Всходы Власти (СИ) - Магнус Гэвин

Смерть способна прожигать каверну в самом мироздании, на краткий миг меняя его законы.

Наверное, это можно назвать озарением. Я словно бился об стену вновь и вновь, разрисовывая сырой, заросший мхом подвал кровавыми символами вновь и вновь, пытаясь заставить мёртвые тела изменяться согласно моей воле.

А затем меня осенило.

Чтобы создать, что-то, равное жизни, или превосходящее её, мне нужна сама жизнь. И не просто жертва, не просто материал, по чьим венам ещё струится живая кровь, вовсе нет.

Я должен создать что-то, подобное мастеру смерти. Сплести ядовитую, разъедающую всё вокруг силу смерти с настоящей жизнью, что пытается закрыть рану воедино, сделать их одним целым. Мастера смерти были живыми существами, которые, используя небольшую часть собственной омертвевшей плоти, ограждали себя от деструктивного воздействия смерти, делая собственное тело своеобразной клеткой фарадея для разрушительной энергии. Можно было превратить себя в сверхпроводник, став немертвым, но что если пойти дальше? Слить настоящую жизнь и смерть, образуя высшую нежизнь?

Это невозможно. Должно быть невозможно, ведь подобное просто противоречило всем законам искусства смерти, которые я знал. Здесь не было полутонов: при столкновении волны смерти и живого организма либо волна рассеивается, повреждая организм, либо убивает его, преобразуя его энергетику в чистую силу смерти. Это была своего рода аксиома, знакомая любому мастеру смерти. Но на мысль заняться подобным экспериментами меня натолкнуло знакомство с верховным иерархом и изучение литературы по искусству нейтраля.

Пусть я не мог сам стать магом, вероятно, в силу своего происхождения, это не значило, что я не мог ничего оттуда подчерпнуть.

Иерарх утверждал, что жизнь сама по себе — не что иное, как одна из форм изначального нейтраля. Книги по искусству нейтраля утверждали, что изначальная энергия в теории способна принимать любые формы.

Совершенно любые. Базовая теория выделяла семь основных типов, но, памятуя ледяных духов Исгерда… Возможно всё.

Помимо всего прочего это всерьёз заставило меня задуматься о том, почему я неспособен к классическому искусству нейтраля. Технически принципиального отличия в манипуляциях энергией быть не должно, недаром же шаманы осваивали искусство смерти достаточно быстро. Вероятно, дело было в своего рода духовном органе, отвечавшем за подобное, и способа отрастить его, увы, подсказать мне никто не мог.

Наверное, это был теоретически решаемый вопрос. Но для его решения требовались глубокие познания в устройстве душ, которыми никто в мире кроме богов, наверно, не обладал. К божествам я обращаться справедливо опасался. Конечно, искусство смерти позволяло производить некоторые манипуляции с душами разумных и не очень существ. Использовать как батарейки, как основу для сложных проклятих, пытать, пленять их, привязывать к телу, подчинять…

Однако ничего, напоминающего тонкий хирургический скальпель здесь не было. А проводить операцию ржавым ломом на собственной душе, не зная, что там и как устроено… Я ещё не сошёл с ума для подобного.

Законы нейтраля гласили, что два сгустка противоположных видов нейтраля при встрече пытаются аннигилировать друг друга. Более весомый побеждает. При равенстве, как правило, энергия обоих сгустков теряет свои свойства, рассеиваясь в окружающем пространстве.

Но даже законы мироздания можно обойти, пусть и временно, если знать как.

Для следующей попытки я подготовился очень хорошо. Гиганты возвели для меня ровный, выточенный из огромных каменных плит ровный квадрат ритуального зала.

Несколько дней я покрывал его символами, старыми и новыми, плетя смертельную вязь ритуальных проклятий. Мешал прах мёртвого дерева с пеплом яростного зверя, кровь повелителя смерти с желчью жертвы. Извел множество заготовок и ингридиентов для ритуалов, подготовленных Улосом.

До сего дня я представал всем пленникам в обычном чёрном балахоне с маской, коих в изобилии было в гардеробе старика, что был в лаборатории замка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но по такому случаю я даже снял привычную маску и надел корону.

