Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый - Егор Чекрыгин

Да, может, сейчас они и оикия, приученные биться в строю. Но и навыки старой степной войны у них остались. Буквально только что были здесь — пара движений, и их уже не слышно, не видно. Признаться, даже жутко становится. Даже этот сопляк Тов’хай может запросто подползти ко мне со спины и содрать скальп, прежде чем я успею что-то сообразить. Все-таки место крутого шамана не в разведке и не на диверсионной операции, а в мастерской за мольбертом, в смысле, набитом глиной поддоном, или там, при штабе, на мягком диване с чашечкой кофы в руке.

Упс! Опять замечтавшись, пропустил возвращение разведки! Опять распальцовка, сиречь — демонстрация на пальцах, где у противника чего да как. Немного мыслительного процесса, и план составлен. Довожу план до остальных и предлагаю высказываться. Все одобряют. Ну естественно, — они же, сволочи, считают, что мне его лично Духи на ушко нашептали, а значит, ошибки быть не может. Так что шепотом рявкаю на всех и велю высказывать сомнения и рационализаторские предложения, — мол, Духи этого хотят! Высказывают, корректируем план. Заставляю каждого повторить его роль, убеждаясь, что все знают, что должны делать и куда двигаться. Ну все — теперь можно повернуться на бочок и часок-другой подремать.

Конечно, в идеале нападать следовало бы на рассвете, когда сон охраны особенно крепок. Увы, этой ночью нам надо было сделать слишком много дел, чтобы ждать рассвета. Так что начали прямо по возвращении посланных на «дело» бойцов. Это опять были Тов’хай и Нит’кау. Первого, как я понял, выбрали за быстроногость, на второго — за тумбообразность. Ладно, мелкие детали — это уже дело Лга’нхи. А мое дело сейчас проползти примерно так с километр, успевая за змеиным сыном Лга’нхи и при этом не создавая шума.

Нет, я все-таки никогда не научусь так ориентироваться в темноте, как местные. Может, это у них в ДНК какой-то особый ген ночного видения записан? Или меня напрочь испортили московские фонари, никогда не позволявшие мне узнать, что такое настоящая темнота? (А я еще обычно жаловался, что недостаточно ярко горят.) Но фишка в том, что я вот, например, напрочь не понимаю, почему именно тут Лга’нхи велел мне сбросить лишние вещи! Тут есть какой-то особый ориентир, который позволит нам найти их, когда будем удирать? Я лично такого не вижу! Но Лга’нхи лучше знает. Так что делаю, что он говорит, и ползу дальше.

По дороге меня гложут смутные подозрения, что наш мудрый Вождь специально взял меня с собой, чтобы наши вояки не видели, какое позорище представляет из себя их шаман в качестве диверсанта! Хотя, с другой стороны, можно подумать, что они и так не оценили мой военный потенциал, глядя на мои экзерциции с протазаном и прочие проявления сомнительной крутизны. Увы, нельзя быть лучшим во всем сразу. Так что пусть утешаются моей крутизной на поприще войны духовной! Хотя и до жути обидно, что сейчас Лга’нхи ведет себя как нянька, приставленная к ребенку-дауну. Постоянно ползает кругами вокруг меня, проверяя и расчищая дорогу. Трудно даже представить, какая же я для него обуза сейчас. Но что поделать? В тылу меня тоже не оставишь — потеряюсь!

Так, опять чуть не проскочил мимо замершего и мгновенно пропавшего в траве двухметрового громилы. Он меня останавливает и дает знак ждать. Жду, вслушиваясь в темноту, пытаясь восстановить дыхание и успокоить сердцебиение.

Где-то в отдалении слышится шум. Ага, кажется, началось — наши неудачно воруют овцекоз! Тов’хай утверждает, что этих овцекоз «наши» верблюжатники вроде как у своих соседей забрали. Я ему не верю. Или не хочу верить, потому что, с одной стороны, это уж слишком большая удача будет, а с другой — ну как этот сопляк в темноте мог там какие-то следы разглядеть?! Он утверждает, что обо всем узнал по цепочке из дерьма, которую обнаружил, когда бегал разведывать вражеский лагерь. Все равно не верю — мало ли в степи дерьма!

Так, а шум-то разгорается, слышны вопли овцекоз и даже стук оружия, а вот и хорошо знакомый тревожный напев — наши по привычке тоже этим сигналом, аиотеекским аналогом набата, пользуются.

Вот теперь наша очередь, и легкий хлопок по плечу (вернее, это Лга’нхи считает, что он легкий) поднимает меня с земли. Я вскакиваю и бегу, ориентируясь сначала на звук его шагов, потом на верблюжий запах. Пробегаю мимо уже скальпированного трупа часового. Ни фига себе, Лга’нхи шустрый какой! А вот и они. Официально я назначен на это задание в качестве эксперта по демонам-верблюдам, да к тому же мой протазан подходит для задуманного лучше всего. Врубаюсь в стреноженное стадо. Буквально врубаюсь, орудую протазаном направо и налево. Обиженные вопли верблюдов говорят о том, что удары не проходят мимо. Хотя, к моему удивлению, той паники, что я ожидал, пока еще не наблюдается. Так, призывный свист Лга’нхи! Значит, пора сматываться, а стадо еще относительно спокойно! Подскакиваю к ближайшему флегматику-верблюду, который демонстративно отказывается проявлять признаки истерики. К счастью, он привязан какой-то веревкой, тянущейся к голове. Резко подтягиваю голову к себе (или, скорее, подтягиваюсь к ней сам) и густо вмазываю в ноздри зверюги дорогущую смесь из жгучих специй. Раздается дикий вопль, который уже не оставляет спокойным ни одного верблюда, мой подопечный истошно мотает головой, скачет, аки козлик, и нервирует своих приятелей. А я отлетаю в сторону, посылаемый движением шеи. Э-э, вот не скажу, куда взбесившиеся верблюды посылают своих обидчиков! Вскакиваю, хватаю протазан и бегу на свист.

Возле источника звука я не останавливаюсь, а лечу дальше, стараясь придерживаться выбранного направления. Если и собьюсь в сторону (а можно и не сомневаться, я собьюсь), Вождь меня без проблем отыщет. Сквозь учащенное дыхание слышу два коротких вскрика, и вскоре Лга’нхи меня догоняет. От него пахнет свежей кровью, значит, кто-то все-таки бросился нас догонять, ориентируясь, как и говорил Лга’нхи, на мой топот. Потому-то Вождь, когда я пробежал мимо, сел в засаду на моей тропе и разобрался с погоней. Мы еще бежим какое-то время, потом оказываемся возле своих шмоток, бежим дальше и утыкаемся в наших ребят.

Ух! Самая дурацкая война, которую я когда-либо вел. Битва, можно сказать, только начинается, ни одного живого врага даже не видел, а я уже вымотался, как собака! Спешно надеваю доспехи. Ноги подрагивают. То ли почти полгода, проведенные в лодке, подточили мои и так невеликие таланты марафонца, то ли это стрессовая обстановка так действует. Но если я не успокоюсь и не начну тратить силы более размеренно, то и сам скоро сдохну, и ребят подведу.

Итак. Что у нас есть? Первый этап плана пройден. Мы разыграли кражу скота. (Обычное дело между соседними лагерями. Ребята это точно знали, поскольку и сами частенько ходили воровать «живые консервы» соседей).

Якобы попавшись на краже, мы в панике зачем-то набросились и порезали верблюдов. А вот это уже такое оскорбление, которое не потерпит ни один уважающий себя оуоо. Опять же, как я понимаю их обычаи и взаимоотношения со зверюгами. А судить о них я могу только по поведению Пивасика, который готов был ценой своей жизни облегчить страдания (не такие уж и большие) своего верблюда. Представляю, как бы он разозлился, если бы кто-то просто так, без всякого смысла, порезал его любимую глумливую тварь (до сих пор вспоминаю того верблюда с ненавистью).

Ладно. Теперь нам надо доказать, что это точно дело рук соседских фулюганов. Так что, пока остальные гонят отару вперед, остаемся только мы с Лга’нхи и наша парочка Нит’кау и Тов’хай со своим пленником, которого они притащили из второго лагеря, сняв с поста за плохую бдительность при несении службы.

— Лга’нхи, убей его, — коротко говорю я другу, указывая пальцем на пленника. — Только копьем, сверху вниз, — добавляю я и утыкаюсь в нежданную проблему. Хотя с какой это стати «нежданную»? Вполне должен был это предугадать, прими я во внимание менталитет местных. Лга’нхи убивать отказывается, говоря, что это добыча Нит’кау и Тов’хая, а значит, им пленника и добивать. Даже волшебное слово «колхоз» не подействовало. Одно дело, когда бьешься в общей битве, когда мана идет на «колхоз», и совсем другое — забрать у подчиненного личный трофей.

Все бы ничего, но…

— Тов’хай, — быстро перерабатываю я сюжет. — Садись Нит’кау на плечи. Живо!!!

Оба не очень понимают, что происходит, но после моего рявка быстро подчиняются. Потом я забираю из рук смогшего только возмущенно пискнуть в ответ на такую бесподобную наглость Лга’нхи копье и передаю его нашему молодому сотруднику. Ага. Он аж руки отдергивает. Мало того, что копье чужое, так оно еще и принадлежит Вождю, у которого даже Волшебный Меч есть, и потому небось и все остальное оружие не простое! Опять рявкаю на всех, велю себя слушать и спрашиваю с укоризной, неужто они думают, что я могу испоганить ману копья своего лучшего друга или навести порчу на товарища Тов’хая? Оно, конечно, ничего плохого они пока от меня не видели и в моей способности разговаривать с Духами нисколечко не сомневаются. Так что волнения успокоены, ну вот разве что пленник отнюдь не пребывает в восторге от всей этой суеты и своей скорой смерти. Я, правда, и сам не очень понимаю, зачем весь этот цирк. Думаю, это тяжкое наследие прочитанных в молодости детективов. Но оружие, которое убьет пленника, по моей задумке, должно быть аутентично оружию всадников-аиотееков. А у Лга’нхи, у единственного из отряда, есть крутое копье Пивасика с длинным и широким наконечником, рану от которого с дешевым пехотным «листочком» оикия не перепутаешь. Удар сверху вниз, с высоты сидящего на плечах Нит’кау «всадника», в загривок бедолаги, который уже даже не дергается в наших с Лга’нхи могучих захватах. Вроде как кто-то настиг и ударил его в спину. Теперь быстренько вернуть трупу его оружие, ага, уже расхаванное по сумкам и поясам победителей. И в путь. Нужно проложить достаточно четкий след в сторону вражеского лагеря, прежде чем нас обнаружат!