Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы - Вилис Лацис

В тот день он был у гроба Ленина — создателя великой партии и Советской страны, того, кто в исторические дни, когда решалась судьба поколений, смело заявил перед всем миром: «Есть такая партия!» Днем поток людей с обнаженными головами тихим шагом проходил мимо гроба, с любовью и благодарностью глядя на дорогие черты, запоминая их на всю жизнь, а ночью вместе со статными воинами, несущими почетный караул, вокруг него бодрствовали все думы советского народа.

Сегодня Эльмар видел Сталина…

Видел и слышал, когда он приветствовал в Большом кремлевском дворце физкультурников советской земли. И Эльмар почувствовал, что сегодня, вот сейчас, он переживает самое значительное событие в своей жизни. Он — простой деревенский парень, латышский пахарь — сегодня в гостях у великого Сталина, сидит с ним за одним столом! Ближайший друг Ленина и продолжатель его дела пригласил к себе Эльмара Ауныня!

И каждый раз, когда Эльмар думал об этом, у него захватывало дыхание. За что ему такое счастье? Лучше ли других он, отличился ли чем-нибудь перед народом? Да ведь таких, как он, тысячи, если не миллионы.

Он видел Сталина, и ему даже показалось, что, обводя взглядом зал, Сталин заметил его и несколько мгновений добрая улыбка вождя предназначалась ему. Может быть, он ошибался, может быть, в эту минуту так же думали и многие другие. Но эту уверенность он спрятал глубоко в сердце и никому бы не уступил ее.

Слышишь ли ты голос моего сердца, любимая, отдавшая жизнь свою за советский народ? Давно ты покоишься в родной земле, замученная врагами, но память о твоем подвиге, твой привет я принес сегодня в Кремль и передал Сталину. Он слышал его и принял, хотя мой язык молчал: он слышит, что говорят сердца. Он видит и слышит всех, даже самого маленького из нас. И я слышал, как он передавал привет моей родине.

Эльмар ходил по московским улицам, ничего не видя, не слыша. Когда потом его разыскала Занда и заставила рассказать обо всем, она была огорчена тем, что он не мог сообщить ей никаких подробностей. Две больших картины Репина, одну справа, другую напротив входа, он запомнил, запомнил еще золотые надписи на мраморных стенах зала, — кажется, названия войсковых соединений и имена военных, награжденных орденам Георгия. Мимо громадного Царь-колокола он прошел, еле взглянув на него, и если бы его спросили, какие деревья растут у стен Кремля, он бы не мог этого сказать.

Убедившись, что Эльмар находится в необычном настроении, Занда оставила его в покое. А после, каждый день понемножку, она узнала все подробности — оказалось, что Эльмар отлично запомнил все до последней мелочи.

Чтобы продумать и прочувствовать в полную силу виденное в Москве, надо было оглянуться на все это с известного расстояния, разобраться в обилии впечатлений.

С первого дня Эльмара и Занду захватило ощущение беспредельной шири, простора. Этот простор, это мощное дыхание, эти гигантские очертания всей страны угадывались в облике самой столицы, ритме ее жизни, в зданиях и людях. Здесь было собрано все лучшее, что дал гений народа в искусстве, культуре и науке. И еще что почувствовали здесь с особой силой Эльмар и Занда — это дух содружества. Они знали, что дружба народов — незыблемая основа советского общества, так воспитывали их партия и комсомол. Но только здесь, встречаясь с представителями многих народов, вместе готовясь к общему празднику, Эльмар и Занда почувствовали это с такой силой. Они подружились с юношами и девушками, приехавшими в Москву и из далеких степей, и с гор, и с берегов далеких морей, — и со всеми, в прямом смысле слова, чувствовали себя, как братья и сестры. Со всех сторон их приглашали приехать в гости, и они не сомневались в том, что везде будут дорогими и желанными гостями.

Наконец — парад. Волшебство красок, звуков и движений, свидетелями и участниками которого были они сами. Больше сорока тысяч физкультурников участвовали в великом смотре. Сорок тысяч красивых, здоровых юношей и девушек — представителей всех республик и народов — демонстрировали свою силу и ловкость. И в каждом выступлении отразились характерные черты народа и страны. Перед глазами зрителей раскрывалась огромная, многокрасочная панорама, подобной которой невозможно было бы создать при отображении жизни народов других государств. Огромные гербы республик сверкали на солнце, красным пламенем пылал шелк знамен.

