Kurohibi. Черные дни - Gabriel

загудела.

— Нет!!! — вскрикнула Лилли, зажав уши руками и зажмурившись. — Больно!!! Хватит!!! Икари Синдзи, прекрати!!!

— Это не я! — он в волнении схватился за рычаги. — Ева, стоп! Отмена! Выключить!

На панели за спиной Ангела вдруг возникло красное окошко с уведомлением: «ВРАГ». Оно размножилось по всем экранам. Лилли пронзительно завизжала.

«ВРАГ» «ВРАГ» «ВРАГ» «ВРАГ» «ВРАГ» «ВРАГ» «ВРАГ» «ВРАГ» «ВРАГ».

Ангел отпрянула и схватилась за свою шею.

— Нет!!! — заверещала она. — Не надо! Помоги, Икари Синдзи! Мне страшно!!! Икари Синдзи, помоги мне, я боюсь, Икари Синдзи!!! Икари!..

Она вдруг захрипела, и Синдзи с ужасом разглядел, как невидимые руки сцепились на ее горле, ломая гортань. Раздался хруст.

— Нет!!! — выкрикнул Синдзи в нахлынувшей на него панике. — Прекратите!!! Не надо!!!

Он бросился к Ангелу, но ту отбросило к дальней стенке капсулы, впечатав в нее, ее голова запрокинулась, и рот распахнулся, исторгнув фонтан крови. Живот Лилли стал вминаться внутрь себя, покрываясь лиловыми кровоподтеками под кожей. Захрустели ребра.

— НЕТ!!! — взвыл Синдзи, вскочив на кресле. — Пожалуйста, хватит!!! Довольно!!!

Широко раскрытые глаза Лилли лопнули, брызнув кровью, ее живот схлопнулся вместе с грудью, руки и ноги скрутились в узел, и из разорванного горла вырвался клубок внутренностей в багровой каше, разметав их по стенкам капсулы. Синдзи остолбенел, не в силах пошевелиться от ужаса. Сквозь слезы он смотрел на уродливо скрученный комок плоти — все, что осталось от наивной и прекрасной Лилли, и он не мог даже вдохнуть, давясь в приступе тошноты. Внутри все будто оборвалось.

LCL вокруг помутнело в багровом оттенке, снаружи раздался зловещий рык, капсулу затрясло, а Синдзи не мог даже пошевелиться. Он не пошевелился, даже когда пространство вокруг закачалось, экраны показали черноту вокруг, разрываемую звериным ревом, и сквозь мрак показался свет его мира — темнеющее небо в закате, холмы вдалеке, алые стены зданий. Все затряслось и неожиданно рухнуло, сорвав Синдзи на самое дно капсулы, в мутную кровавую жижу. Он мог видеть, как чернота окончательно разорвалась, как хлынули потоки алых рек по улицам, как его ослепили сотни прожекторов. Ева рухнула на землю, и вместе с ней Синдзи врезался в дно капсулы, расшибив лицо и едва не потеряв сознание от боли, но продолжая смотреть. Капсула вместе с Евой повалилась на бок, взболтав LCL, ее резко тряхнуло, когда произошло аварийное извлечение, люк открылся, выплеснув из себя поток оранжевой жижи и остатки плоти, и на Синдзи обрушился ураган звуков реального мира. Жужжание конвертопланов, рев техники, плеск крови и тысячи голосов снаружи. Лежа на стенке капсулы, он смотрел на чернеющее небо над Токио-3, смотрел на приближающиеся черные силуэты людей и техники, на багровые здания и улицы, на заходящее солнце, смотрел сквозь слезы и, проваливаясь в небытие, он смог лишь прошептать:

— Как же я вас ненавижу.

Глава 7: Gold.

Утро встретило Синдзи тошнотворным, выворачивающим наизнанку запахом медикаментов. Уже до омерзения знакомый потолок возвестил его о возвращении к реальности, а конкретнее — в палату госпиталя специального медицинского корпуса НЕРВ. Писк пульсоксиметра и ноющая ломота по всему телу подтвердили его худшие опасения — он остался жив и более того, судя по ослабшим ощущениям в конечностях и остаточной мути в животе, он не получил тяжелых травм. Куда больше этого его мучила боль, но не физическая, а внутренняя, как будто от его души отрезали кусочек, порвали и втоптали в грязь. В голове все еще звучал отголосок его крика отчаяния, ужаса, с которым он потерял такую хрупкую и робкую надежду на собственное спасение. Сейчас он уже не чувствовал ни гнева, ни обиды, ни тоски. Все вернулась на круги своя.

«Ничего не изменить. Мне некуда бежать. И сейчас день уже, а не утро».

Сорвав с пальца клипсу датчика, отчего прибор обиженно пикнул и обнулил пульсограмму, Синдзи ощупал свое лицо. Мимолетное ощущение нечеловеческой маски, восковой и неживой, мигом прошло, когда он нащупал несколько рубцов и саднящий синяк. Отчего-то его это развеселило. По идиотской прихоти судьбы он прошел через боль приобретения и утраты, через умершую в его руках нежность и теплоту чужого сердца, и в конце концов остался жив, отделавшись лишь парочкой легких ушибов. Это было…

«…Невероятно, как сказала бы она».

Он понимал, что утерянное чувство еще живо, что где-то очень близко его душу щемило, сердце разрывало и комок слез подступал из груди, но Синдзи усилием воли заставил себя отвернуться от горечи воспоминаний. Он смотрел на потолок и тихо смеялся.

— А, Синдзи-кун, ты очнулся, — раздался голос за беззвучно отъехавшей в сторону дверной панелью.

Тот наклонил голову в сторону и разглядел вошедшую в палату молодую женщину лет тридцати, высокую стройную блондинку в белом халате. Под юбкой-карандашом виднелись облеченные в темные колготки ножки, завершаемые черными туфлями, лицо украшала яркая помада на губах, родинка под левым глазом и строгие серьги под тон губ.

«Чудненько».

— Добрый день, Акаги-сан, — улыбнулся Синдзи.

— О, я гляжу, ты в хорошем расположении духа. — За улыбкой женщина, впрочем, слегка нахмурилась, настороженно и любопытствующе. — Очень-очень радостно видеть. Как самочувствие?

— Ноет все и тошнит. Но я привык, так что, наверное, уже нормально.

Рицко, изучив планшет с медкартой, подошла к Синдзи и присела на край кровати.

— Ничего удивительного, ты два дня провалялся без сознания. Синдзи, ты помнишь, что произошло? — она наклонилась над ним.

Тот сразу ощутил едва уловимый аромат ее духов, сладко-дынный с примесью бергамота, скрывающий собой запах табака. Несмотря на выказываемое дружелюбие, ее глаза светились темно-серой сталью — не таимое презрение или безразличие, но суровый взгляд профессионала, для которого дело важнее жизни. Интересная черта характера, подумал Синдзи, хотя ведь нечто человеческое не исчезло окончательно из ее души: забота о своей внешности, непринужденная любезность, заботливость, пуская и второстепенная, — она хотела ощущать себя женщиной. Вспоминая Мисато-сан — такие две похожие, но такие разные подруги, понять одну из которых не представляло больших проблем, пожив пару месяцев с другой.

«Придет же в голову… Я ее почти не знаю, а сужу лишь по одному холодному взгляду».

— Не особо… — ответил Синдзи, отведя взгляд вниз и скользнув им по проступающему через синюю курточку бюсту женщины. — Помню только, как меня засосало в какую-то черную смолу, приборы отключились, и я потерял сознание. Что там произошло?

— Ну, ты пробыл внутри