Однажды в лунную полночь - Кэрол Финч

— Заткнись! — взревел Люсьен. — Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

— Неужели? — Вэнс прищурился. — Видишь ли, я действительно влюбился в эту зеленоглазую красавицу и все это время разрывался между желанием и чувством долга перед старым другом, но ты, пожалуй, не заслуживаешь такого участия хотя бы из-за того, что постоянно обманываешь Микаэлу. Видит Бог, я и поныне не представляю, зачем тебе это понадобилось, разве что ты хотел укротить эту своенравную женщину, а потом похвастаться своей победой.

— Это все? — В глазах Люсьена полыхал огонь.

— Не совсем. — Вэнс набрал в грудь побольше воздуха. — Ты заставил меня совершить этот идиотский свадебный обряд, и я ни слава не сказал, когда ты той же ночью затащил Микаэлу к себе в постель, где ей меньше всего хотелось бы оказаться. Пока ты разрушал то, что могло бы стать настоящим браком, я тоже стоял в стороне. Но теперь с меня довольно. Хочешь знать правду? Если Микаэла потребует развода и ты дашь ей его, я стану за ней ухаживать по всем правилам, а ты, мой слабоумный друг, можешь отправляться ко всем чертям! Вот теперь действительно все. — С этими словами Вэнс круто повернулся и зашагал прочь.

Люсьен долго провожал его взглядом. Он понимал, что заслужил все услышанное: действительно, с Микаэлой он вел себя нечестно. Теперь, когда стало ясно, что Микаэле выпало тяжелое детство да и замужество счастья не принесло, быть может, следует предоставить ей свободу, которой ее лишали всю жизнь? Сначала этот брак, которой он навязал ей силой и хитростью, потом плен и угрозы со стороны человека, обуреваемого жаждой мести, и все это из-за него: стоило ему рассказать Микаэле правду, и она скорее всего даже не подумала бы возвращаться в Новый Орлеан.

Что ж, наступил час расплаты за все те муки, которые он причинил ей. Тяжело вздохнув, Люсьен медленно направился в каюту Вэнса, где ему предстояло объяснение с женой. Сейчас хоть раз в жизни он поведет себя с ней честно и достойно, будет думать не о своем, но о ее благополучии.

* * *

Услышав негромкий стук, Микаэла подняла голову и, поспешно застегнув платье на груди, босиком зашлепала к двери.

На пороге стоял Вэнс.

— Можно войти?

— Это ваша каюта. — Микаэла с улыбкой отступила в сторону. — Я тут всего лишь гостья.

Вэнс обнял ее и крепко прижал к себе.

— Знаете, за эту неделю я изрядно поволновался, — негромко проговорил он, касаясь губами ее лба. — Пытался пробиться к вам в камеру, поесть чего-нибудь принести, ну и одеяла, простыни, чтобы хоть как-то скрасить ваш плен. Но этот выродок Моралес никого и близко не хотел подпускать.

Микаэла поднялась на цыпочки и легкими прикосновениями пальцев разгладила морщины, собравшиеся на лбу у Взнса. Из всех мужчин, с которыми ей пришлось иметь дело в жизни, он был единственным, кому она могла доверять, и, слава Богу, совершенно не походил на Люсьена.

— Ничего, я справилась. К тому же одиночество пошло мне на пользу — память восстановилась и все стало на свои места.

— Право, Микаэла, мне очень жаль, — искренне признался Вэис. — Если бы можно было повернуть время вспять, уверяю вас, все было бы иначе. Никто бы не заставлял вас выходить замуж, а я бы не дал вам бродить впотьмах в поисках собственного прошлого и уж конечно никогда бы не повез вас в Новый Орлеан. Вы не заслуживаете такой судьбы…

Не успела Микаэла опомниться, как Вэнс мягко прижался губами к ее губам. Раньше он ограничивался только беглыми поцелуями в щеку и дружеским похлопыванием по плечу, и если бы Микаэла так не злилась на Люсьена, она непременно указала бы Вэнсу на то, что он переходит дозволенные границы. Сейчас же она обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Если порывистые объятия на приеме у доктора Торли в Чарлстоне можно было счесть репетицией, столь возбудившей местных сплетников и сплетниц, то сейчас для них начался бы настоящий спектакль, у которого тут же появился зритель.

Стоя на пороге, Люсьен наблюдал за этими жаркими поцелуями, и у него было такое чувство, словно ему под дых ударили. Выходит, Вэнс все же обманул его насчет своих истинных отношений с Микаэлой! В груди у него клокотала ярость. К счастью, ему удалось сдержаться, иначе вся команда сделалась бы свидетельницей душераздирающей сцены.

— Надеюсь, вам все же удастся хоть ненадолго оторваться друг от друга: я хотел бы побеседовать с моей женой наедине, — сквозь зубы проговорил он.

Вэнс обернулся и, стараясь избегать ледяного взгляда друга, молча двинулся к двери. На пороге он остановился и посмотрел на Микаэлу:

— Если понадоблюсь, я на верхней палубе.

Микаэла кивнула и молча посмотрела на Люсьена. Вид у него был совершенно невозмутимый, словно все чувства он оставил за дверью. Судя по тому, как он ведет себя, она ничего для него не значит, и, стало быть, они вернулись к начальной позиции — свадебному торжеству, как будто и не было этих нескольких месяцев чистого блаженства: они превратились в призрачный дым, уступив место безрадостной реальности.

— Если ты думаешь, что я готова тебя простить, то очень заблуждаешься, — решительно выпалила Микаэла, стремясь как можно скорее покончить с неприятным для нее разговором. — Ты не заслуживаешь ни прощения, ни сочувствия.

— А я и не претендую ни на то, ни на другое, — спокойно парировал Люсьен.

— Тогда что же тебе здесь нужно? — Микаэлу совершенно сбивало с толку его явное нежелание принести ей хоть какие-нибудь извинения. По правде говоря, Люсьен сейчас выглядел таким далеким, что она не знала, как вести себя с ним. Голос его звучал бесстрастно, словно он говорил о погоде.

— Что нужно? Просто зашел посмотреть, как ты устроилась, чем я могу помочь, а заодно узнать насчет дальнейших планов, — негромко сказал Люсьен.

— Чем помочь? С каких это пор ты стал таким внимательным?

Стараясь сохранять спокойствие, Люсьен налил себе выпить в надежде, что бренди поможет справиться с отчаянием, которое ему пока все еще удавалось скрывать. Но не успел он поднести рюмку ко рту, как Микаэла подскочила к нему, вырвала ее из его рук и залпом проглотила содержимое. Поперхнувшись, она мучительно закашлялась, но тут же протянула рюмку за очередной порцией. Вторая рюмка прошла легче, а за ней третья, четвертая. Люсьен с трудом удерживался от того, чтобы не расхохотаться: похоже, Микаэле тоже не так-то просто было справиться с обуревающими ее чувствами.

Ну что ж, подумал он, так даже легче решить бракоразводные дела. Когда обе стороны изрядно накачаются бренди, им уже ни до чего не будет дела и они обо всем смогут говорить спокойно, как незнакомые друг с другом люди.

Пока Микаэла пыталась прийти в себя после столь обильного возлияния, Люсьен наполнил рюмку до краев, выпил и вновь потянулся к бутылке. Но тут на пути ему встретилась рука Микаэлы.