Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

— Дайте ему по башке, — рявкнул шотландец своим людям. — Сбейте этого дикаря.

Он не привык к встречам с равным соперником, но на сей раз противник ему не уступал. Поднятым коленом он ударил Канюка в пах, и тот снова завопил:

— Помогите мне, трусливые сифилитики! Сбейте этого негодяя!

Он сумел высвободить руку и ухватить противника за пояс, потом, с налитым кровью лицом, приподнял его и развернул так, что тот оказался спиной к ждущему с поднятой дубиной моряку. Дубина с рассчитанной силой обрушилась точно на бритую макушку — недостаточно сильно, чтобы разбить кость, но так, что ноги голландца подогнулись, и тот обвис в руках Камбре.

Отдуваясь, Канюк опустил его на палубу, и четверо моряков прыгнули на него и прижали руки и ноги.

— Свяжите этого жеребца, — тяжело дыша, сказал Канюк, — пока он не пришел в себя и не разорвал нас на куски вместе с призом.

— Еще один грязный английский пират! — слабым голосом произнес голландец, тряся головой, чтобы лучше видеть, и извиваясь на палубе: он пытался сбросить державших его матросов.

— Я пропущу мимо ушей ваши грязные оскорбления, — вежливо сказал Камбре, приглаживая растрепанную рыжую бороду и подбирая саблю. — Если хотите, можете называть меня грязным пиратом, но я англичанин и благодарю вас за то, что вы об этом напомнили.

— Пираты. Весь ваш сброд — пираты!

— А кто вы такой, чтобы звать меня сбродом? Волосатая обезьяна? — В пылу борьбы ночная рубашка голландца разорвалась, и он был обнажен по пояс. — Не стану спорить с человеком в таком неприличном одеянии. Оденьтесь, сэр, и тогда мы продолжим обсуждение.

Камбре поднялся на палубу и обнаружил, что корабль уже далеко в море. Из закрытых люков доносились приглушенные крики, но люди Камбре хозяйничали на палубе.

— Отличная работа, вы, стая жадных морских крыс! Самые легкие пятьдесят гиней у каждого в кошельке. Приободритесь, и покажем дьяволам нос! — крикнул он так громко, что его услышали даже люди на реях.

Остров Роббен был всего в лиге прямо по курсу, и, когда открылся залив, на освещенной луной воде стала видна «Чайка».

— Привязать фонарь к грот-мачте, — приказал Камбре. — Пока сырные головы в крепости продирают глаза спросонья, мы уйдем далеко.

Взвился фонарь, и на «Чайке» повторили сигнал. Затем она снялась с якоря и вслед за призом пошла в море.

— На камбузе должен найтись добрый завтрак, — сказал Камбре своим людям. — Голландцы умеют ублажить свои животы. Как только все будут связаны, можете попробовать их еду. Боцман, так держать. Я отправляюсь вниз посмотреть опись, чтобы узнать, что стало нашей добычей.

Голландских офицеров, связанных по рукам и ногам, уложили в ряд на полу большой каюты. Над каждым из них стоял вооруженный моряк. Камбре осветил фонарем их лица и по очереди осмотрел каждого. Рослый воинственный офицер поднял голову и рявкнул:

— Молю Бога, чтобы я дожил до той минуты, когда ты будешь висеть на рее вместе с остальными проклятыми английскими пиратами, зачумившими океаны.

Было ясно, что он полностью оправился от удара по голове.

— Должен поздравить вас с отличным владением английским, — ответил ему Камбре. — У вас очень поэтический выбор слов. Как вас зовут, сэр?

— Я полковник Корнелиус Шредер на службе Голландской Вест-Индской компании.

— Очень приятно, сэр. А я Энгус Кокран, граф Камбре.

— Вы, сэр, грязный пират.

— Полковник, вы повторяетесь, и это несколько утомительно. Прошу вас не портить таким образом наше выдающееся знакомство. В конце концов, вам ведь какое-то время придется быть моим гостем, пока за вас не заплатят выкуп. Я капер и действую с разрешения его величества короля Карла Второго. А вы, джентльмены, военнопленные.

— Войны нет! — презрительно ответил Шредер. — Мы хорошо побили вас, англичан, и война кончилась. Два месяца назад подписан мир.

Камбре в ужасе смотрел на него. Но вот к нему вернулся дар речи.

— Я вам не верю, сэр.

Но он был потрясен и подавлен. Он дал такой ответ только чтобы обдумать возможные последствия. Известия о поражении англичан у Мидуэя и о битве на Темзе, когда их сообщил ему Ричард Лестер, были уже давностью в несколько месяцев. Он также сказал, что король ведет с Голландской республикой переговоры о мире. И за это время могло произойти все, что угодно.

— Прикажите вашим негодяям освободить меня, и я дам вам доказательство.

Полковник Шредер все еще был в гневе, и Камбре, колеблясь, не спешил кивнуть своим людям.

— Развяжите его, — наконец приказал он.

Шредер вскочил на ноги, пригладил растрепанные усы и бросился в свою каюту. Здесь он прежде всего взял с койки шелковый халат. Перевязавшись поясом, он подошел к своему бюро и открыл ящик. С ледяным достоинством он вернулся к Камбре и протянул ему толстую пачку бумаг.

Канюк увидел, что большая их часть — прокламации на голландском и английском языках, но среди них было и английское печатное письмо с новостями[71]. Он с ужасом развернул его и прочел, держа на расстоянии вытянутой руки. Письмо было датировано августом 1667 года. Заголовок, набранный крупным двухдюймовым шрифтом, гласил:

ПОДПИСАН МИР С ГОЛЛАНДСКОЙ РЕСПУБЛИКОЙ!

Он просматривал страницу, напряженно думая, как поступить в изменившихся обстоятельствах. Канюк знал: с подписанием мира все каперские свидетельства, выданные обеими сторонами конфликта, утрачивают силу. И даже если бы оставались сомнения, третий абзац страницы подтверждал это. Всем каперам с обеих сторон, получившим каперские свидетельства, приказывалось прекратить военные действия и возвращаться в порты приписки для оценки их действий в судебном разбирательстве Адмиралтейства.

Канюк смотрел на листок, уже не читая, и думал, что делать. «Ласточка» — богатый приз, один Господь знает, насколько богатый. Почесывая бороду, он тешил себя мыслью о возможности плюнуть на приказы Адмиралтейства и любой ценой сохранить добычу. Его прадед был известным разбойником, достаточно умным, чтобы выступить на стороне графа Мореи и других шотландских лордов против Марии, королевы Шотландии. После битвы при Карберри-Хилл они заставили Марию отречься и посадили на трон ее маленького сына Джеймса. За участие в этой кампании его предок и получил титул графа.

До него все Кокраны были овцекрадами и грабили на границе; они сколачивали состояние разбоями и убийством не только англичан, но и соотечественников из других шотландских кланов. В жилах Канюка текла их кровь, так что вопросы этики его не интересовали. Он просчитывал, каковы шансы благополучно уйти с призом.