Лик зверя - Сергей Дмитрюк

Как и Юпитер, Танат обладал сонмом крохотных лун-астероидов. Шести самым крупным из них исследователи дали имена: Орф, Минос, Кера, Радамант, Эриния и Левкада. Их сероватые каменные тела неслись с бешеной скоростью над черной, не отражающей света поверхностью Таната, в глубинах ядовитой атмосферы которого, возможно, проносились ужасающие вихри и невиданные смерчи. Что таилось в темном чреве страшной планеты, никто не знал: еще ни один исследовательский аппарат Земли не погружался в этот вечный мрак. Так же, как ни один из ракетопланов Трудового Братства не садился доселе на поверхности негостеприимного Эреба.

Сейчас мы находились почти на самой границе Солнечной системы. Хотя много дальше Таната, на расстоянии одного светового года от Солнца, располагалось кометное облако Оорта, состоящее из миллиардов мелких ледяных тел, крупных планет там уже не было. Я с волнением наблюдал, как на экранах переднего обзора медленно вырастает таинственная планета, которую нам приходилось сейчас нагонять, и ее тяготение заставляло ракетопланы качаться вдоль напряжения поля гравитации.

Три крохотных серпика — луны Эреба — медленно плыли на фоне плотных грязно-желтых облаков, скрывавших от глаз поверхность одиннадцатой планеты. Что ждало нас там, под этим непроглядным пологом? Я мог только догадываться об этом, ведь мы с Фехнером были первыми людьми, собиравшимися сесть на поверхность Эреба.

Наконец, нам удалось выровнять скорости наших кораблей, и мы понеслись параллельными курсами, не отставая от планеты. Фехнеру с трудом удалось еще раз развернуть свой аппарат, чтобы выйти на орбиту Эреба. Я повторил его маневр, наблюдая на экранах, как корабли Тома Саймона и Джино Карручи неотступно следуют за нами. Теперь планета была прямо подо мной, и я с облегчением вздохнул.

После второго витка Фехнер связался со мной.

— Влад! Пора? — услышал в наушниках я его взволнованный голос.

— Рискнем. Только учти, что внизу могут быть любые неожиданности! Сразу же включай защитное поле и все радары и осторожно снижайся по спирали Лоссау, как учили. Я следую за тобой. В случае непредвиденного, сразу же катапультируйся! Я заберу тебя в шлюзовой отсек.

— Хорошо.

В наушниках раздался негромкий щелчок, и тотчас же ракетоплан Фехнера «нырнул» вниз. Я увидел, как он пролетел между планетой и самым большим спутником Ахеронтом. Серебристый корпус аппарата на мгновение блеснул на сером фоне громадной каменной скалы и исчез в непроглядной тьме. Вторая луна Эреба — Лета — в это время была полускрыта восточным краем планеты, и ее черный диск казался как бы надломленным посередине, в отличие от полного диска Коцита, обегавшего Эреб с запада.

Связавшись с Саймоном и Карручи, я рекомендовал им оставаться на геостационарной орбите и наблюдать за нами на экранах локаторов. Затем тоже пошел на снижение. Мой ракетоплан врезался в темную громаду метаново-азотной атмосферы и понесся над планетой на высоте двух тысяч километров. Скорость полета постепенно возрастала, и разреженный на высоте воздух оглушительно ревел за неуязвимыми стенами корабля. Счетчики показывали, что неуклонно растет нагрев обшивки.

Я включил локаторы и инфракрасные отражатели, прощупывая первозданный мрак внизу. Мой аппарат отважно ринулся навстречу неизвестности. В атмосфере, на высоте в сотни километров, проносились ураганные вихри. Сталкиваясь друг с другом, они образовывали встречные потоки, в которых мой ракетоплан било и трясло, словно в лихорадке. Я никак не ожидал подобного на Эребе, атмосфера которого, как считалось раньше, должна была быть очень разреженной и зимой даже примерзать к его поверхности. Но это были еще не все неожиданности, подстерегавшие нас впереди.

Снизившись еще на тысячу километров, я вдруг обнаружил, что что-то изменилось в этом мире мрака и холода. Я не сразу сообразил, что именно. Как только ракетоплан вырвался в нижние слои атмосферы, в глаза мне ударил серый и сумрачный свет, показавшийся здесь ослепительным. Я не поверил собственным глазам, пока, наконец, не понял, что странное свечение исходит от атмосферы планеты, сквозь которую прошли наши корабли и которая теперь словно фосфоресцировала. Быстро нажав несколько клавиш на пульте, я увидел, как на экране переднего обзора пронеслась яркая световая точка, — это геофизическая пушка на корме корабля отстрелила в атмосферу капсулу-анализатор. Через несколько секунд бортовая ФВМ обработала пришедшие данные и выдала результаты на дисплее. Прочитав их, я понял, что свечение атмосферы было вызвано именно прохождением через нее наших ракетопланов. Участок свечения был небольшим — всего пять тысяч квадратных километров, — но сам факт такого явления был чрезвычайно интересен, хотя у меня сейчас не было ни времени, ни необходимых технических средств для его более тщательного исследования. К тому же пришло тревожное сообщение от Саймона и Карручи.