Выражение лица молодой девушки, которую притащил немертвый помощник моего слуги, было незабываемым.

Так много эмоций смешалось там: ужас, неверие, осознание, ещё больший ужас.

Она была красива. Симпатичная брюнетка лет двадцати с маленьким, тонким носом и большими глазами. Не знаю, за что судья послал её на рудники, но, вероятно, не для работы на шахтах, а для простой женской работы: готовить и убирать.

Кроваво-красные символы, что украшали пол, потолок, и все стены, и надетая на меня корона, похоже, окончательно убили в ней любую надежду на спасение. Она даже не сказала ничего, лишь тихо заплакала.

Я раздражённо поморщился. Слёзы падали на символы грядущего ритуала и портили их.

Пришлось надеть на глаза жертвы повязку и обновить символы.

— Тебе стоит гордиться. — хмыкнул я. — Не каждый день я провожу что-то подобное. Вполне возможно, с твоей помощью мне удастся открыть новое направление в искусстве смерти.

Девушка лишь всхлипнула, сжавшись в комок.

Я жестом велел умертвию Улоса выйти и притворить за собой дверь. Зал погрузился в полный мрак.

Можно было бы зажечь факелы, но я решил, что в этот раз ничто не должно нарушать чистоту эксперимента. Даже в абсолютном мраке этого зала я ориентировался идеально, нутром чувствую каждую частицу сложнейшего, многоступенчатого ритуального проклятия, что мне сейчас надлежало привести в действие.

Вздохнув и собравшись с силами, я направил обе руки на девушку. Антрацитово-чёрные молнии со странным свечением словно разрезали мрак каменного зала, отбрасывая отблески на исписанные зловещими символами стены.

Жертва страшно закричала, выгибаясь дугой.

Я продолжал, стиснув зубы, всеми силам вкладывая в цель приказ: стань сильнее. Больше силы. Больше мышц. Порви верёвки. Освободись от боли. Только сила спасёт тебя… Стань сильнее…

Молния смерти — сложный приём даже для мастера. Мне пришлось почти вывернуть себя наизнанку, создав не одну-единственную атаку, а целый их непрерывный поток, но не для того, чтобы убить жертву, нет, лишь для того, что на миг создать в её теле каверну в самом мироздания, заставляя его законы отступить: пусть и лишь на краткие секунды. И именно молнии в этот раз служили ключом-активатором ритуала, создавая для его работы нужные условия.

И даже я не смог удерживать подобное долго. Спустя с десяток секунд верёвки лопнули, и я поспешно опустил дрожащие от напряжения руки, утирая закапавшую из носа кровь. Свечение погасло, но я чувствовал, как обращаются в прах кровавые символы сработавшего ритуала.

На месте жертвы не ощущалось ничего.

Я молча подошёл к двери и вернулся уже с факелом, рассматривая получившийся результат.

Некогда красивая женщина выглядела скверно. Страшно деформированное, раздувшееся тело. Искажённое в гримасе боли почерневшее лицо с глазами навыкате и вставшие дыбом волосы. Интересно отчего, ведь электричества как такового в молниях смерти не было… Это было лишь красивое название.

Кровь, которой были нарисованы символы, словно выгорела, обратившись в прах. Но на её месте остались те же самые знаки, словно выгравированные кислотой в камне ритуального зала.

И я всё ещё чувствовал в них силу…

Девушка была мертва, однозначно. И я не чувствовал в ней силы смерти. Словно столкнувшись с жизнью, те взаимно выжгли друг друга, не образуя даже рассеивания.

Чего, вообще-то, не должно происходить. Если направить силу смерти в живое существо, это убьёт его. Или как минимум ослабит, если концентрация недостаточно сильная.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Количества жизни, что есть в одной молодой девушке, совершенно недостаточно для того, чтобы противостоять тому потоку мощи, что я обрушил на неё. Другой вопрос, что весь он был сфокусирован именно так, чтобы не убить её… Разве что частично.

Как же так вышло?

Я задумчиво провёл руками по верёвкам, часть из которых лопнула. А затем прикинул масштабы деформации, которой подверглось тело девушки. Выглядело внушительно, но всё же…