В поисках смысла (сборник) - Андрей Десницкий

А с другой стороны мы видим Его удивительное жизнелюбие, Его привязанность к простым людям вокруг Него, и даже горячую преданность им. Первое чудо Он совершает на браке в Кане Галилейской, не для того, чтобы что-то кому-то доказать, а просто потому, что вина на свадьбе не хватило. Даже и самые известные чудеса, исцеления — они ведь происходят, в конечном счете, просто потому, что там, где Он — там не место страданиям и смерти. Ученики, да и вообще окружающие все время пытаются расставить точки над i: когда будет восстановлена независимость Израиля? Кто сядет по правую и левую руку? Как надо поститься и молиться? Он учит их единственной краткой молитве, обещает, что потом будут они поститься, но это всё потом, потом. Здесь и сейчас — их отношения с Отцом и между собой, и в этом всё дело. Внешность может быть разной, но не в ней суть.

Самое, пожалуй, удивительное — это Его беседы. Он отвечает всем, даже тем, кто пытается поймать Его на слове, но как Он при этом переворачивает всю ситуацию! Его спрашивают, платить ли подать кесарю — а Он задает нелепый вопрос: кто это изображен на монете? Как будто не знает, что кесарь. Ну вот и отдайте, говорит Он, кесарю то, что ему по праву принадлежит. Или приводят к Нему женщину, застигнутую с чужим мужчиной. По закону Моисея надо бы побить ее камнями, но негуманно как-то, да и римские власти не позволяют совершать смертные казни без своего разрешения… Ну что ж, положено побить — так побивайте, а первым пусть покарает грешницу тот, кто сам безгрешен. Только и всего… и толпа обвинителей расходится. А ей Он говорит: «иди и впредь не греши». Не оправдывает грех и не осуждает человека.

Растаскивая Евангелие на цитаты, мы лишаемся цельности, упускаем из виду не просто отдельные фразы, а Его линию поведения, Его отношение к людям. Но есть, пожалуй, и другой способ чтения: сравнить четыре Евангелия меж собой. Есть даже специальные издания, где они напечатаны в параллельных колонках, чтобы четко стали видны уникальные черты каждого. Это ведь не стенографический отчет, не протокол, это воспоминания разных людей (причем Лука передает чужие воспоминания, он сам ничего не видел). Каждый из них запомнил Христа по-своему, у каждого полнее раскрыты особые грани этой удивительной Личности. Не случайно с древнейших времен у каждого из Евангелистов был свой символ: человек у Матфея, могучий лев у Марка, жертвенный телец у Луки и орел у Иоанна как парящего в высях богослова.

Читая об этих встречах и беседах, задумываясь о различиях четырех Евангелий, понимаешь: «всему миру не вместить» книг, написанных о Христе, но каждый, кто встретился с Ним, вместил что-то очень важное, лично для него главное. А значит, такая встреча возможна и для нас.

57. Храмовое благочестие

Приближается великий пост, и с ним — ощущение какого-то долга, который надо бы отдать Богу и этой весной. Ограничить себя в пище и развлечениях, больше молиться, а главное — почаще ходить в храм, выслушать Великий канон, исповедаться, причаститься. Мы ведь православные, мы обязаны это делать. Кем обязаны, кому обязаны? Ну, наверное, Богу… И тут же мы сами одергиваем себя: но ведь Он не нуждается ни в чем, уж менее всего в наших рассеянных мозгах и усталых ногах. Так может быть, не ходить никуда, дома остаться, сделать что-нибудь полезное — ну, и молитву заодно дома прочесть, по мере сил?

Сдается мне, когда мы так рассуждаем, мы просто неверно расставляем приоритеты. Мы исходим из слова «надо». Кому-то это обязательно должно быть надо, чтобы мы пришли в определенное место и выполнили ряд действий — то ли Богу, то ли нам самим, то ли окружающим. Ну заведено так, в конце концов. И тут же мы сами ловим себя на «ветхозаветном отношении»: дескать, мы исполняем определенные обряды просто потому, что они предписаны свыше, вот просто ради послушания. Вроде как в Ветхом Завете постоянно приносили в храме положенные жертвы.

Их, конечно, приносили, и мы знаем хотя бы из Евангелия, что к новозаветным временам и в самом деле для многих, слишком многих они стали связываться с какой-то «обязаловкой», зачастую утомительной: вот исполнил, что положено, и свободен. В результате одни (условно назовем их фарисеями) подходили к делу слишком формально и приправляли это свое благочестие изрядной долей гордыни, а другие (условные мытари) и вовсе оставляли всё это в стороне и шли заниматься бизнесом и развлечениями.

