Кельтские мифы - Коллектив авторов

Луг как раз был на лугу перед Тарой вместе с королем Ирландии, когда ему пришла весть, что братья в Бруг-на-Бойнн. Не медля, вернулся он в Тару, закрыл за собой ворота, надел доспехи Мананнана и плащ дочерей Флидиса и взял в руки меч.

Сыновья Туиреана приблизились к королю, который ласково поздоровался с ними, а следом за ним и все сиды поздоровались с ними. Король спросил, добыли ли они то, что требовал от них Луг.

– Добыли, – ответили братья. – А где Луг?

– Только что был здесь, – отозвался король.

Луга стали повсюду искать, но его и след простыл.

– Знаю я, где он, – сказал тогда Брайан. – Наверное, дошла до него весть о нашем возвращении в Ирландию, и он убежал в Тару подальше от нашей смертоносной добычи.

Король послал к Лугу гонцов, и Луг ответил, что не придет, пока братья не отдадут все королю.

Сыновья Туиреана повиновались, и, когда король Ирландии принял от них все добытое ими добром и силой, они пошли во дворец в Таре.

Луг встретил их на лужайке и сказал так:

– Вы принесли самую хорошую плату, какую когда-либо платили за убитого воина или еще заплатят. Но это не вся плата. Где вертел? Да и на горе вы не кричали.

Когда сыновья Туиреана услышали это, одолела их слабость, и они отправились к своему отцу, чтобы пожаловаться на несправедливость Луга и испросить совета.

Потемнел лицом Туиреан.

Наутро братья пошли к ладье, и с ними пошла их сестра Этне, которая плакала и причитала всю дорогу:

– Горе мне, жизнь моя Брайан, что не в Тару ты держишь путь после всего того, что ты совершил, хоть и не было меня рядом с тобой.

О Лосось из глухого Бойнна, о Лосось из Реки Жизни, коли не могу я удержать тебя здесь, то придется мне проститься с тобой.

О Всадник на Волне Туайдха, нет доблестнее тебя никого в битве. Если ты возвратишься ко мне, то не будет радости у твоего врага.

Неужели не жаль тебе сыновей Туиреана, которые стоят теперь, опершись на зеленые щиты? Горе мне, что покидают они Ирландию. Горе мне!

Ты пробудешь в Бейнн Эдайре, пока не услышишь тяжелые шаги утра, ты, который принимал дары от храбрых мужей. Из-за тебя горе мое еще нестерпимее.

Горе мне оттого, что покидают мои братья Тару, милую равнину, великую Уиснех Миде. Горе мне!

Едва она умолкла, как братья вышли в море и четверть года боролись с валами, не видя нигде суши.

Потом Брайан снял доспехи и прыгнул в волны. Долго бродил он в поисках Острова Светловолосых Жен, пока в конце концов не отыскал его. Там он сразу отправился во дворец и увидел много жен, занятых шитьем. Среди прочих вещей, которые были при них, он заметил вертел.

Брайан схватил его и бросился к двери, однако услышал за спиной веселый смех и остановился.

– Храбрый воин, будь даже с тобой твои братья, трижды пятьдесят жен легко справились бы с вами тремя. Но если тебе так уж невмочь, забирай вертел из вертелов. Не зря же ты старался!

Брайан поблагодарил добрых жен и, распрощавшись с ними, отправился на поиски ладьи. Братья, решив, что его слишком долго нет, уже собирались плыть дальше, а тут он возвратился и укрепил их в решимости до конца исполнить свой долг.

Сыновья Туиреана отправились на поиски горы Миохаойна. Долго ли, коротко ли, в конце концов они отыскали эту гору, но навстречу им вышел стороживший ее воин. Едва Брайан увидел его, как вызвал на бой, и они были похожи на двух могучих львов, не желавших уступать друг другу, пока Миохаойн не упал замертво.

После гибели Миохаойна три его сына вышли сразиться с сыновьями Туиреана. Если бы кто с востока земли решил прийти посмотреть на сражения, то смотреть ему надо было бы на битву этих героев, столь тяжелы были их удары и столь мудры были их решения. Сыновей Миохаойна звали Корк, Конн и Аэд, и тремя копьями они пронзили сыновей Туиреана, но не остановили их. Сыновья Туиреана тоже пронзили их своими копьями, и их удары были смертельными.

Тогда Брайан спросил:

– Братья, куда мы теперь?

– Мы умираем, – ответили ему братья.

– Поднимайтесь, потому что мы еще должны трижды крикнуть.

– Нет.

Тогда Брайан поднялся сам и помог встать своим братьям, и, хотя у них из ран ручьями текла кровь, они громко закричали, как требовал Луг Длиннорукий.

Потом Брайан помог братьям дойти до ладьи, и они долго плыли по морю, пока он не сказал:

– Я вижу Бейнн Эдайр, и крепость нашего отца, и Тару королей.

– Мы бы не умерли от ран, если бы тоже увидели это, – посетовали его братья. – Брат, если ты любишь нас, подними нам головы и положи их себе на грудь, чтобы мы поглядели на родную Ирландию. А потом и умереть не страшно. О Брайан Огненная Доблесть, не знаешь ты, что такое предательство, и лучше бы нам умереть, чем видеть раны на твоем теле. Нет здесь лекаря, который пособил бы тебе.

Они пристали к берегу в Бейнн Эдайр и оттуда сразу направились к дому своего отца.

