В поисках смысла (сборник) - Андрей Десницкий

Впрочем, далеко не всегда из дальних краев приходили для того, чтобы помолиться — гораздо больше под стенами Иерусалима оказывалось завоевателей. Казалось бы, царь должен был просить о даровании победы над врагом, но он прекрасно понимал, что жизнь не состоит из одних побед. И в поражениях и даже национальных трагедиях он видел, прежде всего, средство божественной педагогики, призванное вернуть заблудший народ к Богу:

«Когда выйдет народ Твой на битву с врагом по пути, указанному Тобой, то помолятся они Господу, обратившись к городу, избранному Тобой, и к храму, построенному мной во имя Твое, и тогда услышь на небесах молитву и прошение их и воздай им по правде их. Если же согрешат они пред Тобой, ибо нет человека, который бы не согрешил, то прогневаешься Ты на них и выдашь их врагам, чтобы пленили их и увели во вражескую страну, будь она близко или далеко. Но придут они в разум, и обратятся к Тебе с мольбой в земле их пленения и скажут: „согрешили мы, творили зло и нечестие“, и обратятся к Тебе от всего сердца и от всей души в стране врагов, пленивших их, и помолятся к тебе, повернувшись к стране, которую ты дал праотцам их, и к избранному Тобой городу, и к храму, построенному мной во имя Твое. И тогда услышь на небесах молитву и прошение их и воздай им по правде их. Прости народу Твоему, в чем согрешил он пред Тобой, все совершенные ими пред Тобой преступления, и возбуди сострадание к ним в угнетателях их, ибо они народ Твой и наследие Твое, ведь Ты вывел их из Египта, из печи железной».

И заключает свою молитву Соломон такими словами:

«Да будут очи Твои благосклонны к просьбе раба Твоего и к просьбе народа Твоего Израиля, чтобы выслушать слезное моление их, ибо Ты отделил их из всех народов земли Себе в наследие, как обещал Ты через раба Своего Моисея, когда вывел их из Египта, Владыка Господь!»

Нигде здесь не говорит он «мы должны», но всюду только «мы можем». Храм становится местом встречи Бога и человека, местом, куда прибегают люди во всякой нужде и беде, чтобы, исправив свою жизнь, восстановить разрушенное доверие Творца и получить исцеление. Каждый из них выбирает сам, пользоваться ли этим средством, и народ как единое целое тоже делает свой выбор и несет за него полную ответственность. Почти три тысячи лет назад это прекрасно осознавал Соломон, но и теперь напомнить его слова нашим современникам бывает нелишним.

58. Три библейских трапезы

В Библии есть рассказ о трех хорошо известных трапезах. Это гостеприимство Авраама, принявшего у себя в шатре трех Незнакомцев, это пасхальная трапеза и связанная с ней Тайная Вечеря, и это скудный стол Иоанна Крестителя, питавшегося «акридами и диким медом». Но какие именно были там блюда, и почему именно эти?

Икона преп. Андрея Рублева «Троица» знакома всем. Но не всем известно, какое именно событие изображено на ней — на самом деле, это приход трех таинственных Странников к Аврааму, о котором мы читаем в 18-й главе книги Бытия. Патриарх сидел у входа в свой шатер, как и положено пожилому бедуину (а он, по сути, и был бедуином), но едва он заметил Троих, приближавшихся к его шатру, как бросился им навстречу и предложил пообедать у него. Разумеется, законы бедуинского гостеприимства требовали накормить всякого встречного путника (в пустыне иначе просто и не выживешь), но Авраам проявил редкую степень гостеприимства, сам побежав им навстречу, ведь он еще не знал, кто они такие.

На иконе мы видим на столе только чашу, что, конечно же, служит символом Евхаристии, как и сами Трое символизируют Отца, Сына и Святого Духа. Но в библейском повествовании мы читаем о целом пире: Авраам велел Саре замесить три меры муки и напечь пресных лепешек, а сам заколол отборного теленка и велел приготовить его. А вот вина у Авраама как раз и не было — он же кочевал со своими стадами, у него не было никаких виноградников, негде было давить виноград, негде хранить бродящий сок.