Только не для этого строил царь Соломон в Иерусалиме самый первый храм, не таким было его отношение. Я процитирую здесь молитву Соломона при освещении храма из 8-й главы 3-й книги Царств и позволю себе привести ее в собственном переводе с краткими комментариями. Итак, закончена колоссальная и очень дорогостоящая работа — воздвигнут храм, чтобы возник в Иерусалиме единый центр поклонения Единому Богу, свидетельство Его величия и присутствия среди Своего народа. И что же говорит царь? Что само по себе это место — лишь символ:

«Жить ли Богу на земле? Если небеса и даже небеса небес не вместят Тебя — уж тем менее этот храм, построенный мной. Но снизойди к молитве раба Твоего и к просьбе его, Господи, Боже мой! Выслушай смиренную мольбу, которую обращает к Тебе ныне раб Твой. Да будет пред взором Твоим этот храм денно и нощно — место, на котором обещал Ты наречь Собственное имя, чтобы слышать молитвы, которые будет обращать к Тебе в этом месте раб Твой. Выслушай просьбу раба Твоего и народа Твоего Израиля, которую обратят к Тебе в месте этом — а Ты услышь там, где пребываешь на небесах, выслушай и помилуй».

Но это не просто лекция по богословию, о трансцедентности и вездесущии Бога. Соломон дальше переходит к практическим случаям, которые будут происходить именно в этом месте:

«И если кто согрешит против ближнего своего, и прибегнут тогда к клятве, и придут совершать клятву к Твоему жертвеннику в этот храм — тогда Ты услышь с небес и рассуди рабов твоих, обвини виновного и обрати зло его на его же главу, но оправдай правого и воздай ему по правоте его.

Когда потерпит народ Твой Израиль поражение за грех перед Тобой, но вернется к Тебе и восхвалит имя Твое, обратившись к Тебе с молитвой в этом храме, Ты услышь на небесах и прости грех твоего народа Израиля, возврати их в землю, которую Ты дал их праотцам. Когда затворятся небеса и не будет дождя за грех их, но помолятся они в этом месте и восхвалят имя Твое и отвратятся от греха своего, ибо Ты смирил их, тогда услышь на небесах и прости грех рабов Твоих и народа Твоего Израиля. Тогда научи их благому пути, по которому им ступать, и даруй дождь для земли, которую ты дал Своему народу в наследие.

И если будет в стране голод, или чума, или пагуба и болезнь на растениях, или саранча нападет, или враг приступит к городским воротам — какая бы то ни была беда и погибель — то на всякую молитву и просьбу, кто бы с ней ни обратился из народа Твоего Израиля, когда сознает он беду, что на сердце у него, и прострет ладони в этом храме, тогда услышь его на небесах, где Ты пребываешь, сотвори прощение и воздай каждому по путям его. Ведь Тебе открыто его сердце — Тебе единственному открыты сердца всех сынов человеческих, чтобы боялись они Тебя, покуда живут на земле, которую дал Ты праотцам нашим».

В беде человек обращается к Богу, это вполне естественно. Но не просто обращается: сначала ему предстоит осознать всю трагичность собственного положения и понять, что причиной стали его собственные грехи. И одной просьбы будет мало, ведь Господь воздаст каждому «по путям его». Если не изменить собственного поведения, то можно ходить в храм хоть каждый день, можно мозоли на коленях натереть — и при этом ничего в твоей жизни не измениться. Соломон это ясно понимал!

И еще он понимал, что храм — святыня для всего мира, а не только для израильского народа, пусть даже весь остальной мир оставался в то время языческим. Но и для израильтян он был не просто символом национальной гордости и идентичности, а зримым свидетельством о Боге, местом встречи с Ним — и точно тем же он должен был стать и для иноплеменников:

«Если и чужеземец не из Твоего народа, Израиля, придет из дальней страны ради имени Твоего — ибо и там прослышат об имени Твоем великом и о мощи простертой Твоей руки, — и придет он помолиться в этом храме, тогда услышь его на небесах, где Ты пребываешь, и поступи с чужеземцем по его обращению к Тебе. Так да узнают все народы земли имя Твое, чтобы бояться тебя, как и народ Израилев, и узнают, что имя Твое наречено на этом храме, построенном мной».

Впрочем, далеко не всегда из дальних краев приходили для того, чтобы помолиться — гораздо больше под стенами Иерусалима оказывалось завоевателей. Казалось бы, царь должен был просить о даровании победы над врагом, но он прекрасно понимал, что жизнь не состоит из одних побед. И в поражениях и даже национальных трагедиях он видел, прежде всего, средство божественной педагогики, призванное вернуть заблудший народ к Богу: