Синяя трава - Пётр Кантропов

– Хоть на ремни меня режь, а разувать кабель ради самогона не дам! – орал авиатор.

Этот ретроград совершенно не разделял готовности Сикорского плюнуть на никому не нужное электричество и перейти на прогрессивные керосиновые лампадки. Намечающуюся драку пресёк вовремя вмешавшийся Хоменко. Минут за десять удалось найти огрызки поливинилхлоридных трубок, из которых можно получить пять шлангов приемлемой длинны, если, конечно, обеспечить герметичное соединение.

– Но пять – мало, – продолжал упираться Лев.

– Что значит мало? – продолжал настаивать на компромиссе Николай Хоменко. – Тебе ведь важно не количество бочек, а выход бурды.

– Ну, правильно, – склонен был согласиться свежеиспечённый бутлегер. Вот только в пять бочек сырья входит меньше чем в двадцать.

– Не скажи! Твой постулат будет верным лишь при одинаковой ёмкости сосудов, – упорно давил бывший автомеханик. Лев впал на некоторое время в прострацию, а до конца оценив глубину мысли, чуть не прослезился от умиления.

– Ты это здорово придумал, но мы не сможем сделать большие бочки – их просто нечем стянуть. И склеить нечем, – практически сдал позиции столяр.

Однако, наглядно осознав великую силу хорошего образования, теперь он смотрел на Хоменко, как на кудесника, и ожидал от того дополнительных идей. Николай тоже замолчал, но вскоре нужную мысль выдал.

– Давай попробуем из пластика корыто сделать! – и ещё немного подумав, пояснил.

– Делаем пластмассовый ящик и обшиваем досками, чтобы не развалился.

С совершенно счастливой физиономией Сикорский удалился разыскивать Осипова, который ранее уже что-то делал из пластмассы, но перед тем столяр сказал искреннее спасибо всем присутствующим, а перед Максимом даже извинился.

Как только бывший конюх сумел сварить два пластмассовых огрызка, утративший все сомнения Лев приступил к реализации вполне созревшего проекта.

* * *

Ближе к вечеру Алтуфьев заметил, что вечно хмурый столяр как-то совершенно нехарактерно для себя суетится и вообще производит впечатление человека слегка выпившего.

– Что это ты такой радостный? Брагу начал пробовать? Так там градус ещё не завёлся, – на всякий случай поинтересовался метролог.

– Обижаешь. А радуюсь тому, что люди у нас хорошие. И особенно Коля Хоменко мне нравится – придумал бурду готовить в пластмассовых ящиках.

– А какая разница, в чём бродить будет?

– А есть вот разница. Пластмассовая тара в деревянной раме позволяет получить большую ёмкость. Максим-то мало трубок дал, но теперь их должно хватить. Завтра начнём делать. Я уже прикинул, что пять таких баков должно хватить. Какие-то смутные подозрения зашевелились в мозгах физика.

– Эти пластиковые сосуды, они какой ёмкости будут?

– В этом году кубометра по полтора. Много других работ и сырья может не хватить на большее.

Впав на пару секунд в лёгкую задумчивость, Пётр заинтересовался подробностями. – Так. Понятно. А на семь тонн с гаком, стало быть, сырьё есть?

– А вот есть, – подтвердил Лев. – Облепиху-то не всю сушить будут. Большая часть пойдёт под пресс. Получится жмых, который не обязательно свиньям скармливать.

После пресса из сока будут получать масло, а то, что останется тоже можно залить на бурду. И немного малины досыплем для сахара. Пётр оказался слегка озадачен грандиозным планом. В Сикорском как-то неожиданно проснулся интерес к производству пойла, а не только его потребления. Порыв, видимо, следовало поддержать. И физик согласился с предложенным планом.

– Хорошо, Лев. Я не вижу дефекта в плане, но нужно поговорить с Мирославой. Именно она сейчас рулит заготовками. Может так статься, что у неё найдутся возражения.

Пётр, конечно, поговорил и с Мирославой, и с Хоменко, который, как выяснилось, так же не ожидал заводских масштабов производства алкоголя. Оба, однако, принципиальных возражений не имели. Правда, Николай вспомнил о вреде спиртного в больших количествах и посоветовал самогон держать в недоступном месте. Лучше всего в бараке у медиков. Мирослава же хотела часть сока попытаться сохранить в пастеризованном виде. Так что план Сикорского пошел в жизнь.

Глава 17 (День двадцать второй)

Ицхак вяло пережевывал рыбку в свете заката и костра. Три дня бедолага шарился по горам вокруг соляного озера в поисках золота. В первый день совершенно умотал невесту, которая более ходить с женихом не решилась. В дальнейшем мужчина ходил один, совершенно наплевав на отсутствие напарника. Впрочем, пистолет и дротик таскал с собой всегда.

Сегодняшний день одарил, наконец, несколькими крупицами искомого металла. Ручеек, тащивший золото, вытекал из щели в известняковой горе. Добраться до жилы не представлялось возможным.

К западу от озера, в четырех часах ходьбы от берега, бесплодная каменистая почва плавно перетекала в подножье известняковой горы. Путтер вышел в пять часов утра, до начала светового дня и к девяти уже топал по известняку. Вчерашний день он посвятил обследованию северного склона с планом обойти гору вокруг. Сначала он ходил вверх и вниз, надеясь наткнуться на что-то путнее и сканировал склон через объектив фотоаппарата, постепенно обходя гору. Но через сто восемьдесят градусов такого обхода, обнаружилось, что восточный склон сросся с горной цепью, уходящей в необозримую даль. Удобный перевал с ходу не просматривался, да и времени через него идти уже не было – все-таки хотелось вернуться в лагерь до наступления ночи.

Сегодня исследователь решил зайти с южной стороны и продолжил поиски по аналогичной схеме, пока не уперся в тот же самый стык с горной цепью, но уже с другой стороны. И вот тут-то удача наградила его за упорство несколькими крупицами искомого металла. Ручеек, тащивший золото, струился по щели, будто отделяющей известняковую гору от остального хребта. Он поднимался вверх вдоль щели, а склон становился все круче и круче. Приходилось помогать себе руками и практически ползти на четвереньках. Через какое-то время путь преградил небольшой вертикальный обрыв с нависающим над ним карнизом. После него склон снова выполаживался, и был сплошь усыпан валунами и камешками поменьше. Ицхак вытянул руку вверх и ухватился за камень, который лежал выше карниза и казался более ли менее надежным. Механик начал переносить вес на камень, и почувствовал, как тот начал соскальзывать, однако, уже не мог положить камень обратно.

Единственное, что он успел, это отдернуть руку и прижаться к обрыву. В принципе, этого оказалось достаточно. Козырек защитил золотоискателя от сорвавшихся камней, которые еще долго отстукивали вниз по склону. Повторить попытку желания не возникло. Пришлось признать, что добраться до жилы не представляется возможным.