Выступление латвийской делегации прошло успешно и получило отличную оценку.

В конце июля они выехали обратно в Ригу.

— Доволен ты теперь, что тебя включили в делегацию? — спросила Занда Эльмара, когда уже тронулся поезд. — Ты ведь знаешь, что я тоже чуточку причастна к этому.

— Я недоволен только, что ты задаешь излишний вопрос.

— Почему излишний? Разве я не могу знать твое мнение?

— Ты отлично знаешь, что такое для меня эта поездка. Другого такого события не было в моей жизни, и неизвестно, будет ли.

— Как знать… — задумчиво сказала Занда. — Мы иногда и сами не подозреваем, какие широкие пути лежат перед нами.

3

Все лето погода стояла словно в теплице: несколько дней лил благодатный, теплый дождь, и опять светило солнце, выгоняя и стебли и колос; потом опять дождь и опять солнце — и так до конца лета. Крестьяне давно не помнили такого богатого урожая.

— Теперь мы живем, — радовались они, налаживая косы. — После военной разрухи можно, наконец, дух перевести.

И звенели дедовские одноручки и двухручки[7], дребезжа двигались по полям жнейки, золотистые крестцы становились в ряд, как на параде.

— Даже старик бог начинает помогать большевикам, — весело шутили крестьяне.

Весной волость обязалась расширить посевную площадь и добиться высоких урожаев по всем зерновым и овощным культурам. Раньше чем в прошлые годы кончили весенний сев и посадку картофеля, заботливее ухаживали за своими полями, и вот налицо богатый урожай, и вот опрокинуты и высмеяны теории о влажности почвы, о непреложности дедовских сроков сева и пресловутых особенностях Вндземской возвышенности.

Вначале у Марты Пургайлис было очень неспокойно на сердце. Обещание дали, но что, если не выйдет так, как задумано, если будет засуха или выпадут слишком обильные дожди, если сами что-нибудь упустят, наконец? Никогда еще она не изучала так внимательно сводок бюро погоды, не интересовалась естественными и искусственными удобрениями, не следила за тем, чтобы каждая полученная тонна суперфосфата до последнего килограмма попала туда, где ее больше всего ждали. Ко дню Лиго Марта стала успокаиваться — теперь все зависело от самих людей. Вместе с новым председателем исполкома Лакстом она проверила, в — каком состоянии находится сельскохозяйственный инвентарь, жнейки, молотилки, своевременно прикрепила к каждой молотилке коммуниста или комсомольца, заранее выработала и согласовала с крестьянами маршруты, чтобы с первого же дня уборки урожая можно было развернуть молотьбу и сдачу хлеба государству.

Не прошло и года с момента снятия Биезайса, Пушмуцана и Буткевича, а волость из отстающих вышла в передовые и во всех важных начинаниях перегоняла своих соседей. Но Марта была бы плохим парторгом, если бы всю свою энергию отдавала только хозяйственной работе, — на это ведь был деятельный и серьезный Лакст, который болел душой за волость не меньше Марты. Партия послала ее выращивать новых, советских людей, воспитывать коммунистов.

Заметив, что она под впечатлением первоначальных хозяйственных неудач начинает чересчур увлекаться делами, входящими в круг обязанностей председателя исполкома, Гаршин очень осторожно указал ей на это и посоветовал кое-что переделать в плане работы.

Вскоре в волости была организована систематическая учеба для всех членов и кандидатов партии. В Народном доме чаще стали устраивать доклады и лекции, на которых присутствовало много беспартийных; организовали драматический кружок. Быстрее стали расти ряды актива; все больше входила во вкус общественной работы местная интеллигенция.

Марта сама за последние два года политически сильно выросла, и это в немалой степени было заслугой Гаршина. Теперь часто достаточно было брошенного вскользь замечания, и ей становилось ясно, что надо делать, а Гаршин в свою очередь умел передавать свой большой опыт в такой деликатной форме, что ученик даже не чувствовал, что его учат. Особенно чуток и внимателен был он с Мартой. Всеми силами помогал укреплять ее авторитет в глазах других партийцев и населения волости. Почти все ценные предложения и начинания исходили от Марты, а Гаршин помогал подготовить эти предложения, но при этом старался скромно отступить в тень. Постепенно Марта научилась самостоятельно решать большие и малые задачи, которые ставила перед ней жизнь. Тогда Гаршин понял, что он свой долг выполнил. Он гордился Мартой и немного самим собой, но этого никому не показывал.