Естественно, что основной едой в те времена был хлеб, пшеничный или ячменный (рожь в тех краях не растет). Почему речь шла о пресных лепешках? Дело в том, что тогда не существовало дрожжей, и квасной хлеб приготавливали с помощью закваски — небольшой части квасного теста, оставшегося от предыдущего замеса. Для того, чтобы новое тесто подошло, должно было довольно много времени, которого у них не было. Вместе с тем, Авраам не пожалел потратить на гостей так много муки. Это мы сегодня покупаем муку в готовом виде, но в те времена всё было иначе. Механических мельниц не было, муку готовили на ручных зернотерках: зерна насыпали на большой плоский камень и растирали их другим, маленьким камнем. Это делали каждый день, потому что в готовой муке быстро заводятся черви, и поэтому заготавливать ее впрок не имело смысла. В богатых домохозяйствах (как у Авраама) этим занимались служанки, но в бедных семьях сама хозяйка дома должна была проводить за зернотеркой несколько часов в день (!), чтобы обеспечить хлебом свою семью.

Хлеб — и пресный, и квасной — пекли на очаге, напоминающем нынешний тандыр, или же на противне, под которым разводили огонь. Если не было времени, чтобы намолоть муки, на такой поверхности могли просто поджарить зерна (именно так обедали на скорую руку в поле жнецы Вооза, см. Руфь 2:14, хотя в Синодальном переводе мы читаем просто «хлеб»).

Точно так же на открытом огне запекали и мясо. Его могли и сварить в котле, но жареное или печеное считалось более вкусным (так, капризные сыновья священника Илия не довольствовались вареным, а обязательно хотели его зажарить, см. 1 Царств 2:15). Видимо, и в этом случае к столу подали запеченную телятину.

Интересно, что к столу Авраам также подал свежего молока и некий кисломолочный напиток, на древнееврейском языке он называется хем’а (в Синодальном переводе «масло»). В жарком климате Палестины свежее молоко можно пить только сразу после дойки, потом оно скисает. Из скисшего молока делали этот самый напиток хем’а — видимо, похожий на кефир, простоквашу или айран. Делали из молока и сыр, но здесь он не упоминается — сыр в основном брали в дорогу (например, Давид несет его в израильское войско в 1 Царств 17:18), ведь это был не нежный камамбер, а что-то вроде высушенной соленой брынзы, которая не портится на жаре.

Необычным для нас может показаться тот факт, что у Авраама подавали мясное вместе с молочным, тогда как современные иудеи тщательно избегают этого. Они основываются на запрете из Моисеева Закона: «не вари козленка в молоке матери его» (Исход 20:19), трактуя его в таком смысле, что мясная и молочная пища не должны перемешиваться. На самом деле мы не знаем точно, действительно ли Моисей имел в виду, что вообще нельзя употреблять мясную и молочную пищу за одной трапезой (в конце концов, он мог именно так и сказать). Вполне возможно, что изначально запрещалось только приготовление мяса в молоке, ведь точно так же нельзя было сочетать в одной одежде льняные и шерстяные ткани — Моисеев Закон вообще строго следит за «чистотой жанра». В любом случае, этот запрет был дан намного позднее. А в жизни кочевников, каким и был Авраам, именно мясо и молоко были основными видами продуктов.

Авраам предложил гостям самое ценное, что только у него было, но любопытно, что у него не оказалось никакого десерта. На сладкое подавались свежие (в сезон) или сушеные смоквы, финики или виноград, иногда орехи, изредка — мед диких пчел. Добавляли эти продукты и в мучные кондитерские изделия. Но всё это делалось в городах, а не в походных условиях. Авраам же накормил своих Гостей простой и здоровой пищей кочевников, безо всяких изысков.

Самая знаменитая трапеза, о которой говорится в Библии, это, разумеется, Пасха и связанная с ней Тайная Вечеря. Первая Пасха была совершена в канун исхода израильтян из Египта, и главным блюдом на ней был пасхальный агнец — годовалый барашек или козленок, которого только что закололи (после строительства Храма в Иерусалиме это стали делать в храмовом дворе). Согласно требованиям 12-й главы книги Исход, его полагалось запекать, а не варить, притом непременно целиком (если какая-то семья была слишком мала, чтобы позволить себе такое, ей следовало объединиться с соседями), съесть его надо было до утра «с пресным хлебом и с горькими травами», и кости его нельзя было ломать.

Конечно, всё это имело символическое значение. Агнец был искупительной жертвой Господу, принесенной за избавление израильтян из египетского рабства, и закалывался он как раз в ту ночь, когда у египтян погибло «всё перворожденное», от людей до скота. Кровью агнца следовало помазать дверные косяки в знак избавления самих израильтян от этой казни. Горькие травы обозначали горечь египетского рабства, а пресный хлеб — поспешность исхода (некогда было сквашивать тесто), равно как и повеление немедленно доесть всё мясо до рассвета. На рассвете израильтяне уже должны были выступить в дорогу… Обрядовая пасхальная трапеза сохранилась у иудеев и по сей день, она называется «седер» (букв. «распорядок»).