Мусаси - Эйдзи Ёсикава

Бывший настоятель Какудзэнбо Инъэй часто встречался с Ягю Мунэёси. Благодаря общению с Мунэёси и его другом Коидзуми, владетелем Исэ, Инъэй заинтересовался боевыми искусствами. Позднее фехтование превратилось в истинное увлечение. Затем настоятель занялся разработкой новых способов владения копьем, что и привело, как уже знал Мусаси, к созданию прославленного стиля Ходзоин.

Сейчас бывшему настоятелю было восемьдесят четыре года, он впал в старческое слабоумие и почти никого не принимал. Если и допускал посетителя, то мог только сидеть, издавая беззубым ртом нечленораздельные звуки. Он не воспринимал ничего из слов, произносимых гостем. О копье он давным-давно забыл.

– Выходит, – завершил монах, – вам незачем идти туда. Если вам доведется повидать старого учителя, вы ничему не научитесь.

Судя по нетерпению монаха, ему хотелось избавиться от Мусаси. Мусаси чувствовал признательность за откровенность монаха, но настаивал на своем.

– Мне рассказывали подобное про Инъэя, и я верю в вашу искренность. Но я слышал, что монах Инсун стал его преемником. Он продолжает учиться, хотя постиг секреты стиля Ходзоин. У него много учеников, но Инсун никогда не отказывает в наставлении любому, приходящему к нему.

– А, Инсун! – пренебрежительно бросил монах. – Пустые слухи! В действительности Инсун – ученик настоятеля храма Одзоин. Когда Инъэй одряхлел, наш настоятель посчитал непростительной ошибкой растерять славу Ходзоина. Он передал Инсуну секреты владения копьем, которые, в свою очередь, перенял от Инъэя, и позаботился о том, чтобы сделать Инсуна настоятелем.

– Понятно, – отозвался Мусаси.

– И все же вы не передумали?

– Я проделал большой путь…

– Воля ваша!

– Вы сказали, что Ходзоин за вашим храмом. Лучше обойти слева или справа вашу обитель?

– Идите через наш храм, так короче. Окажетесь прямо перед Ходзоином.

Поблагодарив монаха, Мусаси прошел мимо храмовой кухни на задний двор, напоминавший хозяйство зажиточного крестьянина. Здесь были и деревянный навес, и амбар для хранения соевой пасты, и большой огород. За огородом возвышался Ходзоин.

Мусаси шел по мягкой земле между грядками рапса, редиски и лука. Поодаль согбенный старик окучивал овощи, сосредоточенно глядя на острие мотыги. Мусаси рассмотрел только белоснежные брови старика. Кругом стояла глубокая тишина, нарушаемая звяканьем тяпки о случайный камешек.

Мусаси, приняв старика за монаха из храма Одзоин, хотел заговорить с ним, но тот был настолько поглощен работой, что Мусаси постеснялся помешать ему. Молча проходя мимо старика, Мусаси заметил, что тот искоса наблюдает за его ногами. Старик не шевельнулся, не произнес ни слова, но Мусаси вдруг ощутил, как удар страшной силы обрушился на него, словно сверкнула грозная молния. Это было не видение. Мусаси почувствовал, как тело пронзила неведомая сила, подбросившая его в воздух. Он оцепенел от ужаса. Его охватил жар, словно он только что уклонился от неминуемого удара неприятельского меча или копья.

Оглянувшись, Мусаси увидел сгорбленную спину старика, который все так же ритмично работал мотыгой. «Что это было?» – думал Мусаси, опомнившись от удара.

Он подошел к Ходзоину, переполненный любопытством. Ожидая появления служителя, он размышлял:

– Инсун должен быть молодым человеком. Монах у ворот говорил, что Инъэй выжил из ума и начисто забыл о копье. Однако… Происшествие на огороде не давало покоя Мусаси. Мусаси дважды подал голос, но в ответ раздалось только лесное эхо. Тогда он ударил в большой гонг, висевший у ворот. Немедленно в глубине храма прозвучал ответный удар.

В воротах появился монах. Это был дюжий человек, похожий на монаха-воина с горы Хиэй или даже на военачальника. Он привык к посетителям типа Мусаси, которые с утра до ночи стучали в ворота храма.

– Ученик? – спросил монах, бегло взглянув на посетителя.

– Да.

– Что тебе?

– Хочу встретиться с учителем.

– Войди.

Монах жестом указал вправо от двери, давая понять, что прежде необходимо вымыть ноги. Вода, бежавшая по бамбуковой трубе, переполняла бадью, около которой стоял десяток стоптанных грязных сандалии-гэта.

Мусаси проследовал за монахом по просторному темному коридору в прихожую, где ему велели подождать. В открытые сёдзи заглядывали широкие листья платана, воздух был напоен благовониями. Все как в обычном храме, кроме, пожалуй, вольных манер монаха-великана.

Монах вернулся с книгой посетителей и тушечницей.

– Запиши свое имя, где учился, каким стилем владеешь, – сказал он Мусаси назидательным тоном, словно обращаясь к ребенку.

Книга называлась «Список лиц, посетивших Ходзоин в учебных целях. Управляющий храмом Ходзоин».

Мусаси, раскрыв книгу, пробежал взглядом список самураев и учеников, посетивших храм. Против каждого имени стояла дата. Следуя предшествующим записям, Мусаси внес свои данные, опустив лишь имя учителя. Монаха больше всего интересовало имя наставника.

Мусаси записал в книгу то, что он ранее сообщил в школе Ёсиоки. Учился владению дубинкой под руководством отца, «не проявляя особого усердия». Занявшись делом всерьез, стал учиться у всех на свете, а также следовать примеру предшествующих мастеров боевых искусств. В заключение Мусаси написал: «Продолжаю обучаться и в настоящее время».

– Ты, вероятно, знаешь, что со времен нашего первого учителя Ходзоин известен оригинальной техникой боя на копьях. Поединки здесь жестокие, снисхождения нет ни к кому. Прежде следует ознакомиться со вступлением в начале книги регистрации.

Мусаси открыл первую страницу и прочитал условие участия в поединках, которое он прежде не заметил: «Прибыв сюда в учебных целях, я снимаю с храма всякую ответственность за мое возможное увечье или смерть».

– Согласен, – усмехнувшись, произнес Мусаси. Написанное было бесспорным для тех, кто решил посвятить себя военной службе.

– Прекрасно! Прошу!

Додзё был огромных размеров. Монахи, видимо, пожертвовали под него учебный зал или другое просторное храмовое помещение. Мусаси впервые видел зал с такими массивными колоннами. На поперечных балках проступали следы росписи в китайском стиле – белой штукатурки с узорами, выполненными краской и позолотой. В обычных тренировочных залах ничего подобного не бывает.

Мусаси был не единственным посетителем. Десяток с лишним воинов-учеников и столько же монахов сидели в части зала, отведенной для ожидания поединка. Было еще несколько самураев, которые просто наблюдали за тренировкой. Все напряженно следили за учебным боем на копьях. Мусаси тихо присел в углу, никто даже не взглянул в его сторону.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});