Дилвиш Проклятый - Роджер Желязны

Едва различимый звук, напоминающий цокот, а затем шлепок послышался откуда-то издалека.

— Как это бывало с тобой? — спросил он какое-то время спустя.

— Что ты имеешь в виду?

— Смерть. Это состояние возвращения к изначальному рубежу после всех лет жизни. Ты никогда не говорила об этом.

Она отвела взгляд.

— Вероятно, ты думаешь, что я провела это время где-то в страшном аду? Или, напротив, в обители вечного благоденствия? Или, что моя память возвращает смутные образы как во сне? Либо, что между жизнью и смертью нет перехода, а только черный провал?

— Все это приходило мне в голову время от времени. Так что же правда?

— Ничего, — ответила она. — Я прошла через ряд перевоплощений — некоторые из них увлекательны, другие же совершенно скучны.

— В самом деле?

— Да, в прошлом я была служанкой в одном далеком восточном царстве. Там я вскоре стала тайной любовницей царя. Когда Джелерак оживил мой изначальный прах и призвал мой дух обратно к нему, то бедняжка осталась полной идиоткой с нечленораздельной речью. И все произошло в самый деликатный момент — когда она находилась в объятиях своего повелителя. — Семирама задумчиво помолчала и добавила: — А он так ничего и не заметил.

Барэн повернулся так, чтобы видеть ее лицо. Она смеялась.

— Дрянь! — возмутился он. — Всегда одни издевки, всегда уворачиваешься от прямого ответа!

— Ты наблюдателен. Да, мне доставляет удовольствие думать, что я единственная в своем роде обладаю этим знанием — и никогда не делюсь им.

Странные звуки приближались и становились все громче.

— Ты только взгляни! Туман рассеялся! Он прочертил уже шестой круг!

Барэн усмехнулся.

— Так и есть. Но он уже едва может пошевелить рукой. Сомневаюсь, что ему удастся вписать еще один. Вероятно даже, что он уйдет под песок прежде, чем они доберутся до него. Похоже, что сейчас он тонет быстрее.

— Снова этот проклятый туман! И мы никогда не узнаем…

Приближающиеся звуки участились, и вскоре они увидели, как багровое чудище с разноцветными глазами и ногами, вывернутыми в разные стороны, проковыляло мимо в направлении комнаты, которую они только что оставили.

— Не входи туда! — в отчаянии закричала Семирама на языке мабрагоринг. Затем она порывисто повернулась к Барэну. — Останови его! Я не отвечаю за последствия, если Туалуа будет потревожен демоном! Если это место сорвется с якоря…

— Стоять! — заорал Барэн.

Но демон, сжимая в лапе подозрительный предмет и отправляя его прямо в рот-щель, из которой раздавались смешки, перебрался через навозную кучу и устремился к краю Ямы.

Мгновение спустя свободное пространство перед ним разверзлось со звуком рвущейся материи, и на этом месте образовалась черная бездна. Рабы кинулись прочь. Демон замер, испугавшись.

В черном провале что-то зашевелилось, и появилась огромная бледная рука. Демон поспешил ретироваться, но Рука оказалась проворнее. Резкое движение вперед — и горло чудовища оказалось в тисках, в следующее мгновение его туловище болталось в воздухе. Затем Рука переместилась, а вместе с нею и черная бездна, перетащив извивающийся захлебывающийся трофей через навозную кучу, далее через комнату к выходу и через всю галерею.

Она приблизилась к Барэну и Семираме и швырнула демона к ногам создателя. Затем Рука скрылась в черноте провала, вновь раздался звук рвущейся материи, и все застыло в немой неподвижности.

Семирама ахнула — предмет, который сжимал демон, был человеческой ногой, которую тот продолжал сосать.

— Он снова был у узников! — закричала она. — Я узнала татуировку! Это был Джоаб, колдун — толстяк с Востока.

Барэн пнул стушевавшегося демона в зад.

— Держись подальше от этой комнаты! Не приближайся к Яме! — кричал он на языке мабрагоринг, указывая рукой вдоль галереи. — Если ты вновь нарушишь запрет, вся сила гнева Руки падет на тебя!

Он пнул демона еще сильнее, и тот растянулся на полу, издавая стоны и еще крепче сжимая ногу.

— Ты понял меня?

— Да, — прохрипел людоед на том же языке.

— Тогда запомни, что я сказал и убирайся с моих глаз!

Демон бросился в направлении откуда пришел.

— Но как же узники… — вновь напомнила Семирама.

— А что узники? — равнодушно откликнулся Барэн.

— Не следовало позволять ему хозяйничать там, как в собственной кладовой.

— Почему бы и нет?

— Джелерак пожелает видеть их всех целыми и невредимыми, чтобы вынести свой приговор.

— Сомневаюсь. Не такие они важные особы. К тому же он окажется в большом затруднении, желая в решительный момент предать их худшей участи, чем эта.

— И все-таки… в конце концов они по праву его узники, а не наши.

Барэн пожал плечами.

— Не думаю, что кто-то спросит с нас за это. А если и спросит, я возьму всю ответственность на себя. — Он замолчал, о чем-то размышляя, затем добавил: — Я совсем не уверен, что он вернется. А что ты думаешь по этому поводу?

Она повернулась и вновь засмотрелась на мрачный пейзаж за окном.

— Не знаю, что и сказать. К тому же я не уверена, что мне это небезразлично, даже если бы я знала ответ — в этом случае.

— Чем же этот случай отличается от любого другого?

— Еще не время делать выводы. Бывало, когда он отсутствовал гораздо дольше, чем на этот раз.

— Мы оба знаем, что что-то случилось с ним в Арктике.

— С ним случались передряги и похуже. Я знаю это наверняка. Не забывай, я была здесь в те давние времена.

— А если все-таки предположить, что он никогда не вернется?

— Этот вопрос остается открытым, во всяком случае, пока Туалуа не придет в себя.

Глаза Барэна сверкнули как молния, затем замерцали словно у хищника.

— Предположим твой подопечный уже завтра будет здоров?

— Тогда и спрашивай.

Барэн недовольно фыркнул, резко развернулся и надменной поступью зашагал в том же направлении, в котором скрылся демон. Семирама, глядя ему вслед, медленно загибала пальцы, пока не досчитала до шести. Затем остановилась. В ее глазах блестели слезы…

* * *

Простиравшийся ландшафт был покрыт невысокими холмами, которые весело зеленели, уже украшенные богатой весенней растительностью. Мелиаш сидел на пригорке спиной к его склону, перед ним в руку длиной стоял волшебный эбеновый жезл, один конец которого уходил в землю. Он глядел поверх него, туда, где, окрашенный восходящим солнцем, туман стелился по зачарованной местности, вновь и вновь преображая ее пейзаж. Мелиаш был широкоплеч, с шапкой рыжеватых волос. Его одежда, с преобладанием оранжевых цветов, была необычно богата для времени и места, которые он выбрал для себя. На грудь спускалась золотая цепь с ярким голубым камнем под цвет его глаз. Позади него двое слуг ходили по лагерю, занятые приготовлением утренней трапезы. Неторопливым движением Мелиаш наклонился вперед и коснулся кончиками пальцев волшебного жезла. Между тем взгляд его был по-прежнему устремлен вдаль. Когда в туманной мгле начали возникать вихревые потоки и волны теней накатывали одна на другую, он сосредоточил внимание на этих явлениях. Постепенно он застыл как изваяние и весь превратился в слух. Немного погодя он тихо заговорил, потом замолчал и выждал некоторое время. Он повторил процедуру несколько раз, прежде чем подняться и отправиться назад в лагерь.