– Поезжай, – попросил Брайан отца, – в Тару и отдай этот вертел Лугу, а еще попроси у него шкуру, которая исцеляет любые раны. Ради нашей дружбы пусть он даст нам шкуру, потому что в наших жилах течет одна кровь, и пусть он не отвечает нам злом на зло. О, милый отец, торопись, или мы не дождемся тебя.

Туиреан помчался в Тару, отыскал Луга Длиннорукого, отдал ему вертел и попросил шкуру, однако Луг отказал ему.

Туиреан возвратился домой ни с чем. И тогда Брайан попросил:

– Отвези меня к Лугу.

Отец так и сделал. Брайан попросил у Луга шкуру для себя и своих братьев, но Луг отказал ему, заявив, что не даст ему шкуру даже за все богатства земли, мол, сыновья Туиреана должны умереть, ибо велико зло, которое они совершили.

Брайан выслушал его и вернулся к братьям. Он лег между ними, и они в одночасье испустили дух.

Туиреан так сильно сокрушался по своим могучим и прекрасным сыновьям, ни один из которых не уступал ни в чем королю Ирландии, что силы оставили его и он тоже умер.

И отца, и сыновей похоронили в одной могиле.

3. Великая битва в Маг Туиред

Вскоре после того, как сыновья Туиреана добыли для Луга сокровища со всей земли, в Скене высадились фоморы.

На сей раз в Ирландию явилось все фоморово воинство во главе с Балором, и Бресом, и Индехом, сыном Де Домнанна, короля фоморов, и Элатом, сыном Лобаса, и Голлом, и Ирголлом, и Октрайаллахом, сыном Индеха, и Элатом, сыном Делбайта.

Луг послал Дагду следить за фоморами и задерживать их сколько возможно, а сам стал собирать воинов Ирландии на битву.

Дагда явился к фоморам и попросил их немного подождать. Фоморы согласились. А чтобы посмеяться над Дагдой, они сварили суп, потому что он очень любил есть суп. Королевский котел залили четырежды двадцатью галлонами парного молока, потом бросили в него козлов, овец и свиней и, когда варево было готово, вылили его в огромную яму. Они позвали Дагду и сказали, что он должен все это съесть, потому что иначе они обидятся на ирландцев за негостеприимство, как это прежде случилось с Бресом.

– Мы убьем тебя, если ты оставишь хоть каплю, – пообещал Индех, сын Де Домнанна.

Дагде ничего не оставалось, как соорудить черпак, в который помещалось сразу полсвиньи, и приняться за дело.

– Неплохой у вас суп, да и мясо сварено, как надо, – сказал он.

Он стал отправлять в рот один черпак за другим, пока не съел весь суп, а когда нечего стало черпать, рукой соскреб со стен, что на них налипло.

После такой еды Дагду одолел сон, а столпившиеся вокруг него фоморы смеялись над ним, потому что живот у него раздулся и стал не меньше, чем обеденный чан в большом доме. Однако прошло немного времени, и великан Дагда, как ни в чем не бывало, отправился восвояси. Одет, правда, он был неприглядно. Впереди рубаха была длинная, а сзади короткая, на ногах башмаки из лошадиной шкуры мехом наружу и в руке – вилка, на которую он мог насадить восемь человек. И следы он оставлял такие глубокие, что они вполне могли сойти за границу между королевствами. По дороге повстречалась ему Морриган, Ворона Сражений, которая мыла перья в реке Униусе в Коннахте. Одной лапкой она стояла на Уллад Эхне, на южном берегу, а другой на Лоскуинне, на северном берегу, и волосы свисали с нее восемью незаплетенными прядями. Она сказала Дагде, что принесет мужам Ирландии кровь сердца Индеха, сына Де Домнанна, угрожавшего Дагде.

Пока Дагда был у фоморов, Луг созвал друидов, кузнецов, лекарей и возниц со всей Ирландии, чтобы всем вместе решить, как действовать во время битвы.

Первого он спросил Матгена, чем он может помочь воинам.

– Вот чем, – ответил Матген. – Я могу обрушить на фоморов все горы Ирландии. Двенадцать самых высоких гор Ирландии послужат тебе: Слиав Леаг и Денда Улад, Беннай Бойрхе и Брай Рурай, Слиав Бладма и Слиав Снехте, Слиав Мис и Блай-Слиав, Немтанн и Слиав Маку Белгодон, Сегойс и Круахан Айгле.

Потом Луг спросил виночерпиев, чем они могут помочь воинам.

– Сначала мы напустим на фоморов жажду, – ответили они, – а потом принесем им двенадцать самых больших озер Ирландии, и хотя они будут умирать от жажды, им не напиться из наших озер. Я назову тебе их. Дерг-Лох, Лох-Луимн, Лох-Орбсен, Лох-Ри, Лох-Мескде, Лох-Куан, Лох-Лаэг, Лох-Эках, Лох-Фебайл, Лох-Дехет, Лох-Риах, Мор-Лох. А потом мы пойдем на берега двенадцати рек Ирландии и спрячем их от фоморов. Все спрячем. И Буас, и Бойнн, и Банна, и Нем, и Лай, и Синан, и Муайд, и Клайгех, и Самайр, и Фионн, и Руиртех, и Сайуайр. Фоморы ни за что их не найдут и не напьются из них. А мужи Ирландии смогут утолять из них жажду, даже если битва продлится семь лет.