— Что у вас там происходит? — взволнованно спрашивали они. — Мы наблюдаем странное свечение в нижних слоях атмосферы на большой площади… Ребята, у вас все в порядке?

Я успокоил своих товарищей, объяснив им причину происходящего, как сам понимал ее. Между тем, по всем данным, плотность атмосферы превышала расчетную уже почти в шесть раз. Кроме метана и азота в ней присутствовали очень большие примеси углерода.

Через минуту сигнальный звонок заставил меня взглянуть на экран локатора, который предупреждал об опасности. Внизу, из ночного мрака, возможно, впервые в истории существования планеты рассеянного свечением атмосферы, вырисовывались странные серовато-коричневые круги и неправильные овалы, соединенные между собой тонкими линиями, похожими на ячеистые структуры. Они занимали все пространство под кораблем.

Ужаснувшись, я включил изометрическую проекцию поверхности планеты и, взглянув на экран, немного успокоился. Оказалось, что расстояния между загадочными объектами на поверхности довольно велики — от двухсот до пятисот метров, чтобы там мог сесть ракетоплан без ощутимого для себя ущерба.

«Неужели Фехнер где-то там?» — в ужасе подумал я и тут же услышал его голос в наушниках:

— Влад! Ты где?

— Я на отметке пятьсот километров, — отозвался я. — Наблюдаю внизу непонятные объекты странной формы и очень больших размеров. Что это такое? Я опасаюсь садиться.

— Это фантастическое зрелище! — отозвался Фехнер. — Нечто похожее на громадные кристаллические образования или сталагмиты. Не пугайся. Они тут повсюду. С высоты это выглядит не так впечатляюще. Увидишь, это просто грандиозно! Ничего подобного я никогда не видел. Судя по анализатору, эти «сталагмиты» на восемьдесят процентов состоят из кремния. Это просто невероятно! Такие громадные запасы кремния!

— Так вот откуда в атмосфере так много углерода, — задумчиво произнес я. Спросил: — Ты уже на поверхности? Как мне найти тебя?

— Включаю пеленг, — сообщил Фехнер.

Мой корабль ушел еще на один виток вокруг планеты, но через полчаса я услышал в наушниках слабый сигнал. Понял, что ракетоплан Фехнера находится где-то в стороне. Развернул свой аппарат и стал спускаться, почти не отклоняясь от вертикали.

Клим оказался прав. Внизу зрелище выглядело куда более впечатляюще. От поверхности планеты к сумрачному небу поднимались странные формы, похожие на фантастические деревья, стволы которых состояли из бесчисленного количества толстых кривых «корней», переплетенных и сросшихся между собой. Эти «деревья» достигали четырехсот метров в высоту, а в обхвате некоторые доходили до ста. Попадались здесь и «лохматые» образования, перекинувшиеся между «деревьями» и чем-то напоминавшие лианы тропического земного леса.

Я осторожно вел аппарат между гигантскими «стволами», чувствуя себя попавшим в таинственный, полный опасностей и загадок лес, словно вышедший из древних сказок Земли. Сверху, откуда-то с непомерной высоты, к подножью кристаллических «деревьев» проникали косые лучи призрачного серого света, придававшего всему окружающему еще более фантастический вид. Я включил прожекторы ракетоплана, озарившие первозданный мрак внизу. Теперь стало видно, что почву скрывает плотный желтоватый туман… или, может быть, не туман, а какие-то испарения?

Взглянув на наружный термометр, я пришел в еще большее изумление. Снаружи температура воздуха была почти равной нулю по шкале Цельсия, и это вместо предполагаемых минус двухсот тридцати! Несколькими минутами позже кристаллические «деревья» расступились, и мой ракетоплан оказался на свободном пространстве, зависнув на высоте ста метров над поверхностью планеты. Впрочем, самой поверхности по-прежнему не было видно: внизу густыми клубами стелились загадочные испарения ядовитого желтого цвета, полностью скрывавшие почву. Пришлось включить локатор и изометрическую проекцию, чтобы просмотреть черты рельефа внизу.