Между людьми и кначетами - Шана Огней

мы за его родной Иллой. Я поспешил его успокоить:

– Толпу кначетов. Они шли куда-то на север.

– Я как раз оттуда, – сообщил Шэйс, – я видел странный алый пруд.

– Интересно. – Венэн прищурился. – Надо проверить. – Он глянул в карту. – Пруд слегка западнее… Посмотрим. Много времени не потеряем, если это окажется ложный путь. Тем более что теперь все равно придется идти вслепую. Спасибо за информацию, – червь кивнул воину и махнул рукой, – пошли!

– Я догоню, – бросил я Крою и обратился к Шэйсу: – Ты надолго в этих местах? Я бы хотел пообщаться!

– Всегда рад, – воин хлопнул меня по плечу, – буду ждать тебя в таверне «Красный Кот» ближайшие несколько дней по утрам.

Благодарно улыбнувшись, я махнул ему и побежал, догнал элиторов. Какое-то время мы шли молча, потом заговорил Крой:

– Венэн, как насчет привала? Если на пруду будут кначеты, лучше сражаться с ними полными сил.

Издевательски рассмеялся Дован:

– Что, твоим птенчикам надо отдохнуть?

Кэллит не удостоил его взглядом, а червь хихикнул:

– Не, вообще разумная мысль, если вспомнить, сколько там кначетов. Кто за дровами?

Вызвалась Зэйкаль. Решив, что ее общество будет приятнее общей компании, к ней присоединился я. Двинувшись прочь, девушка взглянула на меня с искренним любопытством:

– Ну что, какой ты месяц уже стажируешься, третий, получается? Как тебе?

– Сложно, – вздохнул я.

Она рассмеялась, взъерошила мне волосы:

– Ты хороший парень.

Я удивился, пожал плечами. Блондинка пояснила:

– Нужно быть очень хорошим человеком, чтобы так сопереживать своим врагам.

Нет, ну, врагам я, положим, не сопереживаю… Какого-нибудь Марута мне было совсем не жаль. Ни капельки.

Пока я пытался вспомнить хоть одного врага, которому я сопереживал, мы с элиторкой разошлись в разные стороны, собирая хворост и сухую древесину. Заслышав шаги за спиной, я обернулся и встретился взглядом с Дованом. Да твою же мать, я же как раз хотел избежать неприятной компании…

Мужчина мерзко оскалился:

– Мал ты еще за Зэйкаль бегать. Она тебя на десять лет старше.

Ах! Так он ревнует. Я поднялся, поудобнее перехватывая хворост:

– Ну уж тебе точно ничего не светит. Ей явно не нравится быдло.

Краем глаза я успел заметить движение, и в следующий миг в живот впечаталась нога, я отлетел, веером разбрасывая ветки, покатился по льдинам, врезался спиной в дерево… Ауч. Сквозь шум в ушах от мгновенно подскочившего адреналина долетал надменный, злой голос:

– Для стажера ты слишком много дерзишь. Сразу видно, что раньше никогда не получал в зубы.

Опершись о дерево, я медленно поднялся и усмехнулся Довану в лицо:

– Прошу прощения, нам в академии не называли пределов дерзости для стажеров. Не подскажешь, насколько меньше мне нужно дерзить? На четверть сойдет?

Элитор нехорошо сощурился, явно задумываясь, не врезать ли мне еще. Я решил ему помочь:

– Просто понимаешь, я раньше как-то не общался с быдлом – в приличном обществе силой на слова не отвечают, так что, если ты прояснишь это, в будущем мне будет проще…

Мужчина зашагал вперед с намерением врезать мне еще. Я прикрыл глаза, чтобы изучить багровую от ярости ауру, и заметил «тучу» слева. Открыл глаза, повернулся и встретился взглядом с Лугару. Дован проследил за моим взглядом, поморщился, поняв, что у произошедшего были свидетели:

– Щенок сам нарвался.

Но теперь именно он походил на щенка. На собаку, испуганно пятящуюся перед волком, прижимающую уши и жалобно скулящую… Роглэн взглянул на него спокойно:

– Возвращайся в лагерь.

И Довану не осталось ничего, кроме как молча подчиниться. Очередное доказательство репутации Лугару. Даже интересно, как он ее заработал. Должно быть, он может рассказать сотни интересных историй.

– Забавно, – сказал я, смотря вслед Довану, – что человек может ревновать даже не своего партнера. Не просто испытывать чувство, а прямо агрессивно защищать свое право на него.

– Он очень долго в нее влюблен, – пояснил Роглэн, – они учились в одной группе. Когда они работают вместе, Дован и правда местами ведет себя неадекватно.

Мягко он это характеризовал, конечно. Жаль, что он прервал наш конфликт. Разбор полетов с моим избиением мог бы нехило так нас замедлить.

– Вы что, шли за нами?

– За Дованом, – сказал Лугару, – который, очевидно, пошел за тобой, думая, что ты идешь за Зэйкаль.

Отличный элитор. Хороший человек. Ни слова упрека не высказал мне за то, что я оскорблял Дована. Но как неуместно-то, а… Я начал собирать рассыпанный хворост:

– Так или иначе спасибо за помощь.

Мы

Пруд и правда был алым, хоть и прозрачным. На поверхности плавали почти растаявшие льдинки, пропитавшиеся красным. Если бы не было ветра и поверхность не шла мелкими волнами, можно бы было подумать, что это не пруд, а громадный рубин. Я прикрыл глаза, потянулся вперед… Ого. Такое чувство, будто этот пруд и есть кначет. Весь, до последней капли.

Раздался голос Кроя:

– Я чувствую внутри тьму.

Вздохнул Венэн:

– Но это не то, что нам нужно.

– Похоже на то.

Нужно поговорить с ним. Так, чтобы нам не мешали. Стараясь быть максимально тихим и незаметным, я отошел к кромке леса, пошел вдоль нее, направляя мысль в пруд:

– Кто ты?

Ответный голос в голове журчал отчетливыми словами:

– Аэзун. Я, похоже, последний кначет моего вида. Уже много веков я не встречал таких, как я.

Ага. Значит, это существо разумно.

– Судя по тому, что нам не рассказывали о тебе в академии элиторов, ты прав. Что ты здесь делаешь?

– Живу. Мне здесь нравится.

Жаль. Я могу попросить его помочь, но… Слишком большой шанс, что его уничтожат. Нужно придумать что-то другое. Аэзун заметил:

– Ты выглядишь обеспокоенным.

Я вздохнул:

– Мне нужно задержать товарищей, чтобы группа кначетов успела уйти. Но я не могу придумать, как.

– Я помогу.

Конечно. Он тоже чувствует это. Здесь, в глуши, он, наверное, даже не знает, кто я, но он чувствует мое родство и, конечно же, хочет помочь. Это всегда так приятно, невыразимо приятно – и одновременно так больно от того, что мне приходится брать ответственность за это.

– Не нужно. Я знаю, что ты хочешь помочь мне, потому что мое присутствие вызывает в тебе особые чувства – но нет, я не стану рисковать твоей жизнью.

– Это не так. Я правда чувствую, будто ты кто-то особенный. Но я хочу помочь не только поэтому. Здесь слишком одиноко. И я бесполезен. Я хочу хоть раз в жизни стать кому-нибудь полезным.

Подобные мысли я слышал раньше от старых людей. Судя по всему, этот кначет очень, очень стар.

– Живым ты принесешь больше пользы.

– Я бы хотел помочь тебе, но, если ты мне