить дела?

Арефьев поднял на него красные глаза.

— Кофе будешь?

— У тебя еще что-то осталось? — хмыкнул коллега, выразительно поглядывая в сторону пустой банки.

Капитан молча отложил телефон, полез в стол и достал непочатую.

— Смотри, какая ерунда выходит, — сказал он, пока посетитель включал чайник и распахивал уже не форточку — окно, чтобы впустить в комнату хоть немного свежего воздуха, — у твоих клиентов четко выделяется две причины смерти, и обе выглядят как ненасильственные: инсульты или инфаркты и самоубийства. У моих — смерти насильственные и абсолютно разные. Вот, скажем, Первакова и первую Всеславскую задушили, Рацуева — утопили, в Синеокову и вторую Всеславскую стреляли, а у Рокун и Логинова — ножевые ранения.

— Логинов жив? — уточнил коллега.

— Звонил с утра в больницу — состояние улучшилось. С подобными ранениями и так быстрой пойти на поправку — удивительно живучий организм! Повезло парню с ним!

— Согласен! — Слава плеснул кипятку в чашку Арефьева, поставил рядом банку с кофе и, вернув чайник на место, сел за стол.

— Все эти люди посещали клуб ‘Черная кошка’ в один и тот же день — это единственное, что их связывает… Никто из них не имел отношения к Фонду Эммы Висенте, так же, как и твои подопечные…

— А кстати, — перебил его Слава, — прости, Миф, как-то мимо меня то дело прошло. Чем он занимался, этот пресловутый фонд? Благотворительностью?

— И этим тоже. Но, в основном, поддержкой научной деятельности в области медицины, биологии и фармацевтики, и грантами для студентов, обучающихся, в том числе, за рубежом. У госпожи Висенте были очень своеобразные увлечения: предприятие для производства сувениров и игрушек, загородный клуб и две элитные конюшни, несколько приютов для животных, поддержка городских хосписов…

Слава крякнул и почесал затылок.

— Разносторонняя дамочка… была!

Арефьев размешивал ложечкой сахар в кофе, раздраженно косясь на фотографии.

— Знаешь, я уже думаю, что хваленое чутье меня подводит! Ничего, никаких зацепок! Ну, вот с этими, последними, суди сам — почерк при покушениях разный. Или разные люди — и кому тогда охота связываться с такой толпой наемных убийц? — или один и тот же, практикующий разнообразные способы убийства. С какой целью?

— Сбить с толку следствие! — уверенно сказал Слава.

Капитан пожал плечами.

— А если мы совсем ошибаемся?

— В смысле? — удивился коллега.

— Если твои подопечные — жертвы плохой экологии и неустойчивой психики, и только? А мои — обыкновенного маньяка, помешанного на различных способах совершения преступления?

Слава снова почесал в затылке.

— Пусть, — наконец, покладисто согласился он, — но если так, какого черта тогда ты маешься тут ночами, портишь здоровье лошадиными каплями никотина и литрами кофе?

Мефодий вскочил и заходил по маленькому кабинету, как загнанный в клетку зверь. Затем остановился, постучал себя в грудь кулаком:

— Потому что вот здесь мне что-то подсказывается, что есть в этих событиях общий стержень, и он, этот стержень, основной! А еще, — он помрачнел сильнее, — чутье мне подсказывает, что наш неопределившийся с любимым способом убийства друг на этом не остановится!

— Думаешь, таки маньяк? — покачал головой Слава.

— Думаю… Да ничего я не думаю! — вспылил капитан. — Мы все время что-то упускаем из виду — раз, нам не хватает информации и показаний свидетелей — два! Расколоть можно кого угодно — но эти, заметь, все как один, молчат или говорят то, что мы уже знаем. Или — третий вариант — они говорят все верно, но мы понимаем их неправильно…

— Это как? — вытаращился собеседник.

— Вот и я хотел бы знать — как! — вздохнул капитан, вновь садясь за стол и вороша фотографии. Затем взглянул на коллегу: — Прости, я тебя заговорил! Ты зачем пришел-то?

— У меня для тебя подарок, — заговорщически улыбнулся тот. — Точнее, для меня, но раз ты моим делом тоже интересуешься…

Арефьев подался вперед, его глаза заблестели. Словно и не было бессонных ночей, литров кофе и выматывающей усталости.

— Выкладывай!

— Вот, — Слава достал телефон, — фотка из телефона погибшей Богуславовой. Опросили ее друзей — никто этого парня не узнал. А вот страничка вконтакте другой погибшей, некоей Вилковой Алены… узнаешь?

— Мне кажется, я видел этого парня входящим в клуб, — прищурился капитан. — Качок, однако!

Слава засмеялся:

— Ничего, мы и с качками работаем!

* * *

Утром Яр завез Луку домой — покормить и приласкать кота, показаться на глаза Анфисе Павловне, а затем они поехали в больницу. С ребятами договорились встретиться в десять, чтобы навестить Саню. Едва войдя в вестибюль, Лука заметила в углу ту самую ведьмочку, что уходила с Логиновым из клуба, и подошла к ней.